Оригинальную японскую версию трагедии Шекспира “Король Лир” представила Театральная олимпиада: на сцене “Новой оперы” сыграли оперу современного композитора Тошио Хосокава в постановке режиссера Тадаши Сузуки “Видение Лира”. “Видение” длилось менее полутора часов, за которые публику с наглядностью убедили в том, что “весь мир — больница, в нем женщины и мужчины — пациенты”. Добавим, что больница — психиатрическая, а мужчины и женщины — либо сумасшедшие, либо галлюцинации вышеупомянутых сумасшедших.
Режиссер Тадаши Сузуки имеет репутацию реформатора театра. Он всемирно известен не только как постановщик, но и как создатель собственного метода актерской игры. Трудно судить, в какой мере данный метод реализовался в “Лире”: авторы сами признались, что довести постановку до уровня задуманного они не успели и обозначили спектакль как “концерт в костюмах”. Впрочем, и самих костюмов — роскошных стилизованных кимоно, — и лаконичной пластики персонажей, двигающихся как бы в рапиде и застывающих в оцепенении, достаточно для достижения эффекта японской сказки-страшилки. На тот же эффект работает и музыка — типичный авангардистский опус, как будто бы написанный холодным летом 1953 года. На самом деле ее автор только родился в 1955 году и написал свое “Видение” в 1998-м, по заказу мюнхенских властей. Глиссандо, кластеры, барабанные дроби, завывания струнных и антимелодичные скачки духовых напустили нужной жути. Да и русские певцы и певицы, играющие то ли девочек, то ли видения, успешно справляются с ролями галлюцинаций: Елена Новак, Лариса Рудакова, Сергей Гайдей, Павел Черных и другие героически исполняют свои кричащие, скачкообразные вокальные (если это слово применимо к данной стилистике) партии. Жидковат только Максим Палий в роли Лира. Впрочем, учитывая, что Лир прикован к инвалидному креслу и, судя по всему, уже давно заперт в маленькой психиатрической больнице, его слабинка вполне объяснима по системе Станиславского. Интересно, что двух служителей больницы — бессловесную медсестру и жуткого, скособоченного радикулитом медбрата, увлеченно читающего потрепанный томик Шекспира, — изображают японские артисты. Тогда как сумасшедшего Лира и его фантомов — русские. Видимо, предвосхищая возможный упрек в пан-японизме, режиссер дал в программке комментарий: медики — тоже безнадежно больны.
Вероятно, именно это обстоятельство послужило причиной того, что некоторая часть здоровой публики (возможно, боявшейся заразиться, а может быть, просто соскучившись) покинула зал, не дожидаясь финального зловещего хохота медбрата. Зато стойкие эстеты бурно приветствовали исполнителей и авторов, устроив им настоящую овацию. В конце концов Сузуки-сан прав: все мы немножечко пациенты.
