Когда заводы и фабрики уже распроданы, предметом торга становится то, на чем они стоят. Потому-то в последние месяцы и разгорелись страсти вокруг купли-продажи земли. И это — только начало...Земельный кодекс — лишь повод поспоритьПравительство встречает первые этим летом теплые деньки в приподнятом настроении. Тяжкое бремя народной земли уже не так давит на плечи кабинета министров: депутаты все-таки удосужились рассмотреть и даже одобрить проект Земельного кодекса в первом чтении. Более того, вполне возможно, что до каникул они успеют переварить его и во втором. Первоначально Дума собиралась заняться земельным вопросом только в конце июня, то есть непосредственно перед парламентскими каникулами, сидя на упакованных для отпуска вещах.
Впрочем, все параметры земельного законодательства были утрясены еще весной — на заседаниях Госсовета и правительства. Тогда стало ясно, что слабонервных депутатов исполнительная власть не станет раздражать эпохальными по значимости идеями. Наоборот, постарается “протащить” через Думу земельные нововведения, сформулированные только в общем виде. Дескать, нужно обозначить общие правила игры на земельном рынке — и все. Остальное — потом.
Тем не менее тревожные настроения среди наших избранников не ослабевают. В момент же ключевого заседания вообще, как оказалось, многие депутаты были на грани истерики. Непонятно только: из-за чего? Как рассказал корреспонденту “МК” председатель Комитета по собственности Госдумы Виктор Плескачевский, в правительственном варианте Земельного кодекса сельхозугодья, леса и водные пространства вообще не упоминаются, поскольку этот законопроект будет описывать оборот только земель поселения, которых в стране — не более 2%. Так что родину, по мнению депутата, Дума не продаст по любому: правительственный вариант — компромиссный.
Хотя, конечно, вопросов к новому правительственному законопроекту возникает много. Скажем, а зачем вообще стране нужен новый Земельный кодекс, если он не упорядочивает оборот сельхозугодий?..Для кого спектакль?Затяжные споры вокруг купли-продажи земли больше напоминают дешевое шоу, когда на сцене важные господа отчаянно изображают переживания о нелегком будущем страны. А за кулисами идет своим чередом обычная жизнь, где давно уже сложились свои естественные, без театрального надрыва, отношения. Ведь та же система купли-продажи земли в России уже существует, и не один год. По сути рынок земли давно создан, и его функционирование не нуждается в каком-то дополнительном регулировании. Это касается, кстати, и земель сельскохозяйственного назначения.
То есть частная собственность на землю установилась фактически. Указом Президента РФ от 27 марта 1996 года “О конституционных правах граждан на землю” была поставлена точка в концепции земельной реформы в России. С тех пор средние размеры фермерских хозяйств выросли с 42 до 54 гектаров. Более того, сплошь и рядом одно хозяйство арендует земельные паи у другого. Земля превратилась в товар, а на него находятся покупатели и, естественно, продавцы. Рыночная активность при этом примерно такая же, как в странах с давно установившимися правами собственности на землю...
Как известно, оппоненты земельной реформы стращают всех “хищными буржуями”, которые вот-вот скупят все наши земли и объединят их в латифундии. А сельчане, мол, будут батрачить на них за копейку. Видимо, переусердствовали они в изучении марксистско-ленинских пропагандистских брошюр. Ведь на самом деле в России зачатки рынка земли возродились еще в 1993 году. Тогда появился на свет Указ Президента РФ “О регулировании земельных отношений и развитии аграрной реформы в России”. За это время латифундисты к нам чего-то так и не приехали. Субъектами хозяйствования на селе по большому счету остаются все те же привычные слуху бывшие колхозы.
Конечно, в последние два года доля крупных компаний переработчиков и трейдеров, имеющих деньги и ведущих сельхозпроизводство в крупных масштабах, заметно выросла. Капиталистические отношения медленно проникают в деревню. Катализатором же этого процесса становятся не заезжие буржуи, а доморощенные предприниматели, которые смогли заработать крупные суммы денег на перепродаже, например, энергоносителей. Они понимают, что сытная пора роста цен на сырье может в одночасье прекратиться, доходы сократятся и пострадает коренной бизнес. Сельское хозяйство для таких предпринимателей — не что иное, как возможность предохраниться от невзгод в тяжелую годину.
Секрет же недовольства этих предпринимателей таится в плохом контрактном праве. В России в среднем земельный пай равен шести гектарам. Представьте себе, сколько необходимо иметь арендных договоров, чтобы обрабатывать, скажем, 200 тыс. гектаров. Причем в каждой отдельной области свои условия арендования. У каждого собственника — свой гонор. Так что слишком уж хлопотное это занятие — собрать себе крупный кусок земли. Поэтому амбициозным предпринимателям значительно выгоднее и проще иметь возможность приобретать землю в собственность. Вероятно, они и муссируют сегодня эту тему.На полях замечен крупный зверьВ России земля всегда была плохим товаром. В прошлом роль главного тормоза капитализации сельского хозяйства играли дороги и дураки. Затем к ним добавились нереальные закупочные цены на продукцию, таможенные пошлины, налоги, высокая стоимость техники, а также низкая покупательная способность населения. Все это привело к тому, что сельскохозяйственное производство сокращалось, принося больше убытков, чем прибыли. Ну кто позарится на эту никудышную, погрязшую в долгах собственность? Так земля, даже не самая скудная, становилась “неликвидом”. Самим же крестьянам деваться от нее было некуда, ибо других видов бизнеса не селе нет. В результате традиционный производитель (бывший колхоз, совхоз) превратился в некий социальный орган, который был обязан своим работникам гарантировать необходимый прожиточный минимум. Что, естественно, еще глубже затягивало коллективные хозяйства в бедность.
Однако пару лет назад, в связи с изменениями рыночных условий, в сельском хозяйстве наметился рост производства. Естественно, инвестор сразу зашевелился. А земля начала приобретать цену. У сельских производителей же появился шанс выкарабкаться из долговой ямы. Особенно если бы государство захотело пойти им навстречу — скажем, чтобы реструктурировать их долги.
По мнению президента аналитического центра Института переходного периода Евгении Серовой, в российское село наконец-то уже забрел крупный бизнес. Скажем, такой крупняк, как “Лукойл-маркет”, обработал в 2000 году почти 200 тыс. гектаров земли. Щиплют травку на сельских полях “Газпром”, “Сибнефть” и “Альфа-групп”. При взгляде на такой неожиданный интерес к земледельчеству, пожалуй, нет сомнений, что рано или поздно Закон об обороте сельхозземель будет принят. Ясно, что весовая категория нынешних лоббистов несравненно выше харитоновских аграриев вместе с зюгановскими бабушками.
Одновременно у крупного бизнеса появилось желание как-то оптимизировать производство в сельском хозяйстве, то есть отсечь иждивенческие настроения среди крестьян. Появилась и потребность в регламентации оборота земель, чтобы процедура купли-продажи наконец-то вышла из области политических пристрастий.Крестьяне все равно разбогатеют. В сфере обслуживанияОднако же главная проблема сельского хозяйства сегодня — не в отсутствии рынка угодий. Ни Госдума, ни правительство ничего не сделали для развития несельскохозяйственных форм бизнеса на селе. По мнению специалистов, только одна четверть населения нужна сельскому хозяйству, чтобы нормально работать. Остальным рано или поздно придется заниматься чем-то другим. Скажем, открывать рестораны, прачечные-химчистки, магазинчики и прочие полезные селу предприятия.
Оппоненты идеи свободной купли-продажи земли считают, что при введении оборота сельхозземель без реструктуризации долгов действующих предприятий и без адекватной социальной политики на селе страна может столкнуться с серьезной проблемой сельской бедности. Ведь крупному предпринимателю нужны только активные труженики. А стоимость земельного пая и аренды сегодня невелики. Для сельского жителя торговля своей землей не может стать серьезным источником дохода. На вырученные деньги он все равно не в состоянии начать новое дело или сменить место жительства. Новые предприниматели не станут думать о социальной защите таких граждан.
Причем это не только мрачные прогнозы. В той же Восточной Германии правительство столкнулось с подобной проблемой. Об этом корреспонденту “МК” рассказал Гюнтер Бегер, в прошлом советник посольства Германии в России. Оказалось, что, как ни крути, покупатель земли — всегда монополист. Он же много денег крестьянам не дает. Так что от продажи земли им не разжиться. Немцам пришлось вкачивать значительные средства в социальную защиту сельского населения и развитие несельскохозяйственного бизнеса на деревне.
Однако сторонники капитализации села считают, что при свободной купле-продаже земли эта проблема сама собой рассосется. Потому что оставшиеся в сельском производстве крестьяне начнут зарабатывать столько денег, что даже в деревне потребуются чисто городские услуги и удобства. А значит, нужны им будут бутики, модельные салоны, а может быть, даже и казино. Именно в этой сфере и найдут применение остальные.
Кстати, в историческом прошлом нашей страны имеются тому подтверждения. Например, в Московском регионе для сельского населения выращивание различных злаков (да и вообще сельскохозяйственный труд) никогда не было основным занятием. В современном Павловопосадском районе предки нынешних жителей снабжали москвичей дверями, окнами и... гробами. Картошечку сажали лишь из экономии.Лучше бы подумали про городГораздо больше вопросов возникает вокруг оборота городских земель. Здесь у политиков немало возможностей порезвиться на земельной вольнице. Противники реформы несельскохозяйственных земель специально все эти годы уводили разговор о земле в сторону аграрных проблем. Там, дескать, самое страшное и больное. Теперь же результат достигнут. Кодекс отодвигает в никуда реформу городских земельных отношений. Неприватизированные земли в городах остаются в том же статусе, как и в былые годы.
Есть весьма показательные цифры: сельхозугодья на сегодняшний день — это только 13% территории и 13% населения. Причем в сельской местности производится только 6% валового продукта. Копий же сломано вокруг кодекса больше, чем при дележе нефтяных месторождений...
А оставшаяся земля и население — это города и горожане. Конечно, в стране имеются еще и военные земли, и промышленные, а также лес и вода. То есть все, что можно назвать несельскохозяйственными землями. Очевидно, что Россия — давно уже не аграрная страна, и в ней больше нет проблем 1917 года.
В отличие от сельской местности в городах земельная реформа не начиналась. До сих пор практически вся городская земля находится в собственности у государства. Среди городских земель приватизировано только 6% территории. Остальная земля косвенно тоже приватизирована — просто этот факт не оформлен должным образом. Так, например, территория под жилыми домами — формально муниципальная, но на самом деле принадлежит всем владельцам квартир, расположенных в этом доме.
Евгения Серова считает, что в реальности наибольшую актуальность сегодня имеет именно реформа городских земель. Если на земле появляется собственник, то различные обстоятельства вынуждают его либо покупать, либо продавать участки земли. Не может государство дойти до того, чтобы отдавать землю, например за долги. Это могут делать только частные лица.
Однако государство не торопится расставаться с городской землей. Во-первых, это рычаг регулирования политической и общественной жизни. Во-вторых, это очень хороший инструмент извлечения ренты. И личной, и муниципальной. Даже если сейчас примут Земельный кодекс, в котором будет написано, что землю теперь можно продавать и покупать. Появятся вместо земельных комитетов, которые не будут больше заниматься сделками с землей, регистрационные палаты. В кодексе не добавится ясности, как заставить муниципалитет отказаться от собственности на землю.Кодекс как манифестДо недавнего времени существовало несколько проектов Земельного кодекса. В повестке того знаменательного заседания парламента помимо правительственного оказалось еще три варианта. Пришлось законодателям рассматривать два старых, которые обсуждались Думой в 1997-м и 98-м годах, но были отклонены президентом, и два новых: официальный и альтернативный, разработанный группой депутатов во главе с Виктором Похмелкиным.
Первые варианты были отклонены президентом, говорят, не потому, что они что-то там запрещали, а просто из-за того, что их невозможно реформировать: слишком уж устарели закрепленные в них понятия. А вот особой разницы между двумя последними нет. Даже структура их похожа.
И увы: все эти кодексы имеют советские корни. Они наследуют прежнюю систему градации земель. Как и во времена повальной общегосударственной собственности, страна привычно делится на города, леса, промышленные земли и земли сельскохозяйственного назначения. Кодексы абсолютно не учитывают того, что имеются сельхозугодья, которые не входят в земли сельхозназначения. Например, совхоз, находящийся на территории города. И наоборот, земли сельхозназначения, но не сельхозугодья.
В прошлые времена такая градация земель была оправдана. Тогда государство передавало кому-либо землю для использования и полностью диктовало правила игры. Это — для города, а это — для курорта, а это — под картошку.
Теперь же землю покупают, а не дарят. Если некто приобрел, например, кусок чернозема в Краснодарском крае, то земля оказывается не предоставленной, а купленной. И по формальным юридическим основаниям она перестает быть землей сельхозназначения. Потому что на ней появился хозяин, который и заказывает музыку: хочу — сажаю, а хочу — выкапываю. Можно на этой ценной земле построить теннисный корт, а можно и международный аэропорт открыть для приема межпланетных кораблей. Не один законодатель не сможет придраться.
В этом смысле сам факт рассмотрения Земельного кодекса в Госдуме весьма полезен в политическом смысле. Иностранные кредиторы получили неожиданно надежду. Дескать, либеральные реформы в нашем царстве продолжаются. Мол, смотрите, раньше вы волновались за судьбу страны, восклицая: куда вы идете? Теперь, похоже, все в порядке. Пора денежки к нам везти. Мол, земля станет гарантией их безопасности. Зароешь в нее свой доллар — вырастет валютное дерево.
Так уж повелось, что в нашей стране все законы помимо регламентирующей функции, как правило, несут еще и декларативную. Так было при большевиках — так продолжается и сейчас. Мы меняем мир не под себя, а сами стараемся подстроиться под идеологический набор тезисов...
