28 января 2002 г. тренеру Центрального спортивного клуба ВМФ Леониду Безкопыльному было присвоено звание заслуженный работник физической культуры Российской Федерации. Удостоверение к почетному знаку подписал президент Путин. Это была долгожданная и заслуженная награда — более 30 лет Леонид Петрович, капитан 1 ранга, занимался физподготовкой военных моряков. Благодаря ему в Российской армии появилась команда по морскому многоборью, которую он сам и возглавлял. Равных в этом виде спорта Безкопыльному не было.
Свою награду 60-летний капитан получить, увы, не успел. По роковому стечению обстоятельств за день до подписания президентского указа, т.е. 27 января, Леонид Безкопыльный погиб. Нелепой смертью — под колесами машины. Шальной “Жигуль”, выруливший на красный свет, разом оборвал сразу две жизни: заслуженного тренера и его супруги.
...Водитель-убийца так и не понес никакого наказания. Почему? Вот это и попытался выяснить корреспондент “МК”.
Все случилось в воскресенье. В ясный морозный день, когда рабочий люд, как всегда в выходные, сновал по магазинам, затариваясь продуктами на ближайшую неделю.
Супруги Безкопыльные, в будни люди занятые (он — тренер, она — врач), не были исключением. С утра они рванули на рынок и к полудню уже успели накупить всякого фруктово-овощного добра — на случай непредвиденных гостей. Январь у них вообще в смысле гостеприимства выдался хлопотным. Сначала готовили стол на Новый год. Через несколько дней (4 января) отмечали знаменательную дату — 40-летие свадьбы. А теперь вот ждали государственную награду. Снова повод, да еще какой!
Правда, сам Леонид Петрович, человек от природы скромный, не козырял грядущим президентским указом перед друзьями — стеснялся. Считал, что есть гораздо более достойные люди. Но жена Безкопыльного, Светлана Михайловна, точно знала: ее Леня заслуживает самых высоких почестей. Потому как верой и правдой служил Отечеству всю жизнь.
...Нагруженные сумками, супруги вышли из автобуса и остановились у пешеходного перехода на углу улиц Свободы и Фабрициуса — до дома оставалось несколько десятков метров.
До смерти оказалось ближе — всего 3 шага...
“Семерка” выскочила внезапно. На красный свет, на встречную полосу. Увернуться от автомобиля-убийцы было невозможно — слишком высока была скорость. На полном ходу “Жигуль” врезался в двух людей, не оставив им шанса на жизнь. От удара мужчина оказался на капоте, а женщину забросило аж на крышу машины. Ее куртка, сапоги и шапка полетели в разные стороны. Автомобиль же, ставший катафалком, протащил тела еще метров 20, а затем сбросил свою ношу на землю. Сначала на проезжую часть упала растерзанная женщина, а чуть подальше — мужчина. После этого машина развернулась на 180 градусов и встала, побитая, с дырой вместо лобового стекла.
Светлана Михайловна умерла первой. Леонид Петрович пережил ее всего на несколько минут.
Для всех, кто стал свидетелем этой ужасной трагедии, вина водителя “семерки” была очевидной: он ехал на красный, да еще по встречной полосе. К тому же, как утверждают очевидцы, был пьян.
— Наверное, до конца жизни эта жуткая картина будет меня преследовать, — морщится от воспоминаний 30-летняя москвичка Светлана Гамова (фамилия изменена. — Авт.), которая сама едва избежала смерти. Если бы тогда она шла по переходу чуть быстрее, стала бы третьей жертвой.
— Женщина и мужчина, которых сбили, шли мне навстречу, — рассказывает Светлана. — Мы переходили дорогу на свой зеленый, когда этот автомобиль прямо перед моим носом выскочил на встречную полосу и подхватил людей. Мне врезалось в память, как с женщины слетела шапка. Она была яркого алого цвета... Я по своему мобильному вызвала “скорую”, а потом подбежала к этой женщине. Она лежала на животе, голова ее была накрыта капюшоном. Из-под него струилась кровь... Мужчину сбросило в 25—30 метрах от нее. Нога у него была сломана, и кость торчала прямо наружу...
Вокруг умирающего капитана крутился какой-то человек. Он зачем-то пытался поднять Безкопыльного, хотя видел, что у того открытый перелом. Светлана закричала на него: мол, что он делает, зачем трогает раненого? Мужчина заговорил с ней, и Светлана почувствовала резкий запах спиртного.
— Я тогда не поняла, что этот мужчина — водитель злополучной “семерки”, — продолжает Гамова. — Меня просто возмутило, что он, пьяный, лезет будто бы помогать. Но на самом деле в том состоянии пострадавшего трогать было нельзя. Я осталась на месте происшествия до приезда “скорой”. А когда передала пострадавшего врачам, подошла к милицейской машине. Там стоял сотрудник милиции, а рядом с ним — этот пьяный мужчина и какая-то женщина. Женщина увидела в моих руках мобильный телефон и попросила позвонить. Куда она звонила, я не знаю. Но я запомнила одну фразу — она сказала ее очень громко: “Он сбил двоих, срочно нужны деньги”. Тогда я на это не обратила внимания и даже забыла про этот звонок. Потом только вспомнила, когда просматривала на своем телефоне список исходящих звонков.
Он — тот, что “сбил двоих”, — некто Александр Куленков, подполковник медицинской службы, старший ординатор микрохирургии Центрального военного клинического госпиталя им. Вишневского. На улице Свободы у него проживают родители. К ним-то он и ехал в тот день из госпиталя, с ночного дежурства.
На допросе в Московской городской военной прокуратуре Светлана Гамова с точностью до минуты восстановила всю картину происшествия, после чего следователь в неофициальной беседе обронил: да-а, парень попал на “десятку” (т.е. Куленкову грозит 10 лет лишения свободы. — Авт.).
Все, однако, вышло совсем по-другому. Куленков вины своей не признал и с упорством, достойным лучшего применения, собирал доказательства того, что погибшие чуть ли не сами бросились под его машину. А он, Куленков, абсолютно трезвый, никак не смог предотвратить наезд.
Как это современно и, главное, по-офицерски благородно — все списать на мертвых. С них-то ведь спроса нет.
Словом, Куленкову не предъявили никакого обвинения. И должности не лишили. А дело прекратили “за отсутствием состава преступления”.
— Куленков смог повернуть все в свою сторону только потому, что к делу не допустили нас, родственников погибших, — возмущается Алексей Безкопыльный, младший сын погибших.
Всего у них двое детей. Старший, Михаил, — капитан-подводник, служит на Северном флоте. Младший, Алексей, — мастер спорта международного класса по подводному плаванию, работает тренером в Москве. После того как прокуратура прекратила дело, братьям пришлось самим взяться за расследование. Михаил, отпросившись у командования, срочно приехал в Москву. Когда братья увидели документы, благодаря которым Куленков ускользнул от наказания, они просто ужаснулись.
— Мы не имели возможности следить за ходом следствия, потому что нас даже не признали потерпевшими по делу, — продолжает Алексей. — А ведь это не просто формальность. Потерпевшие и их защитники имеют полное право активно участвовать в расследовании: заявлять ходатайства, допрашивать свидетелей и проч. Этого вмешательства, видимо, кто-то не хотел, потому что тогда они бы не смогли подтасовать факты. А так, бесконтрольно, они перевернули все с ног на голову. Схема ДТП в деле совершенно другая, Куленков по документам был трезв, а мои родители, как утверждается, шли на красный свет... Свидетельские показания Гамовой вообще исключили из дела, потому что они, цитирую, “противоречат показаниям других свидетелей”.
“Другие свидетели” — это некий гражданин Губкин, слесарь метрополитена, который вдруг объявился через 83 дня после происшествия. Губкин слово в слово повторяет показания Куленкова, и именно на основании его показаний прекращено дело.
Есть еще ряд экспертиз, выводы которых, кроме горького смеха, ничего не вызывают. Вот, к примеру, выдержка из заключения автотехнической экспертизы, проведенной экспертами Минобороны РФ. Здесь требуются разъяснения: эксперты пытаются доказать, что Куленков ехал с небольшой скоростью, травмы же на трупах свидетельствуют о том, что скорость машины была не меньше 80 км/ч. Приходится выкручиваться:
“Эмпирические зависимости показывают, что такой контакт происходит при наезде скоростью около 60 км/ч. Движение тела пешехода женщины при рассматриваемом наезде (на верхнюю часть ветрового стекла и крышу) было нетипично. Возможно, заброс произошел потому, что сначала произошел наезд на мужчину и он, начав перемещение в вертикальной плоскости, каким-то образом способствовал поднятию женщины вверх. Возможно, женщина подпрыгнула?”
— Это просто издевательство, — возмущается Алексей. — Что это значит “женщина подпрыгнула”? Как он, этот эксперт, все это себе представляет? На маму несется машина, и она подпрыгивает на крышу? Все это сделано лишь для того, чтобы скрыть скорость, с которой ехал Куленков. Светлана утверждает, что он ехал не менее 80 км/ч. У нее муж — гонщик, она скорость прекрасно определяет. Ей даже специальную экспертизу назначали — перекрывали движение на том перекрестке и гнали машины с разной скоростью. Она не ошиблась, точно определила скорость, с которой ехал Куленков, — не меньше 80 км. Просто у Куленкова, поскольку он военный врач, полно бывших однокашников в том же экспертном центре Минобороны, вот они и “отмазывают” своего.
Если сомнительные выводы экспертов опровергнуть сложно, то грубые ляпы следствия явно указывают на то, что дело умышленно замяли.
Ляп №1. Из показаний Куленкова: “Когда я приближался к перекрестку, то обратил внимание, что для моего направления зеленый сигнал стал мигать... Я понял, что светофор будет скоро переключаться, однако, поскольку расстояние до перекрестка было примерно 15 метров, я решил, что успею проехать перекресток, и, не применяя торможение, следовал дальше”.
Все бы хорошо, но только на этом перекрестке светофор зеленым светом НЕ МИГАЕТ. В этом может убедиться любой. В справке соответствующих дорожных служб указано, что в этом месте “зеленый мигающий сигнал не предусмотрен”.
Ляп №2. Уголовное дело прекратили после того, как спустя 3 месяца объявился новый свидетель — слесарь метрополитена Губкин. Проживает Губкин на другом конце Москвы, и что привело его в тот день на улицу Свободы, он не помнит. Вместе с тем слесарь детально описывает происшествие, и его показания тютелька в тютельку совпадают с рассказом Куленкова.
Резонный вопрос: что же слесарь Губкин не дал своих ценных показаний сразу, на месте ДТП? С чего вдруг решил объявиться через 83 дня?
Губкин на это отвечает: мол, он случайно в апреле оказался на том же самом перекрестке и заметил объявление, в котором очевидцев ДТП просили позвонить по таким-то телефонам. Вот он и позвонил следователю.
Что ж, гражданской ответственности слесаря Губкина можно только позавидовать. Только как он телефон следователя-то узнал? Ведь его НЕ БЫЛО в объявлении.
— Эти объявления расклеивали мы с братом, — рассказывает Алексей Безкопыльный. — Мы там указали только два своих номера. Губкин откровенно врет.
Ляп №3. Вспомним про звонок некоей женщины с мобильного телефона Светланы Гамовой: “Он сбил двоих, срочно нужны деньги”. Куленков утверждает, что никакой женщины с ним не было. Что же, Гамова врет?
Никак нет. Набранный номер “засветился” не только в телефоне Светланы, но и в памяти сервисной службы телефонной компании. Если запросить у них распечатку исходящих звонков Гамовой, то там обнаружится номер телефона... родителей Куленкова, которые проживают на улице Свободы. Значит, деньги правили бал с самого начала?
Ляп №4. Очевидцы утверждают, что от Куленкова пахло спиртным. Однако в выводах экспертов написано, что он был абсолютно трезв.
Обратимся к документам. Из материалов дела следует, что осмотр места происшествия закончился в 14.00. По окончании оформления всяких протоколов и описей Куленков поставил в протоколе свою подпись. То есть в 14.00 Куленков еще был на месте ДТП (в Тушине. — Авт.). Однако уже в 14.30 (согласно медицинской справке) Куленкова начали обследовать на алкоголь в наркологической больнице №17 (метро “Варшавская”. — Авт.).
За полчаса по зимней дороге покрыть такое расстояние? Ну, допустим. Обследовали Куленкова никак не меньше 15—20 минут. Значит, самое раннее из больницы он вышел в 14.45. Но уже в 15.00, как утверждают материалы дела, Куленков находился в кабинете следователя в УВД СЗАО (метро “Щукинская”. — Авт.). Не иначе как ковром-самолетом летел?
— Скорее всего вместо Куленкова в больнице был какой-то подставной человек, — предполагает Алексей. — Ведь даже подпись якобы Куленкова на этом медицинском документе сильно отличается от оригинала.
По настоянию братьев Безкопыльных, дело о ДТП возобновили. Только теперь его передали в другую военную прокуратуру — Московского округа. К МГВП у братьев доверия больше нет. Говорят, тамошнее начальство, слабое здоровьем, обычно залечивает раны как раз в военном госпитале им. Вишневского, где и служит до сих пор герой нашего романа Куленков.
Правда, и новое следствие идет пока ни шатко ни валко.
— Нас с братом по-прежнему не признают потерпевшими, — говорит Алексей. — И мы не можем официально участвовать в расследовании. Вся надежда только на мужество Светланы Гамовой. Уже год ей приходится таскаться по прокуратурам. Кроме того, ей и деньги предлагали, чтобы она отказалась от своих показаний.
— Светлана, не страшно отстаивать правду? Ведь погибшие для вас — чужие люди.
— Вы знаете, если бы я была далеко от места ДТП, может быть, и не стала бы мотаться по этим прокуратурам. Но я сама едва не погибла. А у меня ведь тоже дети... Да я спать спокойно не смогу, если этот человек уйдет от ответственности. Ведь он так нагло врет! Я человек не жестокий и вовсе не жажду мщения. Погибших, я понимаю, не вернуть. А жизнь — она непредсказуема. Любой человек может попасть в трудную ситуацию. Ну так надо же человеком оставаться. Найти в себе силы — рассказать правду, повиниться.
— Когда вы поняли, что дело принимает странный оборот?
— В прокуратуре мне представили схему ДТП, и она была неправильная. Место наезда на пострадавших было обозначено крестиком в том месте, где в момент ДТП находилась я сама. Я поняла, что таким образом Куленков пытается доказать, что он не выезжал на встречную полосу.
— Вам действительно предлагали изменить показания?
— Дважды. Первый раз позвонили по телефону. Я не знаю, кто звонил, человек не представился. Он сказал, что со мной хотели бы поговорить по поводу происшествия и готовы заплатить 3000 долларов, чтобы я изменила показания. А второй раз в военной прокуратуре следователь так завуалированно стал намекать, что мои показания, мол, сильно отличаются от показаний других свидетелей. Вроде как я “не те” показания даю. Меня это просто возмутило. Какие другие свидетели? Людей сбило в двух шагах от меня! И не глупость ли — убеждать меня, что я шла (как и потерпевшие) на красный свет?..
Расследование дорожно-транспортного происшествия, говоря языком Шерлока Холмса, — задание на одну трубку. Это ведь не хитроумное заказное убийство и не теракт, который можно распутывать годами.
Между тем ДТП, в котором погибли капитан Безкопыльный и его супруга, мурыжат уже год. В чем тут загвоздка, по-моему, ясно. Отнюдь не в противоречащих свидетельских показаниях и не в спорных выводах экспертов.
Есть такая датская пословица: “Мешок денег перевесит даже два мешка истины”.
P.S. Понятно, что прошло уже много времени. Но братья Безкопыльные все-таки надеются найти еще свидетелей того ДТП — настоящих и честных. Таковых они просят позвонить по тел: 450-92-91.
