Женщины все чаще претендуют на мужские профессии — ради престижа, ради самоутверждения, ради мужского размера заработной платы. Иногда их запросы оказываются удовлетворены, иногда — приводят к трагедиям.
Как уже сообщал “МК” неделю назад, в здании фешенебельной гостиницы “Арарат” в центре Москвы, на Неглинной улице, трагически погибла промышленная альпинистка — 43-летняя Ирина Кобранова. Она мыла стекла внутри шахты лифта и была смертельно травмирована подъемным механизмом. Огромным противовесом альпинистку сбило с высоты четвертого этажа, и женщина разбилась насмерть. В прошлом году еще одна промышленная альпинистка погибла, сорвавшись с памятника.
Что же это за женская профессия — промышленный альпинизм и что удерживает милых дам, подвешенных на веревках, в вышине? В поисках ответа репортеры “МК” на сутки сменили профессию.
Свой рабочий день с мастерком, ключом, отверткой они проводят в воздухе — зависая между небом и землей. Если требуется, чинят электрику, орудуют электросваркой. Подружки зовут их скалолазками, коллеги — промышленными альпинистками.
Поднимаемся с Илоной на лифте с двумя рюкзаками, набитыми экипировкой, большую часть которой занимают веревки. Сегодня мы работаем у Илоны подсобными. Нам предстоит выполнить гидроизоляцию межпанельных стыков высотного дома.
На верхнем этаже нас ждет сюрприз — запертый на амбарный замок чердачный люк. Илона вне себя от ярости:
— Вчера за ключ домоуправ слупил с меня сто рублей, обещал оставить чердак открытым.
Обычно сотрудники жилищной конторы за “свободный вход” на чердак просят у промальпинистов от 50 до 500 рублей. Сроки и объем работ бывают уже оговорены, обеспечивать условия для работы заказчики не обязаны, а ходить качать права у промальпов просто времени нет. Этим-то и пользуются жэковцы. Бывает, получит домоуправ мзду, а на следующий день напрочь не узнает промальпиниста в лицо, приходится платить заново.
— Доходит до того, что идем к жителям верхних этажей и с их балкона накидываем веревку, “вслепую” цепляем ее за какой-нибудь предмет на крыше и лезем вверх.
После долгих переговоров нам удается попасть на крышу многоэтажки. Из рюкзака выгружаем карабины, жумары, рогатки, сидушку.
Навешивая веревки, Илона вспоминает:
— Первый раз я, будучи плиточницей-отделочницей, оказалась на высоте, когда понадобилось загерметизировать швы на внешней стороне здания. Один из знакомых ребят снабдил длиннющей веревкой, другой — экипировкой. Отработала тогда на уровне 22-го этажа в подвешенном состоянии часа три, а на следующий день снова потянуло... Высота — она как наркотик, засасывает.
Илона готовится к спуску, нам же предстоит подавать с крыши по специальному сигналу нужные инструменты и следить за веревками. “Уходя” по отвесной стене вниз, скалолазка напоминает нам:
— Были случаи, когда промальпинисты падали с большой высоты только потому, что на крышу вылезал какой-то гражданин, которому очень нравилась красивая и прочная, а главное — бесхозная веревка, он доставал ножичек и начинал ее пилить... Так что вы следите!
Работать промальпу одному нельзя — как воздух необходим подсобник. Напарника найти непросто, особенно если “ассистировать” приходится женщине. Мужчины-подсобники считают, если работают с промальпинисткой вместе, то и спать тоже должны вместе. Особо назойливым подручным Илона объявляет о своей нетрадиционной ориентации.
К двенадцати дня мы успеваем подать Илоне на веревке три ведра с герметиком. Во время перекуса поднявшаяся на крышу альпинистка, смеясь, рассказывает:
— На восьмом этаже меня однажды бабушка увидела в окно, за сердце схватилась, а потом чаем с вишневым вареньем напоила. Нам, знаешь, частенько из окон жители предлагают кофе, бутерброды, а то и стаканчик с самогонкой в форточку просовывают, чокаются через стекло. Бывает, что и в гости зовут. Помню, когда с аварийного дома сбивали штукатурку, мужчина, высунувшись с пятого этажа, на полном серьезе попросил пробить насквозь наружную стену. Их дом должны были снести еще в 1963 году, а потом передумали.
После 15-минутного перерыва Илона спускается вниз. Одним из преимуществ своей профессии промальпинистка считает возможность самой выбирать объем работы и временной график. Особо ценно, что никакой начальник над ухом не жужжит.
Коллега Илоны — Дымка не только откликается на смешное имя, но и по сути своей человек куда более открытый и бесшабашный.
— Раздолбайка я, вот, — говорит она и смеется, а потом строго добавляет, — но когда “зависаю”, сразу становлюсь серьезной, без этого, кроме шуток, смерть.
— Как ты стала промышленной альпинисткой?
— Ой, да я отчаянная. Была спелеологом, потом в альпинистки подалась.
Дымка участвовала в установке рекламы “Макдоналдса” в разных местах Москвы, в освещении Бородинского моста — там приходилось работать при минус 27 градусах. Умеет делать штукатурку, покраску, грунтовку, электрику, но не любит. А особенно не любит заполнять щели герметиком.
— Пару раз приходилось это делать при сильном встречном ветре, — рассказывает Дымка, — с тех пор панически боюсь. Больше же всего люблю монтировать рекламные щиты.
— Неприятности случались?
— Падала с пятого этажа. Устала, потеряла бдительность. Заканчивала покраску и крикнула подсобнику: отвязывай лишние веревки. А тот возьми да отвяжи самую нелишнюю. Падение длилось пару секунд, но мне оно показалось очень долгим. А вдогонку моему парящему телу летело ведро с краской. Ты не поверишь, но меня в момент падения волновало совсем не то, что я разобьюсь насмерть, навсегда. Больше всего пугало: как я буду в гробу лежать вся в зеленой краске! Я даже успела произнести: “Господи, почему зеленая?!” Как будто если черная или синяя — лучше. Мне повезло: упала в сугроб, ничего не сломала, но отбила задницу и внутренности. Вечером с кожи краску еле отмыла, а с длинных волос никак не получалось, пришлось постричься. Я по этому поводу больше всего переживала. Знаешь, смерть — не самое страшное для промальпиниста. Я знаю многих, кто на всю жизнь остались инвалидами. Некоторые пытаются менеджерствовать, но большинство пьет и живет впроголодь, так как раньше деньги не привыкли считать.
Промальпинистки любят рассказывать одну историю. Якобы один раз восемь хохлов производили ремонтные работы и ввосьмером привязались к одной плите. А плита была плохо прикреплена. Она оторвалась, все хохлы летели вниз и хором матерились. Упали, их еще плита сверху накрыла — пришлось соскребать. Но это, похоже, профессиональная страшилка.
— Какая главная причина неприятностей?
— Небрежность. “Старички” разбиваются гораздо чаще новичков. И еще глупость и жадность. Все мои знакомые падали, когда работали от 8 утра до 12 вечера.
Глядя, как две хрупкие миниатюрные женщины — Илона и Дымка спускаются по веревке с неимоверной высоты, невольно приходит на ум ассоциация с самками пауков. Но параллель с паучихами заканчивается на чисто внешней ассоциации. Обе промальпинистки — люди широкой души.
— Только не называйте нас в репортаже “отвязные девчонки”, — говорят они на прощание, независимо друг от друга. — Для нас это выражение имеет совсем другой смысл...
