На прошлой неделе Дума приняла закон, вводящий ограничения на работу СМИ в зоне контртеррористических операций. Но это сочтено недостаточным: Минпечати намерено связать журналистам руки и языки еще и некими “рекомендациями” по освещению “чрезвычайных ситуаций, представляющих угрозу безопасности людей”.
“Учитывая стремление СМИ находиться в центре событий” (то есть то, что журналисты вечно лезут со своими камерами и блокнотами куда не следует), им напоминается: смотрят телевизор, читают газеты и слушают радио не только законопослушные граждане, но и террористы (“те, кто намеренно создает критическую ситуацию” — так говорится в документе). А значит, предлагается “избегать детальных подробностей о действиях профессионалов, занятых спасением людей” (прости-прощай прямые эфиры с “картинкой”, изображающей штурм помещений, занятых террористами). Брать интервью у террористов тоже нехорошо (кроме тех случаев, когда об этом просят спецслужбы). Как и давать им выход в прямой эфир без предварительных консультаций с правоохранительными службами.
Вообще с прямой трансляцией при терактах будет, скорее всего, покончено: Минпечати напоминает, что ее могут использовать сами террористы для подачи условных сигналов сообщникам. Давать слово в эфире заложникам тоже не рекомендуется. Здесь Минпечати менее категорично и более мягко в формулировках: мол, заложники террористов “в определенный момент превращаются в инструмент давления и на государство, и на общественное мнение”, и в этом журналисты должны “отдавать себе отчет”. Значит, когда они требуют взволнованными голосами прекратить войну в Чечне или пойти на переговоры с террористами — не следует об этом много говорить.
Не надо и звонить знакомым работникам спецслужб, пытаясь получить у них секретную информацию: вдруг проговорится... Не стоит предлагать “лицам, вовлеченным в чрезвычайную ситуацию”, — видимо, спасателям, заложникам и омоновцам — сделать фото или видеосъемку. (Что же это за работники спецслужб, которые выдают журналистам в такие моменты секретную информацию?)
Журналисты не должны сеять панику, оскорблять террористов и, наоборот, должны учитывать чувства родных и близких заложников и самих заложников. Сами предлагать себя в посредники работникам СМИ не следует — но, если об этом попросят сотрудники спецслужб, журналист может вступить в контакт со злодеями. Правда, писать или говорить об этом в эфире до завершения операции категорически не рекомендуется.
“Спасение людей важнее права общества на информацию”, — утверждает Минпечати и предлагает СМИ честно сообщать гражданам, что часть информации закрыта по соображениям безопасности.
Эти рекомендации пока — лишь проект. Судя по всему, исполнительная власть хочет предложить СМИ взять на себя эти ограничения (многие из них, безусловно, разумны) добровольно. Есть только один вопрос: ладно, во время операций журналисты откажутся от вопросов и комментариев. А власть — готова ли она ПОСЛЕ операций по освобождению заложников взять на себя обязательства отвечать на вопросы общества? Которое, между прочим, и представляют журналисты.
