Такое впечатление сложилось у публики, собравшейся на премьеру “Анны Карениной” в Театре на Малой Бронной. Трудно сказать, что больше возбуждало зрителя — бессмертное произведение графа Толстого или скандальная ситуация, сложившаяся вокруг спектакля. В этом пыталась разобраться Марина РАЙКИНА.
На самом деле, если бы на Малой Бронной было все спокойно, то судьбу “Анны Карениной” — последнего спектакля Андрея Житинкина — легко было бы предсказать. Одна часть критики ее бы разнесла, другая — вознесла, а публика, не обращая внимания ни на тех, ни на других, валила бы на спектакль. Однако скандальный фон вокруг премьеры перемешал все карты и художественные достоинства отодвинул на второй план. Во всяком случае, многие ждали — кем Житинкин уйдет с Бронной: Андреем-мучеником или Андреем-победителем.
Естественно, что сам объект всеобщего внимания предпочитал второе и начал спектакль с весьма эффектной мизансцены. Ее условно можно назвать “Женщина в белом”: на маленьких вагончиках из прозрачного пластика под снегом, летящим с колосников, стояла Анна, тоже вся в белом. В каждом из вагончиков художник Андрей Шаров поместил по искореженному подсвечнику, а на сцене повесил три огромные кривые рамы. Но вместо зеркал в них вставил прозрачные пластины, в которых уродливо плыли и растекались люстра на заднике, те же самые вагончики и все персонажи. Их на сцене насчитывалось не более десятка, потому что из всего безмерно-многомерного романа Толстого Житинкин вычленил историю треугольника Каренин—Каренина—Вронский. Соответственно, за его пределами остались Кити, Левин и многие другие. Но, похоже, отряд не заметил потери “бойцов”.
Такая усеченная версия имеет не меньшее, а может, и большее право на существование, чем современное стебалово “Каренина-2”, которое сейчас гуляет по российским театрам. Было бы нелепо рассчитывать в Театре на Малой Бронной выводить на сцену 40 представителей высшего света Москвы и Петербурга, как это делали в свое время во МХАТе, или воплощать христианскую мораль с богоборческими идеями на его сцене. Итак, публике предложили чисто семейную драму с быстрым ритмом и набором картин числом 27. Была предложена следующая диспозиция — красивая женщина полюбила молодого офицера отчего мучилась сознанием содеянного, невозможностью жить во лжи в семье и обществе. Смятение чувств было столь велико, что походило на бред и безумие, воплощенное средствами психологического театра, который Житинкин окутал атмосферой детектива. Явление униженного мужа непременно сопровождала трагическая музыка, в музыкальную ткань спектакля то и дело врывался стук паровозных колес и паровозный свист. Сам паровоз появился на сцене лишь однажды в виде детской игрушки, принесенной Анной сыну.
Актриса Евгения Крюкова совсем не похожа на свой полноватый литературный прототип: ее сдержанная, холодноватая красота делает героиню неотразимой, но при этом обнаруживает необузданный темперамент. Ее игра органична и искренна. Олег Вавилов в роли Каренина с высоких пафосных нот разрушается до тихого сумасшествия. Третий участник драмы — Алексей Вронский (Александр Ефимов) пытается строго держать спину в красивом мундире и амплитуду роли от повесы до отчаявшегося мужа. Страсти в треугольнике зашкаливают и временами путают психологические мотивировки, нарушали единый стиль игры. Но в спектакле есть замечательные сцены, например, плач Каренина при встрече с Анной, болезнь Анны, ее бред... Как и роли — Стивы Облонского (Александр Терешко), графини Лидии Ивановны (Альбина Матвеева), адвоката (Геннадий Сайфулин), Долли (Ольга Сирина), Бетси (Татьяна Лозовая), Корда (Алексей Владиславов). Похоже, что в нервозных условиях труппа мобилизовалась и вышла на сцену, как на бой.
Печально известный финал больше походил на казнь, и его можно было назвать “Женщина в черном”: вся в черном Анна стояла на прозрачных вагончиках. Из динамиков “летел паровоз”, но свет и звук резко упал, как гильотина на голову.
Публика вытирала слезу, устроила овацию, а дирекция театра запретила банкет даже за счет авторов премьеры. Впрочем, это уже другой спектакль — старый и дурной.
