Вся эта рацея сама просится в стихи, но без прозы тоже не обойдешься. Иначе все утонет в патоке. Дождливая погода особенно располагает к таким размышлениям.
4 4 4
Червь дождевой дождевым называется,
Ибо из почвы дождем вызывается.
Тесные норы водой залиты —
Червь появляется из темноты.
Сам он не знает, что так называется,
Просто меж лужами он извивается.
Здесь он бездомным и полуживым
В дождь появился и стал дождевым.
Нет, мы не пишем червю панегирика.
Наша специальность — любовная лирика.
В дождь лучше спится: под стук капель на окне сон убедительнее и может быть увлекательнее.
Колыбельная
У края земли,
За последним селом
Крыло подстели
И укройся крылом.
По нижней природе
Из речек и трав
Пускай он приходит —
Он будет не прав.
К молчанью ль, к ответу
Он вскинет ладонь,
Присядет и ветку
Подбросит в огонь.
На срезе дождя
Обозначен предел.
И ветер, дойдя,
В двух шагах отвердел.
В кругу темноты,
Друг о друге скорбя,
Вернувшийся ты
И пославший тебя.
Но грусть остается и множится. Вспоминаются друзья, да мало ли...
В.Черняку
Имеет место дождь,
И не исключена
На почве, у подошв
Цыплячья желтизна.
Сошло сто тысяч слов,
Подобие волны.
Единственный улов —
Немного тишины.
Идешь домой. “Недель
Уже наперечет.
Воде потребна цель —
А время так течет...”
И все-таки не множь
Усталости и зла.
Октябрь. Темнеет. Дождь.
Вот так идут дела.
Навзничь
Перебираю ход за ходом,
Нагромождаю путь на путь —
Еще все отыскать охота
Какой-нибудь, какой-нибудь.
И ничего не называю...
Ты так уйдешь и так уйдешь,
Как вертикальные трамваи
Ушли б в горизонтальный дождь.
4 4 4
Перетекает в слова
Трогая крыши и листья
Не отказавшийся литься
С неба туда где трава.
Перебирает секунд
Лопающиеся бусы
Бос или только обулся
Тихо сходя по листку.
Не оставляет зато
Здания без выраженья
Перекрывая движенье
Наших машин и зонтов.
Из отдаленных морей
Вдоль прилегающих улиц
Посередине июля
Строчек и жизни моей.
Человек слаб. Не обрекая себя на бесконечное одиночество, иногда хочется потолкаться среди людей, оглянуться в конце концов вокруг. Это чувство было знакомо старой “Магистрали”. Уместиться на одной трибуне с народом.
Спешу на дачу
Дождь. Авоська. Холод. Свертки. Ветер.
Транспортный, потом перронный бег.
Оглянись, ты на котором свете,
Дачный муж, серьезный человек!
Электричку взять ты хочешь с бою,
Весь в заботах, словно в мелком сне...
Тридцать лет слежу я за тобою —
Не сказать, что ты понятен мне.
Что ты мчишься, глупый и отважный?
Втянут нас и перетрут миры,
Если мы в занятьях самых важных
Потеряем отблески игры.
Встань! Вернись! Иди в буфет щербатый,
К пьяницам, толпящимся в тепле.
Проникай, неловкий соглядатай,
В заговор живущих на земле.
Твой бегущий моментальный снимок
Щелкнет память и отправит вниз.
Сколько там гримас, прыжков, ужимок.
Влез в вагон? Теперь хоть оглянись!
С саженцами всяческой породы,
От присевших в панике небес
Мчат на электричку садоводы,
Как внезапно тронувшийся лес.
Было бы неверно все время ждать дождя. Все дожди когда-нибудь кончаются. Предвкушение счастья после дождя неизбежно...
4 4 4
Зачем мне дожди, в этот город вошедшие с тыла,
А в парках, на старых эстрадах, пусты голоса,
Пробитые ста вертикалями, ветви пустые
И в рамах оконных, как в рамках иконных, глаза?
Качаются, черпают грусть сады Атлантиды,
А струи, как руки, висят, а деревья стоят,
И дождь — это долг, это долгая наша обида,
О Господи, горькая готика эта твоя...
Но вот отшумело. С веток последних сочатся
Последние капли, пляшет закат впереди,
И, может быть, все-таки, может быть, все это счастье:
“Зачем мне дожди, — повторять, — для чего мне дожди?”