Три пса рвут глотки за глухим железным забором. Пара секунд — на него уже карабкаются собровцы, еще миг — ворота распахнуты настежь. На крыльцо добротного дома выводят молодую женщину в замызганной белой рубахе. Заложница. Жива!
Бедняга пошатывается и старательно прикрывается платком: вместо лица — синюшный кровоподтек, бровь разбита, губа вздувается лепешкой... Кирпичный дом под скошенной крышей прошлой ночью превратился для нее в камеру пыток.
— Проторчишь всю операцию в запертой машине, да и поставят ее ради безопасности в таком месте, откуда ничего не видно! — терпеливо втолковывали мне в пресс-центре московского областного РУБОПа. — Ну что ты забыла на задержании?!
— Своими глазами посмотреть хочу, как заложников освобождаете... — клянчила я.
Поселок Купавна. Улица Лесная благоухает липами. Дом не достроен — в комнатах черт ногу сломит: бидоны с краской, мешки со шпатлевкой... На пол — руки за спину — уложены похитители, братья Шмелевы. Одному 34, другому 25 лет. “Фамилии, чем занимаетесь, как здесь оказалась эта женщина?” — сыплются вопросы.
— Ничего не знаю. Я — бывший сотрудник ФСБ! — гордо произносит старший, Юрий.
— Тетка сама сюда приехала, угрожала, — ноет младший, Костик...
Как попадают в заложники
Еще в марте “Ауди” будущей заложницы на своей “пятерке” подрезал Шмелев-младший. Иномарку отогнали на автосервис, да там и бросили: восстановить было невозможно. Против неработающего Шмелева возбудили уголовное дело. Костик пообещал возместить даме ущерб — 3000 долларов. Тысячу отдал сразу, а за остальными пригласил ее приехать в Купавну 22 июня. Но... у дороги гостью поджидали братья Шмелевы и битком набитый джип, из которого выскочили семеро молодцов. Они отметелили и прогнали сопровождающих даму мужчин, а саму ее безбожно избили и привезли на Лесную, в дом Шмелева-старшего.
Всю ночь братья-разбойники принуждали заложницу написать заявление в ГИБДД с отказом от всех претензий. Пугали даже — в шутку ли, всерьез, — будто ее труп запланировали скормить на обед... трем шмелевским собакам: овчарке, ньюфаундленду и меланхоличной беспородной дворняге.
В 7.30 утра 23 июня дом в Купавне взяли штурмом.
...Внезапно у старшего Шмелева (“эфэсбэшника”) перекашивается лицо, и он стонет, держась за грудь: “Сердце... Скорей врача, умоляю!”. “Скорой” все нет, а жестокосердные рубоповцы не прерывают обыска. Во дворе соседнего деревянного домишки, где живет родная бабуся братьев, обнаруживается припрятанная добыча — заботливо прикрытый брезентом 99-й “жигуль”, на котором приехала заложница.
Приезжает врач, осматривает “сердечника”. И объявляет: здоровешенек, симулянт!
“...начал об пол крошить благородный хрусталь”
Оперативники из Центрального РУБОПа устроили мне встречу с тремя парикмахершами, бывшими заложницами. 4 июля после трудовой смены подружки решили потусоваться в ночном клубе на Пятницкой. Тусовка окончилась унизительным пленом. Издевательства длились до полудня, одну из пленниц изнасиловали...
Подружки — не шлюхи, нормальные бабы за 30, при детях. Казалось бы: вот — жертвы, вот — обидчик, вот — собранные материалы. А прокуратура эти материалы упорно не хочет брать, хоть тресни! Поэтому девчонки, вызволенные на следующий день из квартиры на Зацепском Валу, неделю прячутся у родственников — боятся: негодяи знают их адреса. Рыженькая Марина — единственная, от кого в прокуратуре согласились принять заявление (с остальными даже не поговорили):
— В клубе к нам вязался парень — неприятный, нагловатый такой: “Посидим чуть-чуть, а? Люди вы или не люди?..” Звать Вадимом, гендиректор какого-то ООО. С ним был охранник — накачанный, с оттопыренными карманами. Гендиректор прилип как банный лист. Мы в такси — они за нами...
Но явного повода устраивать на улице шумный скандал не было, к тому же парикмахерши побаивались охранника с оттопыренными карманами.
У дома прилипчивый знакомец схватил за волосы хозяйку квартиры, Элю, и заставил открыть кодовый замок, а затем квартиру. Охранник быстро осмотрел комнаты. У дам отобрали ключи, паспорта, мобильник. “Кавалер” к веселью подготовился основательно: припугнул оробевших пленниц, будто он — из ореховской братвы, приволок из лавки водку, вырвал из розетки телефонный шнур. Разделся догола:
— Ну, девчонки, играем на 200 долларов — кто быстрее кончит?..
Эле пообещал, что отберет у нее квартиру, а Марину избил и изнасиловал. Охранник караулил сумочки и молчаливо наблюдал за происходящим.
День был в разгаре, когда накуражившийся вволю “гендиректор” все-таки отпустил двух женщин, оставив в заложницах хозяйку квартиры. Парикмахерши позвонили в ЦРУБОП. Гость уже не вязал лыка и сам открыл дверь рубоповцам, с пьяных глаз принял их за братков, а затем стал совать деньги. Марину отвезли на освидетельствование в 1-ю Градскую — экспертиза установила у нее ушибы и сотрясение мозга. В спальне на постели нашли Маринины волосы, которые преступник вырывал у нее буквально прядями. Выяснилось, что в 1996 году Вадим К. уже был осужден за вымогательство.
Из Замоскворецкой прокуратуры, куда привезли протрезвевшего задержанного, он ушел с расплывающейся до ушей, довольной мордой. В возбуждении уголовного дела прокуратура отказала.
Рассказывая об этом, здоровенный, как шкаф, опер Олег кипит:
— Зампрокурора сказал, что раз нет орудий незаконного задержания девчонок (скотча, наручников), то он не видит и признаков состава преступления. А изнасилование? А оно — “неклассическое”... Ну, коли так, пускай сам покажет “классическое”! Следователь отпустил задержанного, предложив полюбовно договориться с бывшими пленницами. В прокуратуру их так и не вызвали! А случись такое с родственницами прокурорских работников — небось тут же побежали бы к нам!
Так что спасти заложника — еще не все...
Группа риска
Областной РУБОП только за одну декаду июня освободил в Подмосковье троих заложников. Но это еще мало, если сравнить с ошеломляющими цифрами 1994—95 годов — временем расцвета грязного промысла. В Москве в 1995 году, например, освободили 365 человек — по одному в день!
Нынче пик миновал. В ЦРУБОП в 1999 году поступило 98 подтвердившихся сообщений о похищениях, а в 2000 году — 84; освобождено в 1999 году 103 человека, а в прошлом — 85. Но, конечно, статистика похищений, как и любая другая криминальная статистика, далеко не полна. Все равно — воруют. Наших и иностранцев, мужчин и женщин, вплоть до полугодовалых младенцев.
Сейчас не так много банд, чья специализация — только похищения. Людей берут в заложники, когда возникает спрос.
Основной мотив похищений — денежный, и процентов 60 из них — из-за долгов. Вначале кредитор безуспешно пытается выбить долг с помощью криминальной “крыши” или ментов, а в результате находит ухаря-профи. Перед профи обычно ставится триединая задача: а) умыкнуть должника или кого-то из его близких; б) припугнуть; в) подержать в укромном месте пару дней, пока должник не “дозреет” и не расплатится. Возвращать ему придется не только долг, но и “накладные расходы” за выполнение заказа, а также набежавшую пеню. Часто вымогатели требуют переоформить на них фирму жертвы.
Куда опасней зеркальный вариант, когда “заказывают” заимодавца, дабы не отдавать ему долг. Ничего хорошего пленнику ждать не приходится...
Одинокий пьянчужка, живущий в 2—3-комнатной квартире, тоже автоматически попадает в группу риска. “Посиди пока у нас, болезный, — говорят ему братки. — Мы тебе ха-ароший обмен устроим: твою вшивенькую квартирку поменяем на дом в Мухосранской области. Трехэтажный, хе-хе...”
Профи и “оборотни”
Реже встречаются “команды”, сбитые специально для охоты за “сладкими” — бизнесменами, у которых не все чисто с “первоначальным капиталом”. “Сладкие” заведомо не побегут жаловаться в правоохранительные органы. Специалисты отмечают, что профессионализм банд очень вырос, а преступления стали досконально продуманными и даже изощренными.
Подбирают транспорт, камуфляж, маски, качественные средства связи — или хорошую рацию, или мобильник — для всех членов “команды”. Придумывают легенды на случай задержания; загодя снимают несколько квартир (гаражей, дач), где будут прятать жертву. Шифруются, как разведчики, — благо сегодняшняя техника позволяет. Приемчиков много. Разговаривают с родственниками заложника только во время поездки по кольцевой дороге — тогда их местоположение оперативникам сложно вычислить даже с помощью ретранслятора (конечно, если он есть!). Назначают передачу выкупа на предрассветные часы — трассы пустые и легко обнаружить слежку.
Из шестерых заложников, освобожденных за неполный месяц в Москве и области, трое рассказали: они сели в машину к похитителям добровольно — потому что их пригласил туда ЧЕЛОВЕК ПРИ ИСПОЛНЕНИИ. Бандиты представляются сотрудниками налоговой полиции, прокуратуры, Центрального и областного РУБОПа и даже Интерпола.
Иногда это — поддельные “сотрудники”. Но бывает, в дело вступает безотказный резерв: оборотни! То есть милиционеры, продавшиеся бандитам. Чаще из низовых милицейских звеньев: патрульно-постовой службы, вневедомственной охраны. Бывает, из угро (инспектора территориальных отделов). А также бойцы спецподразделений МВД, ФСБ и ГРУ.
Кто освобождает заложников?
Москва
В Москве — ЦРУБОП МВД, а конкретней — 3-й отдел (его специализация: похищения и вымогательство). В обиходе “3-й” называют “заявительским” — мол, работает по заявлениям. Официально создан в 1993 году, хотя костяк сложился еще раньше. С тех пор освободил более 1400 заложников. Ударная сила, которая осуществляет задержание, — это СОБР, или 11-й отдел.
— РУБОП ругают, что он подменяет другие службы — скажем, ОБЭП. Но наш 3-й отдел никого не дублирует — для чего создан, для того и существует. Это все признают! И зря не дергают. Знаешь, как оно бывает: машина хорошо работает, а в нее лезут: может, еще что-нибудь удастся улучшить? После этого мотор глохнет... — горой стоит за отдел его замначальника Герман Купцов.
— За 8 лет, наверное, у вас появились свои приемы, методики?
— Не знаю, как по России, но в Москве мы преступникам выкуп не даем! Ну, в крайнем случае минимум — для затравки, чтобы диалог не прерывался.
Доводим до их ушей: или освобождайте человека, или будем “кошмарить”... Напоминаем про примечание к 126 ст. УК: лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления (скажем, палец пленному не отрубил, не избил). Работаем, в общем... Мы и родственникам объясняем: представьте, что пришли к доктору, доверьтесь профессионалам.
— А случается, что заложники гибнут во время освобождения?..
Герман хмыкает:
— Нет, ты представь: караулят пленного в квартире. Вдруг... дверь падает! Да братки ничего не успевают! Тут кто быстрее разыграл комбинацию — тот и выиграл. Стрельба хороша в фильмах, а для нас это брак в работе. Вот “изъять” пришедшего на встречу бандита, чтоб никто вокруг не заметил, — это да!
— Бывали жертвы среди вас и собровцев?
— На Петровке в 1994 году “авторитет” Мансур, обколотый, держал в заложницах женщину и отстреливался — пострадал сотрудник СОБРа. В нашем отделе за 8 лет ранено трое.
— Что-то получили за это?
— Ха, боевые отделы всегда награждают не очень. Как на войне: чтобы тебя отличили, надо в кадрах сидеть...
Область
Вызволять заложников за пределами кольцевой — обязанность областного РУБОПа. Тут тоже есть свои суперспецы. С одним, чье имя договорились не называть, мы переходим на “ты” примерно на пятой секунде. Он обижен на “МК”: “Зачем ругали Управление МВД “Р”? Да мы без них — как без рук! Они “вытаскивают” половину раскрытий. Недавно дали нам полную картину преступления: отработали около 100 мобильных телефонов, взяли расшифровку звонков и сделали точный анализ”.
Спеца я пытаю о том же, что и Купцова. Бывает ли, что в процессе освобождения заложник гибнет?
— У нас такого не было. Банда убивает заложника, если изначально, под видом похищения, планировала убийство. Если же бандитов интересует выкуп — ему это не грозит.
— А если похищенный разглядел их лица?
— Достаточно запугивания. Но запугивают так, что... Словом, люди потом, как правило, молчат. Если ж мы сами расколем бандита и тот начинает рассказывать, бывший пленник расслабляется: “Ах, вы, оказывается, знаете?..”
У братков из нашумевшей банды Ветлугаева нашли три “полароидные” фотографии: снят самый обычный дядя. Но пригляделись — дядя-то сидит напряженно, явно под дулом пистолета. “Кто такой?” Арестованные сознались, что человек на фотографии — их бывший пленник, заплативший 145 тысяч выкупа. Назвали фамилию и имя. Оперативники разыскали дядю, он признался: “Было дело, умыкали”. Но наотрез отказывался выступить свидетелем: до дрожи боялся огласки (год назад был под следствием за имущественное преступление, амнистирован, и вдруг — нате! — выложил еще 145 тысяч!).
Дядя согласился помочь лишь после того, как прокурор подтвердил: никто не станет интересоваться, каким путем “заработаны” деньги. Всех опознал, отдал вещи, в которых его держали, — на них сохранились остатки скотча. Показал квартиру, где его прятали. А там, в коридоре, те же драные обои, что и на фото...
— Что ты считаешь хорошей работой?
— Мы и ЦРУБОП за последние два года ликвидировали примерно 10 устойчивых групп, которые похищали заложников. Эти бандиты сидят. Они в среднем получили по 10 лет — следовательно, 10 лет общество может дышать спокойней.
“Я догадываюсь, почему погиб Якушев”
Да, тот самый Виктор Якушев — знаменитый хоккеист 60-х, олимпийский чемпион, пятикратный чемпион мира — умерший 6 июля в реанимации после того, как его жестоко избили неизвестные. Он входил в попечительский совет Благотворительного фонда ветеранов спорта Москвы. В этом фонде работают звезды нашего спорта — олимпийские чемпионы Анатолий Ильин, Никита Симонян и многие другие знаменитые спортсмены-ветераны.
Один из учредителей фонда, сухопарый немолодой Борис Собенников, сидит напротив меня и все вытягивается, умащивается поудобнее, чтоб не так болели перебитые ребра. Собенников — сбежавший заложник. Он считает, что прошел через ад.
— 16 января я поехал в свой домик на озеро Круглое. Возвращался затемно. Дорога узкая, по обочине снег до капота. Вдруг навстречу на громадной скорости прошел джип — я вывернул руль левой рукой и влетел в сугроб. Позвонил на работу, чтобы прислали механика... Через 20 минут подъехал микроавтобус, осветил кабину фарами. Оттуда выскочили люди при оружии, в униформе, масках, с резиновыми дубинками. Разбили стекло, открыли заблокированный “Мерседес”. Вытащили меня: на голову — колпак, глаза стянули клейкой лентой...
Привезли на пустую дачу. Раздели до трусов, связали, голову веревкой подтянули к пяткам. Двое стали по бокам и начали бить ботинками по ребрам. Потом пытали током... Отработано до автоматизма. “Если хочешь жить, выбирай: деньги или жизнь? Не то уйдешь отсюда инвалидом”. Я, конечно, сказал: “Деньги”. Главарь банды даже расстроился: жаль, говорит, что ты так быстро согласился!
Учредителя фонда спрятали на краю Балашихи, в железном гараже, под присмотром охранника. Он, конечно, за долгую жизнь попадал в переделки, но чтобы в такую!..
Особенно удручал деловитый, “профессиональный” подход бандитов. На “оправку” выводили раз в три дня! Встать-лечь — по команде, ноги связаны, руки в наручниках — перед собой, ребра перебиты, голова закрыта маской и шапкой, а глаза заклеены, даже загноились... После Собенников узнает, что на счету банды уже было два похищения. И что его самого, прежде чем выкрасть, выслеживали несколько месяцев.
Со временем охранник расслабился — не опасался избитого, полуживого 62-летнего “деда”. И “деду” это пригодилось...
Каждый день его вывозили на МКАД на переговоры. Он лежал на заднем сиденье автомобиля, с замотанными глазами, и говорил сыну по мобильнику то, что ему велели говорить: задолжал, нахожусь у знакомых, собери деньги... Сын, слава богу, все понял. Был осторожен.
Пока родственники искали деньги, главарь грамотно, с пристрастием допрашивал заложника. Собенников ни разу его не увидел, но голос запомнил на всю жизнь. Главарь расспрашивал Бориса Дмитриевича о круге его знакомств. Особенно интересовался первым заместителем исполнительного директора фонда: “Что вас связывает? Давно ли у него появились деньги? Где находится его дача?..”
— Я-то что, я только выполняю заказ, — откровенничал главарь, отдыхая от допроса. — Твой дружок для тебя — в сто раз хуже, чем я...
(Собенников понял это как намек, что именно замдиректора — заказчик похищения. Тем более что отношения этого человека с фондом были крайне напряженными: в августе 2000 года тот получил от фонда в управление крупные финансовые средства, но потратил их не на целевую программу, а использовал в личных целях. Это подтвердилось 19 апреля 2001 года, когда Балашихинская прокуратура обвинила замдиректора в мошенничестве и возбудила против него уголовное дело.)
Борис Дмитриевич догадался, что его собираются убить, когда до времени, назначенного для передачи выкупа — 8.00, 24 февраля, — осталось несколько часов. Сквозь щелку в сползшей маске он подглядел, как охранник, надев перчатки, тщательно протирает в гараже стол, посуду, стены...
Часа в два ночи охранник уснул. Борис Дмитриевич содрал кольцо наручников с правой руки вместе с кожей, левая осталась закована. Со стола прихватил опасную бритву. Дверь гаража, на счастье, открывались изнутри.
— Я долго не мог ее открыть: ручка проворачивалась. Открылась, как показалось мне, со страшным грохотом. Я побежал по сугробам в сторону Балашихи. Стучался в темные дома — не впустили. Перевалился через высоченный забор, подошел к зданию: люди! Упал им в ноги и говорю: “Я — заложник...”
Оперативно-розыскная группа РУБОП Балашихи установила всех членов группы, задержала охранника Игоря Азниева и посыльного Егоркина. Главарь Игорь Колесов, опознанный Собенниковым по голосу, объявлен в розыск.
Был арестован и замдиректора. Он предложил рубоповцам 100 тысяч долларов отступных. Опера не взяли. И вдруг... Балашихинская городская прокуратура, ведущая следствие, отстранила от дела РУБОП и выпустила из-под стражи замдиректора и одного из членов банды.
— Компетентные люди считают, что прокурор Орехович и следователь Мальков вошли в неформальные отношения с преступниками, — аккуратно подбирает слова Собенников. — Тут и пошли у нас странные случаи: то в мою квартиру кто-то влез, то за женой “хвост” увязался... А потом — нападение на Виктора Якушева и его смерть. Якушев был членом попечительского совета фонда, он подписывал все запросы, в том числе и о моем похищении, о потере фондом денег. Вряд ли все случившееся со мной, с фондом и убийство Якушева просто совпали по времени...
...В квартире у беглого заложника потом долго сидели в засаде собровцы. И, не скрывая горечи, говорили о том, что и в Москве, и в Московской области существует рынок похищений. Процветает система “заказов”. И о том, как бандиты делятся выкупом с теми, кто по долгу службы обязан им противостоять.
Эх, Москва златоглавая, заложническая!..
ПАМЯТКА
заложнику...
- Если сотрудники правоохранительных органов приглашают вас в машину “проехать, разобраться”, и вы при этом не один, а с товарищем — пусть товарищ хотя бы перепишет номера автомобиля и удостоверений сотрудников.
- Если вас захватили в заложники — ведите себя спокойно, не вызывающе. Играйте в игру, которую предлагают похитители, но постарайтесь их переиграть.
- Если вдруг (чем черт не шутит?) представится возможность — постарайтесь кинуть записку, вставить пару условных слов в телефонный разговор с близкими.
- Торгуйтесь и прибедняйтесь: мол, такой огромной суммы, как запрошенная, у вас нет, но родственники обязательно постараются собрать хоть сколько-нибудь денег.
- Даже если вас отпустили — все равно обратитесь в РУБОП, ибо рецидивы со стороны бандитов возможны всегда.
...и его родственнику
- Если вам выпала тяжкая обязанность вести переговоры с бандитами, ни в коем случае не прекращайте диалог. От вас зависит очень многое. Спрашивайте, сомневайтесь, торгуйтесь: “Что случилось? Может, он задолжал? Ну, тогда мы найдем деньги...” Но самый главный вопрос — жив ли заложник. Пусть вам сначала дадут возможность убедиться в этом!
- Не обращайтесь за помощью в частное сыскное бюро, к криминальным авторитетам, в ФСБ: даже ФСБ отправит вас в РУБОП, к профессионалам.
- Не кричите на каждом углу, что идете в РУБОП. Если окружающие почему-то проявляют слишком пристальный интерес к тому, как вас инструктировали оперативники, отвечайте: “Я не знаю, они мне ничего не говорят”.
- И никогда не платите выкуп, — предупреждают рубоповцы.
Благодарим за помощь в подготовке материала пресс-службы ЦРУБОПа МВД и РУБОПа Московской области.
