Иначе и не скажешь о “Короле Рогере” — опере, открывшей гастроли варшавского Большого театра в нашем Большом. Этой мистической королевской персоной поляки сразу задали невероятно высокую планку своим выступлениям.
Во всяком случае, “Короля Рогера” уверенно можно назвать сенсационным для столичной сцены.
“Король Рогер” — из начала прошлого века — сочинен Каролем Шимановским в 1924 году. Через два года опера вошла в моду, и ее успешно ставили в Палермо, Лондоне, Буэнос-Айресе и Штутгарте. В России, в то время всем песням предпочитавшей “Интернационал”, опера появиться не могла: ее философско-мистическое содержание никак не монтировалось с советским режимом. Встречи с прекрасным россиянам пришлось ждать без малого 80 лет. Как ни странно, идея спектакля родственна нашей “Иоланте”: пройдя путь страданий, герой обретает прозрение. Но если в случае с Иолантой прозрение происходит буквально как исцеление от слепоты, то сицилийский король Рогер лишается глаз. Его прозрение — внутреннее, не нуждающееся в созерцании мира, который лишь мешает увидеть Бога внутри себя.
Стилистика спектакля абсолютно адекватна его духу. Режиссеру Мариушу Трелиньскому удалось воплотить бескрайний духовный масштаб первоисточника, прибегнув к тщательной проработке образов. Рисунок каждой роли символичен, что проявляется в странной пластике, в особой манере пения, в удивительных, порой шокирующих мизансценах. Первый и третий акты решены сценографом Борисом Кудличкой как бескрайняя пустота, в которой может произойти все что угодно. Например, может неожиданно разверзнуться земля, и из нее вырастет гигантская, чуть ли не под колосники, фигура женщины в белом. Или с небес вдруг опустятся светящиеся нити с бегущими по ним цифрами. А по воздуху проплывет обнаженная фигура Пастуха, манящая героя к соблазнам дионисийских оргий.
Дирижер экстра-класса Яцек Каспшик управлял великолепным оркестром польской оперы, одновременно деликатным и красочным, безупречно передающим интонационную насыщенность музыки Шимановского. А хор вообще разместили не на сцене, а на зрительских местах третьего яруса, сделав его сторонним комментатором, как в греческой трагедии. Добавить к этому высокий уровень певцов — Войцеха Драбовича (Рогер), Зофьи Килянович (Роксана), Рышарда Минкевича (Пастух) — и получится высококлассный спектакль, воплотивший лучшие традиции польского театра.
Впервые за многие годы к нам приехал театр мирового уровня в подобном составе: оркестр, хор, солисты балетной и оперной труппы. Правда роскошные декорации пришлось адаптировать для московской сцены: сцена варшавской оперы гораздо больше нашей. Все заинтригованы: что братья-славяне сделали с нашим кровным “Онегиным”, который дадут один раз — 20 декабря?
А тем временем в варшавском Большом театре с ситуации ЧП начались гастроли московского Большого. Г-жа Удалова, исполнительница партии Фаты Морганы в опере “Любовь к трем апельсинам”, в день спектакля слегла с приступом аппендицита. Пришлось срочно вызывать ей замену из Москвы.
