Более странную компанию трудно себе представить.
Две москвички — 15-летние Оксана Денисова и Таня Кирсанова. И третья — 11-летняя Милана Шаипова.
Оксана и ее мать Лариса Витальевна — та самая, единственная в Москве семья, что решилась приютить на зиму чеченского ребенка.
Подруга Оксаны Таня — одна из чудом уцелевших при взрыве дома на улице Гурьянова в 1999 году.
Милана — чеченка, ее дом — несколько квадратных метров в цехе бывшего консервного завода в Назрани.
Теперь они вместе. И когда их спрашивают: “Кем вы приходитесь друг другу?”, они без тени сомнения отвечают: “Сестры”.
Дом
Обычный многоэтажный дом в Печатниках, стандартная тесная “двушка” с крошечной кухней. Сюда из роддома привезли Оксану. Здесь она вдвоем с матерью прожила 15 лет. В 1990 году у девочки обнаружили тяжелое заболевание — бронхиальную астму. Ларисе Денисовой — следователю Прокуратуры России — пришлось уволиться. Лариса вспоминает, как тяжело им жилось: маленькая больная дочь и она — то швея-надомница, то вязальщица, то машинистка. А иногда и вовсе “три в одном”. А Оксана рассказывает, как они с мамой финансово “ужимались” целый год, чтобы летом поехать к морю.
У квартиры Денисовых какая-то своя аура: то и дело в небольшом подъездном коридоре оказываются бездомные собаки. Врачи категорически запретили Оксане заводить домашних животных, так что собаки, получив “гуманитарную помощь”, убегают на улицу. Через неделю-другую возвращаются, твердо зная, что под этой дверью в еде не откажут. А пару лет назад Оксана принесла домой крысу: грызун был слабым и больным, так что пришлось оставить, вылечить и полюбить. После крысы появилась кошка. Лариса сопротивлялась героически: мол, астматикам коты противопоказаны. Но в итоге паршивая и, разумеется, больная кошка тоже прижилась у Денисовых.
...— Милана, расскажи про свой дом.
— Я родилась в Волгограде — там работал папа. Потом мы переехали в Грозный — это было перед самым началом первой войны. Там мы строили дом. Как раз когда мы его достроили, началась война. Отец погиб в начале войны: подорвался на гранате. Мы с мамой, сестрами и братьями (у Миланы 3 брата и 2 сестры. — Авт.) сначала скрывались у бабушки, недалеко от Грозного, потом пришлось бежать из Чечни, но я не помню куда. Помню, что жили в палатках в лагере. Было очень холодно, многие дети болели, и взрослые тоже, умирали много. После первой войны нам дали компенсацию, мы вернулись и нашли наш дом. Он был почти весь разрушен, но мы все равно его отремонтировали. И тогда началась вторая война. И нам снова пришлось уезжать. Сначала в палаточном лагере в Ингушетии жили, потом какой-то ингуш пустил нас в строительный вагончик, а потом попали в лагерь “Танзила”, это в Назрани. Сейчас там живем.
— А как вы там живете?
— Это бывший завод, где консервы делают. Мы живем в пустом цехе. Он разбит как бы на комнаты, которые отделены друг от друга перегородками из фанеры. У нас семья большая, и поэтому у нас большой угол, примерно как эта комната (мы разговариваем в гостиной Денисовых, она не больше 15 кв. м. — Авт.). У нас есть стол и два стула, на полу лежат одеяла — потому что там очень холодно. Спим на досках, которые одеялами покрыты. В общем, нормально живем.
Свое “нормально” Милана говорит без тени иронии.
Таня
— Ой, а ничего, что мы задержимся на десять минут? — Оксана выглядывает из детской (внутри слышен веселый хохот и чьи-то препирательства: “Не сюда! Здесь он плохо смотрится!”) — У нас тут перестановка небольшая!
— К нам Таня пришла, — поясняет Лариса Витальевна, — подружка Оксанкина. — Они теперь все втроем у себя плакаты перевешивают.
Полюбоваться переделками меня приглашают через полчаса. Обои здесь явно не нужны: вся комната по периметру завешена плакатами. Несколько “Иванушек”, один Басков, остальные, откровенно говоря, совершенно мне незнакомы. На диване под “Иванушками” чинно сидят три девчонки: рыжая, похожая на англичанку Оксана, черненькая Милана и высокая блондинка — Таня. Эта троица понравилась бы художнику-портретисту: у каждой — свой типаж.
— Помните в 1999-м взрыв дома в Печатниках? — неожиданно спрашивает Лариса. — Таня жила в том доме, это здесь, недалеко. Спаслась она просто чудом.
В тот вечер около 22.00 Таня вдруг собралась к друзьям. Взяла с собой брата и уехала. До взрыва оставалось два часа.
— Я помню, как бегала, искала ее, — вспоминает Лариса, — тогда всех уцелевших отправили в кинотеатр “Тула”. И я спрашивала всех, называла ее фамилию, плакала. Потом пошла ко взорванному дому и смотрю: вроде часть их квартиры сохранилась. И молю Бога: хоть бы они в момент взрыва были там, в этой, уцелевшей, половине!
Я смотрю на Милану: девчушка сжалась в комок, ее, похоже, пугают эти разговоры. А Таня чувствует ее страх — притягивает к себе и обнимает чеченскую девочку.
А когда мы вместе с Таней уходим от Денисовых, я спрашиваю ее:
— Тебе не страшно общаться с чеченцами?
— Страшно, — отвечает она. — Но дети не виноваты.
Судьба
— А как вы вообще решились взять чеченскую девочку к себе? — спрашиваю я Ларису.
— Случайно, — говорит она, — я прочитала статью в “МК” о том, как живут беженцы. Там было сказано, что можно взять на зиму ребенка, помочь. Показала Оксанке. Она сразу: “Мама, берем”. А когда на вокзале увидели Миланку, почему-то решили: кажется, наша. Они очень сдружились. Даже спят на одном диване.
— Когда я собиралась в Москву, меня отговаривали, — рассказывает Милана. — Мои подружки там, в лагере, говорили: “Нас в Москве ненавидят, особенно сейчас”. Я, конечно, не думала, что меня здесь обидят, но все равно... Немного, наверное, боялась.
Больше всего Денисовых удивило трудолюбие чеченской девочки. Сразу по приезде она взялась помогать по хозяйству, просто не выносит беспорядка. А еще Милана очень ласковая, все время стремится быть поближе к Оксане, делать “как сестра”.
Пять месяцев — совсем немного. Но в 11 лет и даже в 15 этого не понять. И девчонки строят планы: через пару дней — записываться в секцию самообороны, потом вместе — в театральную студию, где занимается Оксана, потом...
— Я мечтаю, чтобы кончилась война, — говорит мне Милана. — И чтобы мама вылечилась, потому что у нее сахарный диабет. А сестру ранило в ногу, и она не может ходить. И еще я хочу, чтобы у меня был дом.
— Моя мечта? — переспрашивает Оксана. — Если честно, то очень хочу познакомиться с “Иванушками”. Моя любимая группа...
...В одной из общественных организаций Москвы есть видеокассета. На пленке — чеченские дети из лагеря беженцев.
— Как ты думаешь, что такое война? — спрашивает ребенка ведущий. И чеченская девочка 11 лет отвечает:
— Войну придумали взрослые, потому что они не любят детей.
