В середине прошлого века в нашей стране понятие “звезда” еще не прижилось. Зато было сладкое словосочетание, о котором мечтал любой артист: “любимец публики”. Именно так называли Сергея Филиппова, одно участие которого в фильме или спектакле стопроцентно обеспечивало аншлаг. Один из самых популярных и востребованных актеров советского кинематографа, он переиграл массу проходимцев, жуликов и врагов социализма и был безмерно обожаем своими зрителями.Малщык ФилипоуЗадиристый и озорной мальчик Сережа родился в Саратове в 1912 году. Его мама, голубоглазая певунья Дуня, устав от “творчеств” сына, отдала его в учение немцу-краснодеревщику. Тот охотно принялся за дело и стал называть Сергея “малщык Филипоу”. Кое-чему “малщык” научился и даже пытался приучить впоследствии своего несмышленого сынишку Юрика забивать гвозди в шкаф из красного дерева.
Воспитывал же Сергея отчим — строгий комиссар, который в то неспокойное время всегда спал с револьвером под боком. Этот мужлан безумно любил цыплят, считал, что они вечно мерзнут. Возвращаясь домой со своей нелегкой комиссарской работы, он ложился на топчан и сентиментально отогревал у себя на груди под рубахой желтобоких, пищащих птенцов.
Маленький Сережа очень любил танцевать, самозабвенно и с энтузиазмом. Однажды зимним вечером он проходил мимо клуба и в окне увидел танцующие силуэты. Это был кружок танца, который Филиппов стал регулярно посещать. Правда, взяли его туда лишь потому, что в подобные кружки шли обычно девочки, а в танце, как известно, нужен партнер.
В конце голодных 20-х годов Филиппов в компании таких же, как он, “танцоров” подался в Ленинград, где продолжал танцевать в группе при Госэстраде, в спектаклях оперетты. Эта нелегкая школа танца, когда надо работать, несмотря на болячки и усталость, в итоге выработала в актере не только упорство, но и утонченную пластичность, выразительность жестов, походки.
Его дипломной работой в Эстрадно-цирковом техникуме стал комический “Танец веселого Джимми” — эстрадный номер из жизни якобы американских матросов. Тогда бытовало мнение, что матросы только и делали, что танцевали на кораблях, буксирах и лодках, и других дел у них просто не было. Так или иначе, получилось очень смешно, была даже заметка с фотографией в одном из американских журналов-обозрений, что вот-де появился новый комический талант в молодой России.Па-де-де в балетной пачкеОднажды случилось непредвиденное. То ли голодное детство дало о себе знать, то ли врожденная болезнь — с артистом на сцене случился сердечный приступ. Приговор врачей был однозначен. Филиппов ушел в мюзик-холл, где его увидел великий режиссер Николай Акимов. Он зашел за кулисы, побеседовал с долговязым молодым человеком и пригласил его в Театр комедии на эпизодическую роль.
Когда же Филиппов получил свой гонорар, то, увидев сумму, гордо заявил: “Отдайте эту мелочь директору!” И с достоинством удалился. Побежали гонцы от Акимова с призывом срочно явиться. Сергей Николаевич явился, полон возмущения: “Вы смеетесь, что ли? Я женатый человек, нам есть надо! А на эти деньги только мороженое купишь”. Мудрый Николай Павлович стерпел этот дерзкий напор и даже повысил ему зарплату, но в дальнейшем требовал от него полнейшей отдачи и не уставал ругать за “дисциплинарные проступки”, коих Филиппов совершал предостаточно.
Это был 1935 год — год становления Театра комедии, куда Акимов был назначен, как тогда говорили, “главным конструктором”. Молодой Филиппов был счастлив, тем более что мюзик-холл через год закрыли как “рассадник капиталистического искусства”. В Театре комедии в 30—60-е годы собрался весь цвет ленинградской сцены: Юнгер, Зарубина, Беньяминов, Сухаревская, Тенин, Гарин, Суханов, Уварова, Колесов, Барабанова. Сергей Филиппов со временем занял в этой поистине звездной труппе достойнейшее место.
Его партнерша по сцене, актриса Юлия Предтеченская, писала: “Почему же было так смешно? Ведь Сергей Филиппов не клоун, нет! Он был мужчиной высокого роста, хорошо сложен, у него были крупные мужские ладони, длинные ноги в ботинках большого размера. Лицо удлиненное. Нос тоже. Глаза, правда, невеликие. Но почему-то все это было уморительное. Он никогда не комиковал умышленно. Голос у него был хрипловатый, но тембр — не перепутаешь ни с кем! Такой голос был только у него! Единственный!
Я помню его ранние выступления на эстраде, когда Филиппов на полном серьезе в балетной пачке исполнял классическое па-де-де или читал стихотворение Апухтина. Помню, как Сережа тихонько, с чувством произносит первую фразу: “Эх, товарищ! И ты, верно, горе видал, коли плачешь от песни веселой...” Потом долго молчит, обуреваемый переживаниями, и опять: “Эх, товарищ!..” И начинает тихонько плакать, опять пауза, и вновь с горечью: “Эх, товарищ!..” Сначала в зале раздаются первые хихиканья. Дальше — больше. Зал доходит до истерического хохота, а Сережа — до истерического рыдания. Он так расстраивался, так рыдал, что разрывал ворот рубахи, так рвал на себе волосы, что его выводили со сцены, а публика от восторга топала ногами, так как смеяться уже не могла. Чувство юмора, данное ему от Бога, заставляло смеяться от души над таким пустяком. Он был гениален!”Талантливый проходимецВ кино Сергей Филиппов начал сниматься в 1937 году. Его дебютом стал бессловесный эпизод в фильме “За Советскую Родину”, повествующем о гражданской войне в Карелии. Филиппов играл финна-шюцкоровца. Ему надо было выскочить из засады, пробежать по бревну, переброшенному через незамерзающий ручей, выстрелить в красноармейца и рухнуть в воду. В этой роли психологической разработки образа не требовалось, а нужны были ловкость и сноровка. Плавал он безупречно, да вот только падать приходилось в ледяную воду. Сцену повторяли четыре раза. Четыре раза Филиппова извлекали из ледяной воды и, совершенно закоченевшего, растирали спиртом. Думали, что актер больше никогда не согласится сниматься в кино, но Сергей Николаевич, наоборот, охотно откликался на любые приглашения, коих последовало огромное количество.
В том же году Филиппов сыграл крестьянина-партизана в “Волочаевских днях”, затем были погромщик в “Выборгской стороне”, лодырь в “Члене правительства”, матрос-анархист в “Якове Свердлове”, завклубом в “Музыкальной истории” и еще ряд проходимцев. Фильмов в те годы снималось крайне мало, каждый из них пересматривался зрителями десятки раз, поэтому любое лицо на экране запоминалось. Лицо Филиппова — тем более.
На встречах со зрителями Сергей Николаевич часто говорил: “Меня часто спрашивают, почему я играю только отрицательные роли. Что на это ответить? Посмотрите на мое лицо. Разве с таким лицом можно сыграть председателя партийной организации?” На самом деле талант Филиппова позволял расширить рамки его амплуа, уйти от штампа, который нещадно эксплуатировали кинорежиссеры. Достаточно вспомнить трогательного влюбленного паромщика из “Медового месяца”, грустного короля Унылио из “Веселого сновидения” или старого мастера Губарева из “Блокады”.
Успех Филиппова в кино, на эстраде и в театре вызывал к нему необъяснимое родственное чувство со стороны зрителей. Он был свой! Близкий, родной. Нередко в фойе в антракте можно было услышать: “А наш-то Сереня, видали?” Или: “А наш-то Сереня, слыхали!” И совсем не анекдот, а истинная правда, что, когда умер всеобщий кумир Жерар Филип, произошел такой случай. В Ленинграде в переполненный автобус вошли два подвыпивших гражданина, которые заливались слезами и причитали: “Умер! Умер наш Филиппа! Сереня умер-таки!” Им разъяснили, что на самом деле скончался французский актер Жерар Филип. “А Сереня? Жив? Правда?” — переспросили они и, растолкав пассажиров, выскочили на улицу и понеслись по Невскому, радостно вопя: “Урраа! Жив! Жив наш Сереня Филиппа!”
Нередко Филиппова злила фамильярность, с которой к нему подбегали наиболее эмоциональные поклонники. Актер Владимир Труханов рассказал такой случай: “Вышли мы после съемок, и я пошел в кафе занимать очередь — выпить по сто граммов водочки. Вдруг слышу: “Володя, Володя, иди сюда. Встретил друга. Десять лет сидели за изнасилование, он только что вышел. Петя, дорогой! Елки! Как встретились мы с тобой!” Тот говорит: “Да нет, я не сидел в тюрьме. Вы ошиблись”. Сергей не унимается: “Как это — ошиблись? Ты меня узнал?” — “Узнал!” — “Ха! И я тебя узнал. Ты ведь знаешь, как меня зовут?” — “Да, вы — Сергей Филиппов”. — “Вот именно. Нехорошо, нехорошо от корешей отказываться. Сколько лет на нарах провалялись, одну баланду травили, а теперь — “ошиблись”!” Тот Петя уже и не рад был, что похлопал Сережу по плечу”.
На подобные “похлопывания” Сергей Николаевич отвечал резко. Мог быть очень едким и жестким, не любил “показушников”. Если вдруг кто-то начинал заноситься, Сергей Николаевич мог тут же осадить: “Да кто ты такой?!” Поэтому при нем боялись “выступать”. А уж когда он выпивал, мог вообще не стесняться выражений. Таким он оставался до самой старости. Актеры, знавшие Филиппова, неохотно рассказывают о нем, в то время как готовы побеседовать на любые другие темы. На самом деле близко его никто не знал, так как он ни с кем не дружил и не откровенничал.Пять звездочекНе секрет, что Сергей Николаевич прилично выпивал. Но, когда он уже был популярен, известен, знаменит, основной причиной его возлияний было одиночество. У него не было дома. Не в смысле жилплощади — в духовном. От этого же он и был резок с людьми, замкнут.
По воспоминаниям родных, это произошло с ним после того, как Сергей Николаевич переселился к писательнице Антонине Голубевой, известной по повести о Сергее Кирове “Мальчик из Уржума”. Сошлись они после войны, у обоих уже были семьи, дети. Правда, о том, что у Антонины Георгиевны есть дочь, никто не догадывался. Она не любила детей, и эта ее нелюбовь отразилась на сыне Сергея Николаевича. Голубева даже затеяла судебную тяжбу с целью отобрать маленького Юру у его матери и отдать в детдом. Юрина же мама не была ни пьяницей, ни гулящей. Она родилась в дворянской семье, была образованна, работала переводчицей в Военно-воздушной академии имени Можайского. Как сегодня считает жена Юрия Сергеевича Татьяна Гринвич, Голубева мстила прежде всего за то, что Филиппов так и не развелся со своей первой женой.
— Как-то раз Сергей Николаевич и Юрий стали вспоминать съемки “Принца и нищего” в эвакуации, где маленький Юра снимался в массовке (Филиппов со своей женой, сыном и тещей эвакуировались вместе с Театром комедии в Сталинабад), ужасы войны, блокаду, голод, — вспоминает Татьяна Гринвич. — И тут Голубева вставила: “Да бросьте, какой голод! В Ленинграде была и икра, и шампанское. Все было. Только не все умели устроиться”. Моя мама пухла от голода, она потеряла родителей во время блокады, тысячи ленинградцев умирали не столько от артобстрелов, сколько от голода. А кто-то в это время ел икру, запивая шампанским. Какие могут быть чувства по отношению к таким людям?
Так или иначе, Сергей Николаевич сильно запил. Начались проблемы. В театре он говорил, что занят на съемках, на студии — что у него сегодня спектакль. Однажды дошло до того, что Филиппов отнес в букинистический магазин всю свою 50-томную Большую советскую энциклопедию, а на полученные деньги со своим ближайшим товарищем Михаилом Дудиным устроил пирушку. Когда жена спохватилась, куда делась энциклопедия, Сергей Николаевич, не задумываясь, ответил: “Миша зашел, взял почитать”. Правда, ни тот, ни другой не подозревали, что в книгах была припрятана солидная денежная сумма.
Акимов долго терпел его “выкрутасы” и говорил: “Для меня один талантливый пьяница дороже десятка трезвых бездарей”. Но всему наступает предел. Сергей Филиппов был изгнан из театра после того, как во время спектакля, стоя за кулисами, во весь голос подавал нецензурные ремарки актерам, как надо правильно играть. Причем Николай Павлович еще пожалел Филиппова, уволив его “по собственному желанию”.Гайдай играл Кису ногамиШел 1965 год. Сергей Николаевич был уже не молод, его одолевали страшные головные боли из-за образовавшейся в мозгу опухоли, в кино все больше приглашали на какие-то маловыразительные эпизоды. Правда, за его плечами было участие в таких популярных фильмах, как “Укротительница тигров”, “Двенадцатая ночь”, “Карнавальная ночь”, “Девушка без адреса”, “Ночной патруль”, “Крепостная актриса”, “Зайчик”. Вся страна цитировала его героев: “Масик хочет водочки”, “Лучше всего, конечно, пять звездочек”, “Я сюда попал или не сюда?” “Система Станиславская”... Филиппов вошел в штат киностудии “Ленфильм” и стал ждать новых, интересных предложений. Но их не было.
Переломным для Сергея Николаевича стал 1970-й. Леонид Гайдай пригласил его на роль Кисы Воробьянинова в свою киноверсию “Двенадцати стульев”. Филиппов даже не мог поверить, что это не сон. Одна из двух главных ролей в экранизации любимого произведения — актер был бесконечно благодарен Гайдаю за такой подарок судьбы и за время съемок ни разу не выпил. Ни грамма.
Тогда же обострилась и его болезнь. Несмотря на страшные боли, трудные экспедиции и невыносимую жару, Филиппов сам себе не позволял халтурить. Единственное — когда снимали эксцентричную драку Кисы с отцом Федором, Филиппова заменил Гайдай. В сцене, где показаны только их ноги — ноги Пуговкина и Гайдая. Перед озвучанием фильма Сергею Николаевичу сделали трепанацию черепа — опухоль вырезали. Это его спасло.
Вдова Леонида Гайдая, Нина Гребешкова, рассказала об их отношениях: “У Гайдая был свой “круг” актеров — Пуговкин, Вицин, Куравлев, — с которыми он сходился не только творчески, но и человечески. Приступая к новой работе, он садился за стол и прежде всего составлял список артистов, которых хотел бы занять. Обычно этот список достигал фамилий 30. Начиная с “Двенадцати стульев” в этом списке всегда значился Сергей Филиппов. Больше того, он и снимался во всех последующих картинах Гайдая. Радовался даже эпизодам, что его помнят, зовут.
С Леней они друг друга почитали. Леня ценил его за редкий дар — фактурный, пластичный, он был очень скрупулезен и ответствен в работе. Даже несмотря на то, что у Сергея Николаевича был весьма тяжелый характер. С ним боялись дружить, но все его очень уважали. Прежде всего потому, что он был гениальным актером. Он играл всем, чем только можно, — глазами, бровями, носом. На одном только крупном плане он мог довести зрителей до истерического смеха”.Звездные бабушкиФилиппов действительно радовался даже эпизодам. Но не потому, что хотел сниматься во всем подряд, а потому, что его фактически перестали приглашать. После сложнейшей операции на голове он оказался в совершенной изоляции. Театр его отторгнул, и теперь только кинематограф оставался единственным смыслом его жизни. Как раз в это время итальянские кинематографисты задумали снимать “Необыкновенные приключения итальянцев в России”. Роль Хромого, по их сценарию, была предназначена Филиппову — они настаивали на этом. Но Эльдар Рязанов на этот эксперимент не пошел. Недавно при встрече с сыном Сергея Николаевича все, что он смог сказать об актере, который снялся у него в трех фильмах и сыграл самый удачный, самый знаменитый эпизод в “Карнавальной ночи”: “Да, Юра, ваш папа любил выпить”.
Вывел Филиппова из этого тупика режиссер Игорь Усов, пригласив его на роль Бабушки в фильм “А вы любили когда-нибудь?”. Второй Бабушкой в этом фильме был Георгий Вицин. Это единственная женская роль Филиппова и одна из немногих, где он поет своим голосом. Фильм не стал популярным, однако актеры, которые там снимались, очень любили его. Во время съемок Филиппов и Вицин надевали свои парики и бабушкины наряды и шли на Невский гулять. И никто ни разу не заподозрил в этих двух старухах замечательных артистов и своих кумиров.Финита ля комедияСергей Николаевич очень хотел, чтобы его сын продолжил актерскую династию. Юрий часто приходил в театр, наблюдал эту профессию “изнутри”. Но актерский ритм жизни не устраивал его, поэтому Юрий подался в художники. Отец был разгневан, сын — упрям. И это был только первый удар для Сергея Николаевича. Вторым стал отъезд Юрия за границу, в США. Сергей Николаевич объявил сыну бойкот. Он не отвечал на письма и даже не распечатывал их, гордясь своим патриотизмом, тем, что не поддерживает никаких отношений с “предателем Родины”. Но время шло, страсти улеглись. Юрий Филиппов работал художником-дизайнером в Нью-Йорке. Временами звонил отцу, делился успехами, читал свои юмористические заметки “оттуда”. Они даже задумали, что Сергей Николаевич будет их читать со сцены. Но...
На исходе 80-х умерла Антонина Георгиевна, которая последние 40 лет всегда была рядом. Сергей Николаевич появился в эпизодах у Владимира Бортко в “Собачьем сердце” и у Леонида Гайдая в “Частном детективе, или Операции “Кооперация”. Он не бедствовал: участвовал в творческих вечерах, получал неплохую пенсию. В доме у него было все, что радовало глаз одинокому старику: мебель из красного дерева, картины, огромная библиотека, посуда. Когда сын настойчиво предлагал из Нью-Йорка материальную помощь, Сергей Николаевич уверял его, что ни в чем не нуждается.
— Когда Сергей Николаевич умирал, никто из тех, кто был тогда рядом с ним, не сообщил сыну о надвигающейся потере, хотя и телефон, и адрес Юрия он хранил на прикроватном столике, — вспоминает Татьяна Гринвич. — Зато после смерти великого актера очень легко было растащить содержимое квартиры, а потом написать статью, что Сергей Николаевич Филиппов умер в нищете: кроме грязного белья и окурков в квартире ничего не было. Председатель актерской гильдии Петербурга Евгений Леонов-Гладышев сказал, что знает, у кого из актеров кожаное пальто С.Н., у кого — мебель, у кого — знаменитый перстень, но не скажет из этических соображений. Да нам и не нужны были материальные ценности. Нас интересовал только архив.
Народный артист РСФСР Сергей Филиппов скончался 19 апреля 1990 года. Ни киностудия, ни Союз кинематографистов, ни СТД не выделили на его похороны ни копейки. Похороны организовал Александр Демьяненко, всеми любимый Шурик — герой гайдаевских комедий. Он обошел актеров, знавших и любивших этого сложного и замкнутого человека. Дали, кто сколько смог. Гениального комика похоронили скромно, без духовых оркестров и неискренних речей...
