Как только раздается звонок, трехлетний Амаль кубарем несется к двери. Он думает, что это пришел отец. Но нет: это снова чужие, незнакомые люди, и в страхе ребенок бежит обратно.
После того как целый день его продержали в райотделе милиции — без еды, без питья, — Амаль начал бояться чужих. Всех без исключения.
Детский ум не в силах вместить диковинное понятие: сын “врага народа”. Он еще слишком мал, чтобы осознать: его отец, Рамазан Гаджиев, домой вернется не скоро, ибо совершил самое страшное в Дагестане преступление — задел честь “семьи”.
На поиски этого человека брошена вся правоохранительная мощь республики. Телефоны его родственников прослушиваются, за всеми плотно ходит “наружка”, и даже трехлетний ребенок становится предметом торга.
“В Ленинском РОВД мне прямо сказали, — вздыхает его мать, Нурьяна, — если не признаешься, где скрывается муж, люди Магомедова заберут у тебя мальчишку. Назад вернут только в обмен на голову Рамазана”.
Шантажировать родителей жизнью ребенка — только фашисты способны на такую низость. Фашисты, да еще дагестанские блюстители закона, для которых, впрочем, слово Магомедали Магомедова, хозяина всей республики, куда важнее, чем любые законы...
Дагестан — это единственный регион в стране, где руководителя выбирает не народ, а депутаты. (Представляю, кого бы могла выбрать наша Госдума: только успевай платить.) И тем не менее власть председателя Госсовета необъятна и безгранична.
72-летний Магомедали Магомедович Магомедов правит Дагестаном еще с советских времен. За эти годы он сумел выстроить в республике столь жесткую вертикаль, что мимо его взора не проходит ни одно, даже самое незначительное решение. Что такое оппозиция, здесь просто не знают.
— Магомедали сконцентрировал в своих руках абсолютно всю власть, — говорит мэр Хасавюрта и депутат Народного собрания Сагидпаша Умаханов, едва ли не единственный человек в Дагестане, который отваживается называть вещи своими именами. — Только он один определяет, кого посадить, кого сделать депутатом. На все ключевые места Магомедов расставил своих родственников, друзей, близких. Его контроль — везде...
Дагестанская “семья” отличается от “семьи” кремлевской разве что масштабами. Если верить нашим источникам, в руках клана Магомедовых — едва ли не все самые прибыльные отрасли республики. Это и торговля зерном, и рыба, и нефть (геоположение Дагестана позволяет монопольно “переваливать” “черное золото” из соседней Туркмении), и алкоголь (племянник председателя, например, возглавляет корпорацию “Дагвино”), и минеральные воды. Практически ни одно назначение в республике не обходится без участия “семьи”.
Спецслужбы неоднократно пытались подобраться к темным сторонам семейного бизнеса, но всякий раз получали отлуп. Кремль не хочет вмешиваться в дела республики. Считается, что только Магомедали Магомедов способен удержать свой народ от смуты и ваххабизма, а посему ему дарована абсолютная свобода действий.
На все, что творится в республике, центр смотрит сквозь пальцы. И на профанацию “демократических” выборов лидера. И на абсолютно шовинистическую систему формирования местного парламента.
Ни немец Греф, ни тувинец Шойгу, ни якут Колмогоров при всем желании никогда не смогут стать депутатами Народного собрания Дагестана. Да что Шойгу: даже самый знаменитый дагестанец Багратион, чей портрет красуется на всех коньячных бутылках, и тот не получил бы мандата. Все округа в республике разбиты по национальному признаку. В одном имеют право избираться только даргинцы, в другом — аварцы и т.д. (Кажется, о чем-то подобном мечтал в свое время приснопамятный Смирнов-Осташвили.)
Есть, правда, и так называемые “свободные” округа, но они почему-то организованы как раз в местах компактного проживания того или иного народа. То есть результат понятен заранее...
— Я обращался к прокурору республики Яралиеву, — сетует мэр Хасавюрта, — требовал опротестовать закон о “национальном квотировании”, поскольку он прямо противоречит Конституции. В ответ прокурор разводит руками. Сегодня у нас один прокурор. И судья. И руководитель. И все в единственном лице...
Медленно, но верно Дагестан превращается в этакий халифат, где все зависит от прихоти одного только человека. Где силовые органы защищают не закон, а “семью”, и горе тем, кто осмелится нарушить покой этой царственной династии... История Юсупа Мудунова — лучшее тому подтверждение...
Теперь уже мало кто вспомнит, почему шумная компания молодежи стала собираться именно здесь, в глухом дворе двухэтажного дома по улице Манташева, в самом центре Махачкалы. Никто из них в доме этом не жил, однако чувствовали они себя тут абсолютными хозяевами. Впрочем, это неудивительно, ведь “душой” компании, главным ее заводилой был родной внук председателя Госсовета Шамиль Табуков.
— Это было ужасно, — вспоминает одна из жительниц дома, Таисия Федунец. — На протяжении нескольких лет они приходили почти каждый вечер. Пьянка, крики, мат, музыка на всю катушку. Вели себя вызывающе, никому не давали пройти. Однажды повздорили с кем-то, в отместку подожгли сараи, где весь дом хранил старые вещи... Но самое страшное — наш двор целиком был усеян шприцами. Они до такой степени вели себя нагло, что кололись прямо на наших глазах, в открытую.
А чего, в самом деле, было бояться этим ребятам, если за спиной их витала грозная тень дедушки Магомедова — отца всех дагестанцев? Много раз возмущенные жильцы вызывали милицию, но шпана только насмехалась в ответ: жалуйтесь, мол, куда хотите, нам все равно ничего не будет. И точно: милиция приезжала — и тут же убиралась восвояси.
Даже после того, как несколько подростков едва не отправились к праотцам от передозировки наркотиков, они упали без чувств посреди двора, и лишь благодаря вызвавшим “скорую” сердобольным жильцам остались в живых, — даже после этого никаких мер принято не было.
Так и жил этот многострадальный двор: в покорном страхе. Связываться с внуком Магомедова больше никто не решался, и обнаглевшие хулиганы распоясались уже совершенно...
Юсуп Мудунов, бывший врач-реаниматолог, в Махачкале бывал наездами. Жил он в основном в Москве, но даже в редкие свои приезды мириться с беспределом не желал. Пожалуй, только на его замечания хулиганы еще и реагировали: крепко сбитая фигура Мудунова как-то не располагала к хамству. Однако в этот вечер что-то перемкнуло в их мозгу: то ли выпили они больше нормы, то ли окончательно почувствовали себя хозяевами жизни.
Мудунов только собрался совершать намаз — обязательный для мусульман обряд очищения, — как услышал с улицы привычные звуки: дикая музыка, мат-перемат.
— Эй ты, — заорал магомедовский внук, когда Мудунов вышел на балкон, чтобы одернуть юнцов, — мы сюда ходили, ходим и будем ходить. А ты можешь... — и он добавил пару непечатных слов. Это на Кавказе-то, где почитание старших впитывается с молоком матери.
Мудунов спустился во двор. Слово за слово, хулиганы ринулись в драку. (Наследник Магомедова, правда, в схватке участия не принимал: предпочел спрятаться за спинами друзей.) На том и расстались.
— Я понимал, что добром это не кончится, — Юсуп Мудунов, как и подобает врачу, всем эмоциям предпочитает холодный расчет. — В тот же вечер попытался встретиться с родственниками этого парня и объясниться. Пришел к сыну Магомедали Магомедовича, но он меня не принял. Конечно, можно было бы уехать из республики — но я себе такой трусости никогда бы потом не простил...
А на другой день после драки к Мудунову заглянул его двоюродный племянник — студент-юрист Рамазан Гаджиев. Увидел разбитую губу, синяки. “Кто посмел?” Мудунов рассказал, как было дело, и выяснилось, что племянник хорошо знает обидчиков, благо все они — его сверстники. Рамазан пообещал разыскать их и привести для извинений...
В назначенное время, вечером 29 октября, Мудунов сидел у себя дома. Как на грех, в гости заглянул приятель — Шамиль Абдулхаликов, который вообще об этой истории знать ничего не знал. (Этот случайный визит дорого потом ему обойдется.) Вот уже и восемь вечера. Племянник пошел встречать гостей, но во дворе его ждал сюрприз. Вместо миротворцев он увидел толпу молодежи — человек сорок. Все они были настроены агрессивно, многие — вооружены...
Слово — Юсупу Мудунову:
— Неожиданно я услышал выстрелы. Кубарем мы с моим приятелем бросились на улицу. По лестнице нам навстречу бежал окровавленный племянник. Первое, что я подумал, — эти подонки ранили Рамазана. Во дворе стояла возбужденная толпа...
Уже потом выяснится, что, когда хулиганы бросились с оружием на Гаджиева, защищаясь, он выхватил пистолет. Началась стрельба. Две пули попали в обидчиков, но одна зацепила и его — в руку.
Но это станет известно лишь после. Пока же его дядя в бешенстве бросается на толпу: что вы сделали с моим племянником? “Давайте доедем до больницы, — говорит ему кто-то, самый разумный. — Там во всем разберемся”.
У больницы их уже ждали. Взбешенная толпа друзей и родственников алкала отмщения. Если бы не спешное вмешательство милиции, Мудунова и поехавшего с ним Абдулхаликова наверняка растерзали бы на месте. Их лица были превращены в огромные, кровоточащие синяки. (Это, кстати, хорошо видно на фотографии, сделанной несколькими днями позже.)
Еле живых, милиционеры доставили Мудунова и Абдулхаликова в ближайший, Кировский РОВД. Здесь-то Юсуп и узнал, что его племянник ранил... двоих внуков председателя Госсовета: уже известного вам Шамиля Табукова и сына другой магомедовской дочери — Османа Гасанова...
Юсуп Мудунов:
— В РОВД меня сразу же стали допрашивать, но вдруг в кабинет забежали какие-то люди — потом я узнал, что это были личные охранники председателя Госсовета. Они принялись бить меня, выкрикивать проклятия. Рядом сидел заместитель министра внутренних дел Дагестана генерал Омаров. “Почему вы молчите?” — обратился я к нему, но Омаров только пожал плечами: “А что здесь такого? Ничего особенного не вижу...”
...Генерал-майор Магомед Омаров вспоминать об этих событиях не слишком жаждет. Оно и понятно: одно неверное слово — и ты в отставке.
“Такого не было”, — сухо говорит он, но я не унимаюсь: “Почему все эти годы милиция не реагировала на заявления жильцов, не пыталась остановить хулиганов? Ведь тогда и до стрельбы не дошло бы”.
Омаров недовольно хмурится: “Соседи в милицию не обращались”. — “Вы уверены за всех? За все 16 квартир?” — “Не обращались, — как заведенный повторяет он снова. — И никакие эти ребята не наркоманы. Я знаю”.
Вопрос — ответ. Как шарики в пинг-понге.
“А если бы обратились? Неужели это возможно: чтобы внука Магомедова доставили в райотдел?” — “Почему невозможно? Возможно”.
“И что, такие прецеденты уже были?” — “Были”.
“То есть родственников Магомедова забирали в милицию?” Тут Омаров понимает, что заходит не туда: “Зачем доставлять, если они не нарушают?”
Дальше разговор становится похожим на известную сказку про белого бычка, в ходе которого я узнаю, что: а) если бы компания внука была наркоманской, милиция обязательно нашла бы во дворе шприцы; б) жильцы дома не могли мне ничего рассказывать просто потому, что не могли; в) уголовное дело по избиению Мудунова не возбуждается, поскольку он обвиняемый; г) Дагестан — не Москва, и преступлений здесь не укрывают...
Я слушаю неуклюжие объяснения замминистра внутренних дел, вижу дрожащие от волнения руки и понимаю, насколько тяжело, должно быть, пришлось Юсупу Мудунову. Пойти против течения в республике, где все пронизано страхом... где даже генералы боятся сказать лишнее слово, а люди готовы безропотно сносить любые оскорбления... На это может отважиться далеко не каждый.
Из райотдела Мудунова отвезли в ИВС и предъявили обвинение: статья 105 Уголовного кодекса — покушение на убийство. Не ему одному: и Шамилю Абдулхаликову.
Конечно, и следователь, и прокурор отлично понимали вздорность обвинения, но это никого не тревожило. Отныне Мудунов и его приятель были просто-напросто заложниками, ведь стрелявший в царственных внуков Рамазан Гаджиев из республики бесследно исчез (рассчитывать на объективность следствия ему не приходилось).
Юсуп Мудунов:
— И прокурор Ленинского района, и сын Магомедова, Гаджимурад, который запросто приходил ко мне в изолятор, однозначно заявляли: ты и твой товарищ будете сидеть до тех пор, пока Рамазан не придет и не сдастся. “А как же УК, УПК? — спрашиваю я. — Там ведь про заложников нет ни слова”. — “Ты знаешь, с кем связался, — был ответ. — Лучше молчи, будешь целее”.
Нелишним будет напомнить, что по закону сын председателя Госсовета не имеет никакого права разгуливать по тюрьмам, встречаться с арестованными. Но о каких законах может идти речь, коли задета честь “семьи”? Да и следователь прокуратуры, в производстве которого находилось это злосчастное дело, Магомедовым был не чужой. По одной линии он женат на внучке председателя Госсовета. По другой — его сестра замужем за сыном Магомедова. Такое вот домашнее правосудие. Если же добавить к вышесказанному, что отец этого следователя председательствует в Верховном суде Дагестана, картина и вовсе получается впечатляющая.
(Впрочем, семейственностью здесь мало кого удивишь. Правительственный справочник в большей степени напоминает “Бархатную книгу”, куда, как известно, включали самые знатные боярские фамилии. Скажем, отец министра экономики — председательствует в Центробанке. Брат председателя Счетной палаты — верховодит Межрегионгазом. Но самый яркий пример — генеалогическое древо нашего знакомца, замминистра внутренних дел Омарова: один его брат — мэр Каспийска, другой — начальник ЖКХ Махачкалы, третий — до недавнего времени руководил Советским районом дагестанской столицы. Кузен — глава администрации г. Избербаша.
Есть и племянник — министр финансов Гамидов. Он, кстати, сменил в этой должности своего же родного брата, убитого террористами, — и это еще одна примета дагестанской власти: после гибели чиновника их посты переходят по наследству родственникам. Везде, даже в прокуратуре...)
А тем временем, пока Мудунов сидел за решеткой, на свободе разгорались события не менее яркие. У всех родственников беглеца были сделаны обыски. Сотрудники магомедовской охраны прямо из квартиры забрали его двоюродного брата — Аслана Салсаева. Ежедневно доставляли в милицию жену Гаджиева, требовали признаться, где скрывается муж. В противном случае угрожали кинуть в камеру. Однажды ее привезли в Ленинский РОВД вместе с трехлетним ребенком, без еды и питья продержали до вечера... Впрочем, эту историю вы уже знаете.
Если бы с такой же рьяностью дагестанские силовики охотились за террористами — с терроризмом здесь, наверное, было бы уже покончено...
Родственники Гаджиева и Мудунова пробовали достучаться до власти, до тех, кто должен (как они наивно думали) защищать закон. Результат — ноль. (С тем же успехом можно было биться лбом об стену Госсовета.) Их даже никто не хотел слушать.
Родной брат Мудунова специально прилетел в Махачкалу из Москвы: он давно осел уже в столице, защитил докторскую по экономике.
— Я записывался на прием ко всем, к кому только можно, — рассказывает Абакар Мудунов. — Пытался попасть даже к Магомедали Магомедовичу, но он не пожелал со мной встречаться. Все остальные же только показывали пальцем наверх. “Если я отпущу твоего брата, — откровенно признался мне прокурор Ленинского района, — то разом потеряю работу”.
Юсупа Мудунова выпустили лишь через две недели. Когда синяки и кровоподтеки почти уже сошли, а история стала приобретать неприятную для местной власти огласку. Правда, обвинение в попытке убийства с него сняли, но взамен обвинили в укрывательстве. Это при том, что с места стрельбы он сразу же отправился в больницу и племянника своего больше не видел.
Следствие продолжается... Рано или поздно Рамазан Гаджиев все равно вернется домой: не бегать же ему всю жизнь. Вот тогда и посчитаемся...
На прошлой неделе, впрочем, дело вдруг затребовала к себе республиканская прокуратура, только вряд ли это что-то изменит. Почти уверен, что, подчищенное, подрихтованное, оно вскоре вернется назад: ведь забрали его сразу после моего приезда в Дагестан.
Я слишком хорошо знаком с прокурором республики генералом Яралиевым, чтобы обольщаться насчет его принципиальности. Последний раз мы виделись летом: Яралиев прятал от меня искалеченных на допросах офицеров — тех, кого поспешили объявить на всю страну виновниками страшного взрыва в Каспийске, не удосужившись даже подсобрать каких-то доказательств...
Дела меняются, а “фирменный” стиль остается...
Я был бы искренне рад, если бы история Юсупа Мудунова была лишь результатом чьей-то досадной ошибки. Но нет, это не ошибка. Это система. Система, которую в Дагестане ошибочно именуют “законностью”.
Некоторое время назад Дагестан потрясла весть о гибели пятерых человек: они разбились на машине при столкновении с личным джипом премьер-министра республики. А вскоре следствие пришло к выводу, что виноваты в случившемся... погибшие, и за рулем джипа сидел вовсе не премьер, а его водитель, которого тут же и оправдали.
А прогремевшее на всю страну задержание олимпийского чемпиона, бывшего капитана российской сборной по вольной борьбе Сайгида Муртузалиева?..
Муртузалиева взяли на посту, прямо при выезде из Махачкалы. Вместе с женой и восьмимесячным ребенком, которого он возил в больницу. Как говорят в МВД, задержание произошло совершенно случайно — якобы после убийства очередного депутата в республике были усилены блокпосты, и во время обычного досмотра у чемпиона и его охраны обнаружили оружие, — но это очередная ложь.
Уже потом выяснилось, что накануне инцидента председатель Госсовета поручил министру внутренних дел Магомедтагирову “разобраться” с Муртузалиевым: якобы мэр Кизляра и глава Кизлярского района приходили к нему с жалобами на то, что Муртузалиев притесняет русское население и с автоматчиками врывается в местную администрацию. (Обвинение довольно смешное, если учесть, что жена чемпиона — полурусская, полуармянка.)
Я пишу всё так уверенно, поскольку министр внутренних дел рассказывал мне об этом сам, а значит, говорить о какой-то случайности не приходится. Правда, вот незадача: глава Кизлярского района Еремеев утверждает, что жалоб никаких он не высказывал. И еще он рассказывает, что за несколько дней до задержания к нему приходил первый замминистра внутренних дел Дагестана и просил срочно найти какой-то компромат на Муртузалиева...
Знакомый почерк. Остается лишь понять, чем Муртузалиев сумел прогневать “отца всех дагестанцев”, но это-то как раз нетрудно. Ровно за день до “случайности” Магомедов приглашал чемпиона к себе и настоятельно отговаривал выдвигаться в депутаты Народного собрания Дагестана. Тот отказался...
Сайгида Муртузалиева продержали в Кировском РОВД до вечера (до тех пор, пока “вдруг” не выяснилось, что пистолет Муртузалиеву выдавали официально, в том же самом Кировском РОВД). Его жену с младенцем не выпускали пять часов, и даже когда депутат городского собрания Махачкалы Муса Курбанов прорвался внутрь, ей не разрешили ответить на телефонный звонок.
А одновременно дома у чемпиона, в Кизляре, в отсутствие хозяев начался обыск (ни санкции, ни протокола не видел никто). Но до конца довести его не успели. Как официально признался начальник кизлярской милиции, прервать обыск ему приказал по телефону министр внутренних дел, ведь к этому моменту власть уже знала, что у здания РОВД начинается стихийный митинг. Лишний шум власти был не нужен.
И тем не менее митинг все равно состоялся. На другой день. В Хасавюрте.
На центральную площадь города вышло множество людей — по разным оценкам от пяти до десяти тысяч. Конечно, формально они собрались, чтобы защитить своего любимца, но на самом деле это был лишь повод. Народ устал уже от произвола и беззакония, от государственной лжи и беспредела силовиков, которые воюют не с бандитами, а с грудными детьми. И не случайно митингующие единогласно приняли обращение к Путину, в котором просили отправить Магомедали Магомедова в отставку.
Мне думается, что это обращение — лучший ответ тем, кто пытается уверить всех нас, будто Дагестан — это оазис спокойствия и благоденствия, нечто вроде соседствующей с ним Туркменией.
Дагестан ведь граничит не только с империей Туркменбаши. Он граничит еще и с Чечней. Когда-то там тоже все начиналось с таких вот митингов...
Москва—Махачкала—Хасавюрт—Кизляр—Москва.
Р.S. Прошу считать эту публикацию официальным обращением в Генеральную прокуратуру России и основанием для истребования уголовного дела Мудунова—Гаджиева из Дагестана для его беспристрастного расследования. Также прошу возбудить уголовные дела по фактам незаконного задержания С.Муртузалиева и избиения С.Мудунова...
Телевизионную версию этого расследования смотрите сегодня, 25 декабря, в авторской программе Александра Хинштейна “Секретные материалы” в 22.40 на ТВЦ.
