За более чем десятилетнюю историю российского спорта армейские команды пережили столько скандалов и организационных неурядиц, что “службой по уставу” их жизнь давно уже не выглядит. Впрочем, чему тут удивляться, если из-под юрисдикции Министерства обороны все они в один момент улизнули и оказались объектом вожделения коммерсантов от мала до велика. За право обладать футбольным, хоккейным, баскетбольным ЦСКА разгорались порой большие войны, даже в масштабах иных, политических или экономических. Неустойчивое, неопределенное положение армейского спорта вызывало справедливое негодование огромной армии болельщиков, уступающей в России разве что спартаковской.
Но вот тягостный для армейцев период миновал. Хоккейный ЦСКА наконец объединился. Баскетбольный имеет крепкий статус фаворита Евролиги. А футбольный добился в этом году самого значительного успеха — выиграл национальный кубок, в который положил недавно серебряные медали чемпионата России.
Прогресс армейских футболистов, шагнувших за год с седьмого места на второе, — очевидная заслуга двух людей, никогда не работавших прежде вместе, но быстро нашедших общий язык. Однако если Валерий Газзаев появляется на публике и столь же известен в России, как большие политики или великие актеры, то фигура президента ЦСКА Евгения Гинера в некоторой степени загадочна. Интервью почти не дает, на ТВ не появляется. Говорит, что “ни к чему это все”. Однако после окончания сезона сделал исключение для корреспондента “МК”.
— Признайтесь, Евгений Леннорович, насколько итоговое серебро соответствует вашим амбициям? — спросил я, переступив порог кабинета на Ленинградском проспекте.
— Амбиции — вещь порой безграничная. Но в данном случае перед ЦСКА стояла задача — завоевать путевку в Лигу чемпионов. Ее мы благополучно решили. “Золото” было бы уже перевыполнением плана, что-то типа пятилетки в три года. Другое дело, что, когда до первого места оставался всего один шаг, хотелось, конечно, сделать его в нужном направлении.
— Чего же для максимального успеха вам не хватило?
— Опыта, безусловно. ЦСКА — одна из самых молодых команд Премьер-лиги. Если судить по заявочному списку, то моложе нас только “Ротор”.
— Зато по уровню достатка ваш клуб вряд ли уступает кому-либо?
— Для того чтобы сравнивать, нужно знать чужие цифры. Могу сказать только, что все обещанное учредителями выплачивалось в срок и в полном объеме.
— За счет чего, помимо основных средств от учредителей, существует ваш клуб?
— Есть рекламные партнеры, ряд спонсоров. Очень много болельщиков, которые хотят хоть как-нибудь помочь команде. Был даже такой случай, когда один морской офицер перевел в клуб свою месячную зарплату.
— Между тем замечу, что ваш клуб не производит впечатления нуждающегося в таких жертвоприношениях.
— Понятно, что для клуба с определенными возможностями тысяча или две тысячи долларов особой роли не играют. Но для людей это сейчас огромные деньги. И такой поступок демонстрирует высшую степень заинтересованности в судьбе нашего клуба. А к вопросу о жертвоприношениях — любые деньги лишними не бывают. Особенно в свете приобретения новых игроков.
— Вы настроились закупить очередную серьезную партию?
— Вовсе нет. Речь идет о так называемой “точечной” селекции. Но проблема в том, что игроков требуемой квалификации на горизонте не видно. Абстрактно говоря, нам нужен левый полузащитник. Но где его взять? Скоулза или Гиггза из “Манчестера” не отпускают. Достойных предложений нет. Как только будут, выйду с ним на совет директоров и скажу, например, что за этого человека надо заплатить миллион или два.
— Вы доверяете агентам?
— Пусть работают, ради бога. Если речь идет об игроке сборной Франции или Англии, такого и проверять не надо. Но, как правило, сначала предлагаем смотрины. Поэтому если говорить о доверии, то последнее слово, конечно, за тренером. А совет директоров утверждает трансферную сумму.
— Как часто вы контактируете с директорами?
— Постоянно. Хотя многие из них — иностранцы. Но чаще других — с председателем совета директоров Александром Бабаковым. Благо он живет в России.
— Как сложилась эта компания акционеров ЦСКА новой волны?
— Это случилось еще до моего прихода, а я в эту компанию влился последним. Но если в двух словах, то этих людей объединяет бизнес и любовь к футболу. И общее, разумеется, стремление создать суперклуб, чтобы все спортивные и финансовые вопросы решались на высшем уровне.
— Вам легко управлять клубом?
— Да. Я собрал единомышленников, которые тянут вместе со мной эту повозку. Говорю обо всех: и об игроках, и о тренерах, и о работниках клуба.
— Как директорат клуба реагирует на неудачи?
— Приходя на эту работу, я попросил трехлетний карт-бланш. Или доверяете, или я отказываюсь от предложения.
— Уверенность друг в друге у вас была изначально?
— Скорее возникла в ходе совместной работы. Они понимали, что, кого бы ни пригласили, в любом случае рискуют. Как при любом новом назначении. Но если есть голова, специфические нюансы постигаешь довольно быстро. А опыт работы в спортивной сфере у меня был и прежде.
— Как президент ЦСКА относится к раздвоению личности его главного тренера? Не смущает занятость Валерия Газзаева на двух фронтах?
— Признаться, надоело обсуждение этой темы. У Валерия Георгиевича трехлетний контракт с клубом. А что касается сборной, то это личное дело Газзаева. Верно заметил Колосков: были примеры, когда освобожденные тренеры не давали результата, а совмещавшие, напротив, его добивались. Здесь не угадаешь, что лучше. Клубу, быть может, резоннее иметь тренера, больше нигде не занятого, но в данный момент фигура Газзаева ассоциируется с глобальным развитием российского футбола. И раз исполком решил, что тренером сборной должен быть именно он, а не кто-то другой, мы, конечно, пошли на уступку. Пока жалеть не о чем.
— Вы платите игрокам большие деньги. На ваш взгляд, предлагаемые в ЦСКА условия соизмеримы с отдачей футболистов?
— Безусловно, соизмеримы. Могу сказать, что никто у нас денег не получает, все зарабатывают. И не такие уж большие.
— Каким был бюджет ЦСКА в 2002 году?
— Порядка 10—11 миллионов долларов. Обозначать цифры индивидуальных контрактов мне бы не хотелось — это дело интимное.
— Но для западного спортивного мира — общепринятое и вполне естественное...
— Не повсеместно. Лично мне скрывать нечего. Но если мои футболисты не разглашают цифр, я этого делать тоже не стану. Может быть, завтра кто-то придет домой и услышит от жены: “Ты говорил, что получаешь 100 рублей, а твой президент пишет — 110. Где же моя десяточка?” Пусть кто-то над этим посмеется, но почему у мужчины не может быть своих тайн? А если говорить о прозрачности бюджета серьезно, то могу сообщить, что завершаем аудиторскую проверку за 2001 год, вскоре займемся нынешним, и данные будут опубликованы.
— 10-миллионный бюджет вряд ли удовлетворяет все потребности такого клуба, как ваш?
— Если тратить большие деньги на трансферы, этого, конечно, недостаточно. Но в данный момент команда прилично укомплектована и в большом новом наборе не нуждается.
— Как бы то ни было, вас не смущает бюджет, анонсированный новым динамовским руководством, — аж 22 миллиона?
— Я не знаю, что заложено в эту сумму. Может быть, строительство объектов, скажем, новой учебно-тренировочной базы. Конечно, если мы начнем строить стадион, цифры будут совсем другими. Я же в свои 10 миллионов вкладываю только зарплаты, премии, трансферные сделки, перелеты, проживание, сборы, то есть расходы на жизнедеятельность клуба.
— Понимаю так, что в данный момент вас не интересуют игроки ценой в несколько миллионов?
— Это должны быть суперфутболисты. А такие в Россию не поедут. А если даже мы привезем Тотти и найдем для него 10 миллионов, которые он получает в “Роме”, как на это будут смотреть остальные наши футболисты? Те, кто зарабатывают от 150 до 300 тысяч в год. Несоизмеримость доходов не позволит заиграть у нас даже такому игроку, как Тотти.
— Так вы за уравниловку?
— Вовсе нет. Конечно, Леша Березуцкий не претендует сегодня на зарплату Семака. И мне не надо объяснять ему, почему это так, а не иначе. Но платить кому-то одному бешеные деньги — это абсолютно бессмысленно. И потом, сколько матчей в году проводят западные клубы, а сколько наши? Те — по 60—70, российские — вдвое меньше. Когда перейдем к более плотному графику, зарплаты повысятся. Но пока платить миллионы не за что.
— Футболисты ЦСКА приезжают на игры в цивильных с иголочки костюмах. И вообще вашему клубу сопутствует некий внешний лоск. Так задумано?
— Это одна из составляющих клубного имиджа. Редкий случай, когда я позволяю себе прийти на работу в относительно свободной одежде. От игроков требую такого же отношения к своему внешнему виду. Соответствующий пункт есть в контракте каждого футболиста.
— Созданная в этом году российская Премьер-лига является детищем клубных президентов, вашим в том числе. Каковы перспективы ее развития?
— Мы сделали только первый шаг, но самый главный. Мы сами, 16 президентов, решаем судьбу этой лиги. При всем уважении к низшим эшелонам они не могут и не должны участвовать в жизни высшего. Как и нам, наверное, нет смысла встревать в их дела. Сегодня наконец мы имеем возможность собраться в узком кругу, становимся единомышленниками.
Дальнейшие шаги — изменение регламента соревнований, новый подход к финансовой стороне. Надеюсь, что со следующего сезона Премьер-лига начнет уже зарабатывать. Не жить за счет клубов, а, наоборот, давать им. Как это происходит в Англии, Германии или Италии.
— В президентской среде вы ощущаете себя прочим среди равных или все-таки слово Гинера стоит дороже?
— В основном, конечно, решения принимаются на паритетных началах. Но нет ничего страшного в том, что слово “Локомотива”, “Спартака” или ЦСКА бывает иногда более весомо. Мы в первую очередь интересуем спонсоров и рекламодателей, представляем Россию в европейских кубках, матчи с нашим участием собирают наибольшую зрительскую аудиторию. Но это не значит, конечно, что один мой голос стоит голосов “Торпедо-ЗИЛ” и “Ростсельмаша”.
— Болельщики почти не знают вас. Расскажите, что вы за человек? Чем живете помимо футбола?
— Я — трудоголик, работаю семь дней в неделю. Поэтому, наверное, не всем людям со мной легко. Но вставать люблю не слишком рано, стараюсь отоспаться, с тем чтобы потом работать до ночи. Светские рауты не люблю. Хотя и вынужден сейчас появляться то и дело на людях.
— В том числе в Министерстве обороны?
— Нет, туда я не езжу, хотя отношения у нас очень хорошие. Министр поддерживает клуб и является, кстати, почетным президентом. Интерес к нам, считаю, неподдельный, уж точно не уставом определенный.
— Неужели совсем не отдыхаете?
— В этом году удалось после “Пармы” вырваться на две недельки с семьей. Сейчас, может быть, еще дней 15—20 выкрою. Для того чтобы восстановить силы, вполне достаточно.
