Вчера депутаты вдруг проснулись и стали вносить активный вклад в дело борьбы с терроризмом. Нет, разбираться в том, как ТАКОЕ могло случиться в центре Москвы, Госдума не захотела. Ведь это означало бы давать оценку действиям очень высоких должностных лиц. Поэтому занялись более безопасными объектами: журналистами и мертвыми террористами.
Дума приняла изменения сразу в два закона — “О СМИ” и “О борьбе с терроризмом” (ниже вы найдете полный текст поправок с комментариями).
Самое интересное, что большая часть драконовских мер, на которые только сейчас обратила внимание пресса, УЖЕ была прописана в этих законах. Но с учетом последних событий, становится понятно: цензура может стать очень и очень жесткой...
Глава Комитета по информполитике г-н Коваленок (“Единство”) пытался успокоить журналистов: репрессий не будет — все равно большинство по факту “отражали теракт” в духе нового закона. Он похвалил НТВшников, которые могли дать в эфир заявление Бараева — но не дали. “Закон — не насилие над СМИ, а необходимость, осознанная самими СМИ”, — заключил он. Конечно, тех, кто еще не осознал, что можно, а что нельзя, и не опомнился после одноразового предупреждения Минпечати, можно будет и лицензии лишить...
Но всех вопросов его выступление не сняло. Например, кто будет решать, является ли критика действий власти в Чечне “оправданием сопротивления проведению контртеррористической операции”? А разговоры о том, что теракт в Москве — прямое следствие войны в Чечне, — “информацией, служащей оправданием экстремистской деятельности”? Из закона это совершенно непонятно, а значит — поле для произвола практически не ограничено...
...А с мертвыми террористами депутаты расправились очень решительно. При активной поддержке представителя президента в Думе Александра Котенкова сразу в двух чтениях был принят экстренно написанный закон, который запрещает выдавать родственникам тела “террористов, умерших в результате пресечения террористической акции”. Более того — и места их захоронения родственники не узнают.
Текст закона поначалу вызвал оторопь у части депутатов. СПСовец Борис Надеждин заявил, что это самое настоящее средневековье, он пытался напомнить коллегам, что они цивилизованные люди, и вообще “побойтесь Бога!”. “Надо бороться с живыми, а не с мертвыми!” — говорил он. Но его аргументы получили дружный отпор. Глава Комитета по безопасности Александр Гуров напомнил, что в дореволюционной России трупы террористов не выдавали, а в некоторых штатах США и сейчас не выдаются. Депутат Алкснис с горящими глазами сообщил: в Израиле тела мусульман-камикадзе заворачивают в свиные шкуры, и это правильно, потому что останавливают сотни шахидов. А Митрофанов из ЛДПР забрал еще круче: мол, веками тела казненных преступников выставлялись на всеобщее обозрение — для устрашения еще живых...
В конце концов депутаты согласились, что хоронить по-божески террористов — аморально, потому что они сами “растоптали и мораль, и жизнь, и религию”.
Представитель президента Александр Котенков вбил последний “гвоздь” в головы еще сомневающихся народных избранников: “Разве может сравниться ярость и злость родственников убитых террористов, которым не выдают тела, с яростью и злостью родственников погибших заложников?”
Вот так-то решительно с живыми бы террористами бороться...
ЧТО ОНИ ПОМЕНЯЛИ?
Новое в законе о СМИ
“Не допускается использование СМИ (...) для осуществления экстремистской деятельности, для распространения сведений о технологии изготовления оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (...)”
Что такое “использование для осуществления” — малопонятно. А в плане “технологии” возникает вопрос: рассказ о том, как были сделаны пояса шахидов, — это оно самое? Тогда впору “репрессировать” сразу несколько центральных газет, которые опубликовали эту информацию...
* * *
Изменения в закон “О борьбе с терроризмом”
БЫЛО: “Не допускается распространение информации, раскрывающей специальные технические приемы и тактику проведения контртеррористической операции...”
СТАЛО: “Не допускается распространение через СМИ либо иным образом информации (...)” (Далее текст совпадает.)
Заметьте — про СМИ теперь прописано особо...
БЫЛО: “(...) способной затруднить проведение контртеррористической операции и создать угрозу жизни и здоровью людей, оказавшихся в зоне проведения контртеррористической операции или находящихся за пределами указанной зоны...”
СТАЛО: “(...) препятствующей проведению контртеррористической операции и (или) создающей угрозу жизни и здоровью людей” (далее текст совпадает).
Тут изменения крайне незначительные — разницу между “способной” и “препятствующей” уловить сложно...
БЫЛО: “(...) служащей пропаганде или оправданию терроризма и экстремизма...”
СТАЛО: “(..) служащей пропаганде или оправданию экстремистской деятельности, в том числе содержащей высказывания лиц, направленные на воспрепятствование проведению контртеррористической операции, пропаганду и (или) оправдание сопротивления проведению контртеррористической операции...”
А вот тут новшества немалые. Это, пожалуй, самый интересный пункт. Слова людей, призывающих к мирным переговорам, — “воспрепятствование”? Высказывания правозащитников — тоже? Что можно по обновленному закону, а что нельзя публиковать? Это непонятно...
БЫЛО: нельзя распространять информацию “о сотрудниках специальных подразделений, членах оперативного штаба по управлению контртеррористической операцией при ее проведении, а также о лицах, оказывающих содействие в проведении указанной операции”.
СТАЛО: не допускается распространение информации, “раскрывающей персональные данные о сотрудниках специальных подразделений и членах оперативного штаба”. (Далее текст совпадает.)
Тут изменения, как видим, снова непринципиальные...
В общем, ясно одно: если до сих пор перечисленные законы применялись не очень сурово, то теперь власть дала понять журналистам: будьте готовы ко всему...