К сожалению, Россия — страна с уголовным прошлым, настоящим и будущим. Во времена СССР сидел каждый четвертый наш гражданин. Сейчас уже каждый третий. Потому принятый в среду вечером после долгих споров (во втором, решающем чтении: больше содержание текста не изменится) новый Уголовно-процессуальный кодекс станет бестселлером. Многим может показаться, что процедура проведения следствия, права обвиняемых и свидетелей, порядок уголовного судопроизводства — это не про них. Но не стоит забывать поговорку: “От сумы и от тюрьмы не зарекайся”, и на всякий случай имеет смысл поинтересоваться, что же в принятом УПК новенького.
С 1 января 2004 года любой арест и задержание будут осуществляться только с санкции суда — а не с санкции прокурора, как сейчас. Причем сам задерживаемый или арестованный вправе присутствовать при рассмотрении этого вопроса судьей. И судье придется поторопиться: держать человека под стражей без санкции можно всего 48 часов. Именно так прописано в Конституции 1993 года.
В Конституции прописано и про суды присяжных. Например, приговор “смертная казнь” (высшая мера наказания предусмотрена у нас по пяти составам преступлений) может выноситься в том случае, если обвиняемому предоставлены права на решение его судьбы присяжными. Пока суды присяжных в качестве эксперимента действуют лишь в девяти субъектах Федерации. С 1 января 2003 года они должны появиться во всех регионах без исключения. И отобранные по специальной процедуре граждане будут отвечать на вопросы — “доказано ли, что деяние имело место? доказано ли, что это деяние совершил подсудимый? виновен ли подсудимый в совершении этого преступления?” — совсем как в фильмах про западное или дореволюционное российское правосудие.
Прокурорам придется нелегко. С 1 января 2003 г. они обязаны выступать в роли государственного обвинителя в состязательном процессе при рассмотрении всех уголовных дел. Сейчас прокуроры тоже могут выступать обвинителями. Но “могут” и “обязаны” — не одно и то же. В последнее время прокуратура все чаще уклоняется от тяжелой миссии публично состязаться с красноречивыми адвокатами.
Не удалось прокуратуре отстоять закрепление в УПК своего права разрешать или запрещать следователю возбуждать уголовное дело. Теперь у прокурора есть лишь право “молчаливого согласия”: Если он не выступит против возбуждения дела в течение суток — значит, оно ведется. Если сочтет, что следователь погорячился, — пожалуйста, мотивированное обоснование в те же 24 часа.
И еще одна совершенно невиданная доселе в России вещь — на Западе такое называют “сделкой с правосудием”. Если обвиняемый решит не тянуть резину, он может заявить: “Я согласен с предъявленными мне обвинениями” и попросить суд назначить ему наказание без проведения судебного разбирательства. Конечно, если обвинитель и потерпевший не против. Появление специальной главы УПК “О сделках с правосудием” вызвало горячие споры в зале заседаний. Одни депутаты говорили, что такой порядок вынесения судебного решения позволит сократить время, которое многие обвиняемые проводят в ожидании правосудия, хотя их дела абсолютно прозрачны и ясны. Тем самым значительно разгрузятся наши СИЗО. Другие депутаты утверждают, что признание вины у нас иногда выбивается самыми дикими методами, и обоснованность такого признания потребует очень серьезной проверки. Но в конце концов решили попробовать и ввести этот институт для случаев, когда грозящий гражданину срок не превышает трех лет.
Конечно, в 500-страничном документе, над которым в Думе и за ее пределами мудрили в течение четырех лет, есть еще много чего новенького. Наверняка много в нем и так называемых законодательных “блох” — нестыковок, ошибок и просто нелепостей. Возможно, даже зловредных нелепиц. Пока же большинство депутатов уверены, что этот УПК в любом случае лучше советского безнадежно устаревшего, действующего сейчас. Правозащитники с ними не согласны. Кто прав — мы узнаем, прочувствуем особенности новой процедуры уголовного судопроизводства на своей шкуре.
