Курортный городок Кенигштайн, что близ Франкфурта-на-Майне, почти сплошь застроен элитным жильем: на горе бывшая резиденция Ротшильдов, вокруг — особняки, кажется, такие же старые, как и столетние ели, растущие рядом. Средний возраст местных жителей — уже давно пенсионный, а их средний достаток исчисляется миллионами евро.
Здесь и живет знаменитый Йорген Шмидт-Фойгт. Впрочем, известен он и знаменит, как говорится, в определенных кругах. Во-первых, Йорген Шмидт-Фойгт в прошлом — виртуоз-кардиолог, и уже этим многое сказано. Во-вторых — он обладатель крупнейшей в Западной Европе коллекции русских православных икон.
“Моими пациентами были Брежнев и люди его уровня”, — говорит он, показывая мне старые вырезки из немецких изданий. Венцом своей карьеры врача считает 1976 год, когда вместе с главным советским кардиологом Евгением Чазовым участвовал в консилиуме, решавшем, что делать с изношенным сердцем Брежнева. Но о вельможных пациентах вспоминает неохотно.
— Брежнев был серьезно болен?
— Он был пьяницей... И принимал слишком много транквилизаторов.
Других подробностей того консилиума Шмидт-Фойгт не рассказывает, ссылаясь на врачебную тайну.
— Но судя по тому, что Брежнев прожил еще шесть лет, вы смогли ему помочь?
— Да, мы продлили ему жизнь.
С куда большим удовольствием 82-летний врач говорит о своей коллекции: он собрал около 1000 русских православных икон. Эксперты едины во мнении, что коллекции Шмидта-Фойгта нет равных даже в России.
— А как вы попали в Россию и откуда знаете русский?
— Мне было четыре года, когда отец начал учить русский. Ведь отец был лингвист. Я помню, как он восхищался красотой русской речи. В моем детстве в нашем доме звучали русские слова. Первое слово, которое я произнес, было не “мама” или “папа”, а “tschernilnitsa” — “чернильница”. Лишь потом я узнал, что это слово означает.
От участия в войне с Россией Шмидта-Фойгта уберегла профессия. Став врачом-кардиологом, он быстро набрал ученый вес, а в 1944 году, в свои 24 года, возглавил клинику в небольшом городке Эпштайн.
Но годом, от которого Шмидт-Фойгт ведет счет своей любви к России, стал 1956-й: “Тогда одну из моих книг по сердечным заболеваниям перевели на русский язык. И меня пригласили в Москву. Помню свой первый день в вашей столице. Шел по Красной площади, и вдруг неподалеку я увидел толпу людей. “У него, наверное, инфаркт”, — сказал мой провожатый и показал на мужчину, лежавшего на мостовой. С собой у меня не было никаких инструментов, чтобы поставить диагноз. Поэтому я просто послушал, как бьется его сердце. “Это не инфаркт, это водка”, — сказал я. Вот такой был мой первый день в Москве.
В свой первый визит в Москву ему не раз пришлось произносить это слово. Известный советский врач Мясников на торжественном ужине предложил ему выпить на брудершафт. “Он сказал, что я первый немец, который оказался в его клинике. Вообще-то я не пью алкоголя, но отказаться не смог. Тогда меня спасла моя переводчица. Она посоветовала съесть лимон с кожурой. И это помогло...”
К талантливому немецкому кардиологу обращались за помощью лица из первых эшелонов советской власти. С того времени Шмидт-Фойгт стал шутить: “Я пью только в командировках”. “Особенно трудно было на Кавказе. Пили утром, в обед и вечером”.
В холле на втором этаже я заметил портрет Шмидта-Фойгта, написанный Ильей Глазуновым, еще одним его знаменитым пациентом: “Илья сказал, что хотел нарисовать не только врача, но и скрипача, коллекционера, философа”.
Я попросил разрешения сфотографировать портрет и самого владельца дома.
— Битте, молодой человек...
— Но при чем здесь иконы? Как появилась эта страсть, герр Фойгт?
— В 1964 году я был в Загорске в гостях у моего пациента — патриарха Алексия I. Он показывал мне иконы, которые были закрыты для показа широкой публике. Я обратил внимание на “Исцеление клирика”. На иконе Богоматерь брызгает на лицо больного молоком из левой груди.
“Это же чистой воды медицина”, — сказал я Алексию.
И я решил собирать иконы... на “медицинскую” тему. Большая часть таких в моей коллекции из XVIII—XIX веков.
Шмидт-Фойгт с гордостью показывает обрамленную в рамочку “Грамоту”: “Во внимание к трудам по созданию музея икон во Франкфурте-на-Майне господин Йорген Шмидт-Фойгт награждается орденом Русской православной церкви преподобного Сергия Радонежского III степени. 23 мая 2000 года”. Подпись: “Патриарх Алексий II”.
— Вам советские власти не препятствовали — все-таки вывоз ценностей за рубеж?
— В Советской России тогда к иконам искусствоведы относились без особого почтения и легко разрешали их вывоз за границу. Спохватились, когда оказалось, что ни один музей в России не имеет более или менее полного собрания религиозной живописи XVII—XIX веков. Но было поздно. Иконы разбрелись по миру.
В 1990-м во Франкфурте был открыт музей икон. А вместе с ним и памятник Шмидту-Фойгту. С этими памятником и музеем связан, пожалуй, самый драматичный эпизод жизни коллекционера.
В конце 80-х у него обнаружили рак. “Когда я понял, что смертельно болен, то стал думать, что будет с моими иконами. Моя первая жена умерла от рака. Внуков больше интересуют мотоциклы...
Я не хотел, чтобы моя коллекция была разрозненна. Тогда мне пришла в голову мысль подарить ее Франкфурту. Я пригласил к себе домой обербургомистра и начальника департамента культуры. Они были потрясены и уехали лишь в пять часов утра. Той ночью мы пришли к идее создания музея”.
Спустя два года, когда решился вопрос с помещением (строительство здания музея обошлось городской казне почти в 5 млн. марок), уладились прочие “формальности”, Шмидт-Фойгт передал в дар Франкфурту около тысячи православных икон.
Свой страшный недуг Шмидт-Фойгт тоже одолел. Помогла операция. А может быть... Может быть, это иконы защитили его, отвели от края бездны.
Мне показалось, что он по-настоящему счастлив, этот человек, спасавший жизни стольких людей, которому самому при жизни поставили памятник, счастливый муж молодой жены...
“Мое счастье — моя Ленушка”, — говорит он.
Ленушка — его вторая жена, Елена, русская.
“Я познакомился с ней в 1980 году в книжном магазине “Дружба” в центре Москвы. Зашел туда, чтобы купить пару книг на немецком языке. А она работала там продавцом. Я пригласил ее в Большой театр. Елена согласилась. Хотя вы помните, что русским раньше было запрещено общаться с иностранцами. Особенно из Западной Европы”.
И все же они поженились. Эта пара смотрится вместе удивительно.
“Юрочка у меня один такой”, — с гордостью говорит Елена Шмидт-Фойгт, переиначив на свой лад имя мужа — Йорген. Для нее он просто Юрочка...
