Дедушка без адреса

В канаве под кустом у дорожки, ведущей к входу в метро “Выхино”, лежит пожилой человек. Он не пьян — просто не может ходить. И потому живет здесь — в “доме” из картонной коробки, прикрытой целлофаном. В изголовье разломанный черный зонт — защита от дождей, которые льют и льют... Человеку — семьдесят лет.

Москву заполонили бомжи. Вшивые и пьяные, они наводят ужас на жителей столицы. Но Владимиру Федоровичу Покровскому сочувствуют даже местные милиционеры. Еду ему носят жители окрестных домов, они же делают перевязки культи ноги, еще не зажившей после недавней ампутации...

— Мы его жалеем: он добрый, тихий, благодарный за все — но что-то нужно делать... Живой же человек, помогите! — просят сердобольные женщины.

Помочь трудно, потому что Покровский — не москвич. Из всех документов у него уцелела только размокшая от дождя медицинская справка. Стариковская память ненадежна, да и что вспоминать: как перекати-поле, скитался всю жизнь.

С годами поутих, пытался найти сестер, которых не видел больше полувека, — не вышло. Помнит, вроде была у матери родня в Алкине и в Питере, — но он ее тоже не нашел.

В Москве Покровский бомжует уже лет десять. Последнее время подрабатывал на рынке — за кормежку подметал кафе.

А в феврале Владимир Федорович отморозил ногу и свалился у дороги. Люди пытались вызвать “скорую помощь”, но медики наотрез отказались ехать к бомжу. Вмешались милиционеры. На их вызов “скорая” все-таки приехала. Пока мужики из автобусной очереди помогали загрузить старика в машину, шофер шепнул одной из сочувствующих: “Сейчас отъедем подальше — его и выкинут”. Женщина отправилась в “скорой” — сопровождать. Убедилась, что подопечного в больницу взяли. А утром врач осмотрел почерневшие от обморожения ступни, сказал, что нужна операция, велел медсестре сделать перевязку и... выписал из больницы.

На операционный стол Владимир Федорович все-таки попал: пристроили работники кафе. Через неделю после операции дед оказался на старом месте — под придорожным кустом.

...Пристраивать бездомных собак в хорошие руки журналисты уже научились. Но человек — не собака. В этом мы убедились на собственном опыте.

Звоним в миссионерский дом милосердия — единственный на всю Москву приют, где принимают без документов.

— Мы берем людей только в очень тяжелом состоянии, — поясняют работники приюта. — Но сейчас все места заняты...

Есть в Москве еще благотворительные организации и ночлежные дома с социальными гостиницами. Но, к сожалению, не все могут предоставить крышу над головой. Чаще оказывают только амбулаторную и социальную помощь: бомжей подлечивают, помогают восстановить документы и устроиться на работу. Прежде чем обращаться к “врачам”, бомжи должны пройти санитарную обработку в центре дезинфекции.

Ночлежки же и социальные гостиницы принимают только бывших москвичей с документами, удостоверяющими личность, и выпиской из домовой книги (!). Иногородних бомжей собирает (вернее, должна собирать) милиция. “Урожай” развозят по приемникам-распределителям, где граждане и содержатся в течение... 10 суток, после чего их выставляют на улицу. За десять суток установить личность практически невозможно. “Везет” только тем, у кого есть судимость: помогают отпечатки пальцев. К тому же в приемнике нет мест для инвалидов — кому охота с ними возиться?..

Оставалась еще надежда на Центр социальной реабилитации инвалидов “Филимонки”. Но в отделе стационаров Московского комитета соцзащиты, под чьим началом находятся “Филимонки”, сообщили, что и этот центр принимает только москвичей, а то “понаедут всякие в столицу, а Москва ж не резиновая!..”

Москва действительно не резиновая: она — каменная.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру