Мы, конечно, не сомневались в отзывчивости читателей, но чтобы их так заинтересовала, согласитесь, несколько специфическая для нашего населения тема антиквариата, откровенно — не ожидали. Главный вопрос тут же получил ответ: есть, есть еще в закромах у народа ценные раритетные вещички! Не все отобрали и вывезли... Некоторые звонки звучали как сенсация: у кого-то случайно завалялась книга, на минуточку, XIV века (как она смогла сохраниться при всех катаклизмах истории?!). Или шкатулка французской королевы... Но возможно, главные сенсации еще впереди — когда обладатели еще неизвестных шедевров предъявят их на аукционы “Гелоса”.
Однако все по порядку...
— Олег Николаевич, куда обратиться? У меня есть рукописное издание Александра Сергеевича Пушкина “Капитанская дочка”, черновой вариант. Издание 1833 года.
— Прямо ко мне. Заочно не могу подтвердить, что это соответствует действительности, но любопытно было бы посмотреть.
— Я проходил проверку в Государственной библиотеке им. Ленина...
— Записывайте телефон: 946-11-71.
— Пенсионерка Мария Ивановна. Мой вопрос такой: почему вы занялись именно антиквариатом?
— Почему? Потому что интересовался старыми вещами всегда. Любил историю и любил работать руками. Первый мой кооператив ориентировался на реставрацию мебели. Дальше потихонечку, не сразу, пришел к аукционной торговле. В 88-м году мы провели свой первый аукцион. Выставили на торги восемь предметов мебели. Зал арендовали на Петровке, в салоне “Русские узоры”. Кстати, тогда о первом антикварном аукционе написал “Московский комсомолец”, который особо отметил норковые шубы и горностаевые воротники на дамах, посетивших торги. А потом, хотите верьте, хотите нет, нашел подтверждение в гороскопе. Уже в зрелом возрасте ввел свои данные в компьютер, и он мне выдает: “Может быть владельцем антикварного магазина”. Так что, если хотите, так сложились звезды.
— Антон Артемьевич беспокоит. Олег Николаевич, вы мне можете объяснить популярно: когда все-таки вещь становится антиквариатом? А то у меня старых вещей много, а антиквариат это или нет — я же не знаю!
— А вы нам их приносите — мы подскажем. Есть официальное определение антиквариата. Это предметы старше 50 лет. Если брать нынешнее время, то, соответственно, границей считается 1953 год. Однако я придерживаюсь другой позиции. Все-таки при определении, антикварная вещь или нет, в первую очередь должно учитываться качество вещи, а не ее возраст. Мы не считаем зазорным выставлять на аукцион предметы, сделанные в 80-х и даже в 90-х годах ХХ века. Если они высококлассные.
— У меня есть четыре тома книги. Называется “Императорская охота на Руси”, автор Кутепов. В четырех коробках. Каждый экземпляр имеет серебряные уголки. Она подарочная. Обложка кожаная. В идеальном состоянии.
— Предварительная консультация: их было выпущено около 600 экземпляров. Это издание представляет историческую ценность и сейчас довольно востребовано на рынке.
— Я пенсионер, не пришлют ли мне потом какие-то большущие налоги?!
— Мы вас проконсультируем, и, я думаю, мы найдем модель, которая будет удобна для вас, государства и Аукционного дома.
— Может ли заинтересовать аукционный дом винный набор, очень большой, серебряный, работы мастера Овчинникова?
— Эти предметы имеют интерес. Но все будет зависеть от того, какую цену вы назовете. Достаточно иметь фотографию, а если вы нам доверяете, то к вам приедут наши эксперты. Мы обязательно составляем договор при наличии паспорта.
— Олег Николаевич, проясните, чем торгует ваш “Гелос”? Это только картины, мебель и всякие там серебряные сахарницы?
— Я могу перечислить, но это будет долго. Скажу: торгуем всеми видами искусства. Наши эксперты занимаются всем, начиная с живописи и заканчивая марками, монетами, старыми открытками, книгами и картами. В нашем ассортименте есть даже старинные вина.
— Владимир, студент. Почему у нас так мало аукционных домов?
— Можете добавить: практически один. Мы играем на этом поле, потому что научились быстро продавать предметы: у нас в месяц уходит до двух с половиной тысяч антикварных вещей. У других, видимо, не получилось, и они ушли с рынка. Аукционная торговля за последние 15 лет не стала приоритетной. Вот возьмите Англию. Только в Лондоне таких домов около сорока — начиная от совсем маленьких до всемирно известных. Насколько знаю, была попытка создать Международный аукционный дом на Арбате, в Доме дружбы. Пытались для таких же целей использовать здание Центрального Военторга. К сожалению, не знаю, на каком этапе сейчас создание Кремлевского аукционного дома. Но пока мы на этом поприще одни.
— Но вы, конечно, следите за деятельностью западных домов?
— Обязательно учитываем статистику ведущих аукционов. Получаем их каталоги и в ответ посылаем свои. Я думаю, на Западе внимательно изучают наш сайт www.gelos.ru, особенно эксперты, которые занимаются русским искусством.
— У меня коллекция монет СССР с 1924 по 1991 годы, из бронзы и меди. Могу ли я предложить на аукцион эту коллекцию?
— Да, конечно. Рекомендую поставить на аукцион месяца — каждая последняя пятница месяца. По телефону 945-44-10 можете соединиться с аукционным отделом.
— Я хотел посоветоваться. Мне в наследство досталось две картины салонных малых голландцев. Пейзажи. Они на досках, сзади стоит печать сургучная. В советские времена я их носил на экспертизу в Музей имени А.С.Пушкина, и они сказали, что они из Дрезденской галереи.
— Хочу дать вам комментарий. Первое — что касается возможности принадлежности к Дрезденской галерее: есть федеральный закон о реституции. Ввиду срока давности претензий к вам ни Германия, ни Россия предъявить не могут и изъять их у вас никто не может: вы добросовестный собственник. Не беспокойтесь. Если вы будете определять стоимость этих картин на рынке, обязательно нужно провести экспертизу. Экспертизу в нашем аукционном доме делают на трех уровнях. Сначала оценщики поясняют, какая будет примерная стоимость, если экспертиза подтвердит ценность этих работ. Далее мы обращаемся в музей. В частности, в Пушкинский. Там есть эксперты, которые визуально осматривают картины, сравнивая с эталонными образцами, — подтверждают или сомневаются, что это голландцы, например. При необходимости мы проводим технический анализ: спектральный, химический. Определяем время создания. После этого изучаем, кто наиболее компетентен в России по данному времени и по данной стране. Обращаемся к нему для определения авторства или школы. С вами подпишут договор. Все действия, которые мы проводим на рынке антиквариата, застрахованы.
— Меня зовут Вероника Антоновна. Олег Николаевич, когда вам в руки попадает очень редкая, музейного уровня вещь, вы извещаете об этом музеи?
— Любопытный вопрос. Если к нам поступает предмет и мы видим, что это безусловно редчайшая вещь, которая может относиться к национальному достоянию, в первую очередь мы информируем прессу. Совсем недавний случай. Буквально полгода назад принесли нам серебряную табакерку. По всем признакам тяготеет к XVIII веку, ко временам Французской революции. На крышке — два портрета на стекле и вензель... Марии Антуанетты, той несчастной французской королевы, которую вместе с супругом, Людовиком XVI, казнили на эшафоте. Наши эксперты склонны утверждать, что эту табакерку королева подарила своему супругу по случаю рождения наследника короны. Есть определенная версия, как табакерка попала в Москву. Сначала ее реквизировал германский солдат, когда фашисты оккупировали Париж. А уже в Берлине, в конце войны, шкатулку таким же образом взял с собой уже русский солдат. И теперь его потомки принесли ее нам. Естественно, этот предмет попал в каталоги, которые мы рассылаем в музеи и в Министерство культуры. Так что все заинтересованные лица информированы. Другое дело, что большинство музеев не в состоянии самостоятельно покупать шедевры на аукционах.
— Олег Николаевич, все-таки проясните ситуацию с “Черным квадратом” Казимира Малевича, о котором так много писали в прессе...
— Инкомбанк, когда встал вопрос о реализации его собрания культурных ценностей, обратился в Министерство культуры, с тем чтобы оно посоветовало, кто бы мог на профессиональном уровне провести эти торги. “Гелос” оказался единственным профессиональным образованием, способным осилить эту задачу. Речь шла о почти 1100 произведениях искусства. Это большое количество для нашего рынка, и выдвинуть всю эту массу за короткое время на рынок — значило его обрушить. Но мы начали готовиться. Конечно, самым ценным в коллекции был четвертый “Черный квадрат” Малевича, и мы понимали, что выставление его на аукцион — это событие мирового масштаба. Нами было привлечено большое число высококлассных специалистов — мы тщательно отбирали, кто будет работать с этим “квадратом”. Подготовку к аукциону, естественно, доводили до прессы. И вот в какой-то момент государство вдруг осознало, что “такая корова нужна самому”. Как это, такая вещь — и вдруг поступит на рынок!.. А если нужна — значит, нужно придумать модель, по которой картина будет изъята из аукционной массы. “Черный квадрат” был объявлен национальным достоянием и напрямую, без аукциона, куплен для Эрмитажа за 1 миллион долларов. Можно сказать, что была нарушена принятая нашим государством экономическая модель. А Инкомбанк недополучил тех денег, которые он должен был вернуть кредиторам.
— Добрый день! У меня есть книга — согласно заключению, это книга 1496 года. Она на латыни. “Переход острова Родос от рыцарского ордена Петра де Бюссона, французского владельца земли в Греции, к туркам”.
— Речь идет, видимо, об ордене тамплиеров. Кто давал заключение?
— Библиограф один. Я хотел бы эту книгу продать.
— Приносите.
— Здравствуйте. Это Даша. А правда, что вы готовите антикваров?
— Этой профессии не учит ни один институт. Кроме нашего. Уже три года у нас существует официальное учебное заведение — Институт “Гелос”. Не скрываем, что использовали идею аукционного дома “Сотбис”, где подобный институт существует давно. Кто у нас учится? Конечно, это и будущие дилеры, и жены бизнесменов приходят к нам, чтобы научиться профессионально покупать антиквариат и оценивать картины современных мастеров. А также представители правоохранительных органов, таможни, музейные работники, которые хорошо разбираются в искусстве, но ничего не знают о ценообразовании.
— Владимир Серафимович, пенсионер. Вероятно, к вам иногда попадают совершенно необычные вещи. Меня всегда такие истории интересовали...
— Их было настолько много... Может быть, самый первый необычный предмет — это большой резной каменный слон работы Карла Фаберже. Он объявился в Санкт-Петербурге в середине 90-х. Антиквары рассматривали его не только с интересом, но и с недоверием: слишком туманно было его появление на антикварном рынке. Таких слонов в мире было известно два. Один — у господина Солодкова в Лондоне. Другой, если не ошибаюсь, — у королевы Норвегии. Многократно описанные, досконально изученные... Этот — третий — немного от них отличался. Мы долго совещались с экспертами и в результате все-таки приняли решение его купить. После этого составили его описание, связались с господином Скуровым — это основной эксперт произведений Фаберже. К нам приехала Татьяна Фаберже, представляющая интересы семьи. Когда она взяла слона в руки, никаких сомнений у нее уже не осталось. И, наконец, в подтверждение подлинности шедевра Фаберже в архивах нашлась фотография, на которой именно этот слон стоит на тумбочке в магазине Карла Фаберже на Морской.
А вот еще история. Года три назад выпускник нашего института, родом из Рыбинска, будучи в одной из местных деревень, обратил внимание на странную доску, которой была забита дыра в хлеву, проделанная хрюшкой. Он привозит эту доску в Ярославский художественный музей — и там шок: доска оказалась... иконой XIV века. Представьте, она было создана, когда Мамай еще не дошел до Руси! К нам ее везли с мигалками, на бронированном инкассаторском автомобиле, в сопровождении автоматчиков...
— Здравствуйте, Олег Николаевич. Я банковский служащий, зовут Андрей. Мне кажется, что у вас много недоброжелателей. Иногда пишут, что что-то у вас там не продается, что-то изъяли...
— Не знаю, Андрей, что там пишут и где. Думаю, недоброжелатели есть в каждой сфере деятельности, в которой есть динамично развивающаяся организация. Мы держим определенную долю рынка. Может быть, кому-то ее не хватает. Есть люди, которые не удовлетворены не только нашим существованием, но и операциями, которые мы проводим. Даже те, кто когда-то с нами вместе работал. Вы меня понимаете? Находятся такие, кто считает, что могут работать с антиквариатом лучше нас. У них не получается — вот и злятся.
— Добрый день! Маргарита Васильевна. Я хотела бы проконсультироваться. Мой муж инвалид, он ухаживал за соседской старушкой. Она ему подарила икону, старую. Там написано: “Святой Тихон”. Икона большая.
— Маргарита Васильевна, Тихон Задонский — очень уважаемый святой. Сейчас уже восстановили его монастырь в Воронежской области. Что касается вашей иконы, нам необходима или фотография цветная, или сама икона, чтобы мы вам подсказали, какого она времени, где была написана. И тогда можно узнать, по какой цене она могла бы быть востребована. Можете подъехать к нам. Мы находимся рядом с Боткинской больницей, целый квартал занимаем. Адрес: 1-й Боткинский проезд, д. 2/6. Работаем с 10 утра до 20 вечера без выходных.
Полную версию “прямой линии” с президентом аукционного дома “Гелос” Олегом Стецюрой читайте на нашем сайте: www.mk.ru
