В Ригу нынче летают из Москвы в основном “Фоккеры” — крошечные голландские летательные аппараты, нечто среднее между спортивным планером и пижонским частным самолетиком, но с двумя десятками пассажирских кресел в нагрузку. Блондинистые стюардессы (прибалтийская масть как-никак) частенько улыбаются в этих “Фоккерах” приятному VIP-пассажиру в модной джинсе, отороченной лисьими хвостами: рок-стар Илья Лагутенко — завсегдатай, можно сказать, рейсов Рига—Москва. Балтийская столица — давненько уж приоритет №2 (ну, после Лондона) в списке любимых городов голубоглазого солиста.
Рига — это европейский, буржуазный лоск и глянец плюс тусовка стильных и легких людей, недостаток которых в своем московском, допустим, окружении так болезненно переживал совсем недавно Лагутенко. Рига — это проверенные (в деле) друзья-стилисты, дизайнеры, ди-джеи. Это хоть и замерзшие в конце февраля, но романтические пляжи Юрмалы. Это сумасшедшие горнолыжные и саночные трассы Сигулды, зимнего курорта. В Сигулде, кстати, находится дом-студия Айнарса Миелавса, местной экс-рок-стар, а ныне звезды “цивилизованного” шансона. Здесь, под крышей друга, Лагутенко в последнее время и отдыхает, и трудится над новыми песнями. Ну а кроме прочего, Рига — это ведь “фабрика рекламы” Виктора Вилкса, самого модного клипмейкера на СНГовых, как говорится, просторах. Сняв свой 16-й клип в видеографии и третий — на “текущий альбом” опять же здесь, у мастера Вилкса, “Мумий Тролль” решил и презентовать его в Риге, в респектабельных интерьерах четырехзвездочного отеля “Латвия” (на 26-м этаже которого в валютном баре начинала петь и танцевать Лайма Вайкуле в затхлые советские времена).
“Мегахаус”, отсмотрев в буржуазно-гламурной обстановке ролик “Доброе утро, Планета!”, не стал донимать своими впечатлениями расслабившегося в окружении загорелых моделей Илью, а поехал в пресловутую “Vilks studija”. Знакомиться с легендарным Виктором-победителем и его расторопными подмастерьями.
Человек пятнадцать снуют, заваривают чай, сидят за мониторами и выставляют свет в не слишком большом, шестикомнатном эдак офисе, выходящем окнами на заледенелую Даугаву. Деловитый взрослый мужчина Вадим, директор всего здешнего хозяйства (ну — менеджер-распорядитель), усаживает на кожаный гостевой диван и, вместо ожидаемого Вилкса, приводит... Рому. Веселого молодого человека, с длинными волосами, стянутыми на затылке даже не в хвостик, а в эдакий сложный узел, как у японских самураев. Или буддистских монахов.
Рома Коровин , первый сподвижник Вилкса, собственно, и снял этот клип “Доброе утро, Планета!”:
— Здесь очень редко кто смотрит российские клипы. Но я специально попросил одного друга: он мне записал как попало полчаса русского MTV. Там — ой-ёй! Или очень много голых женщин, или все играют на гитарах... И полито все сиропом... Ну такое-то я точно делать не хотел. Я хотел — облетевшее дерево, осеннее...
— Получилось?
— Ну... Там, в клипе, много хороших моментов. И мое любимое место — как рука проникает в мыльный пузырь.
Говорят, из нескольких вариантов “Доброго утра, Планета!” Лагутенко сам выбрал наиболее попсовый, упрощенный: много девушек в нижнем белье, бриллианты, перья, черная икра. Вроде есть идея (удушает героя обильная женская любовь), но вырезано присутствовавшее настроение... Рома как автор немножко на этот счет расстроен. С другой стороны, считает, что “Меамуры” — это ведь женский альбом. А Лагутенко — это ведь “мячик в водопаде”.
— Это буддистское определение. Комплимент. Как водопад жизни тебя ведет, так и надо гармонично в нем плескаться, не пихаться локтями... Вот Илья такой, и ему легко писать такие тексты, как в этом “розовом альбоме”.
Мы восемь лет занимались рекламой, жестким, конкретным маркетингом. От этого ведь можно очень устать, кровью истекать. И в тот момент мы с Вилксом приехали в Москву и увидели “Мумий Тролль” — “водка — сложная вода”. Клевый парень какой. И ролик очень загранично смотрелся: стоят музыканты на темно-зеленом английском таком фоне — “кот кота ниже живота”. И песня понравилась. И мы всей семьей латышской, рижской решили сделать ему бесплатно, то есть на собственные деньги, ролик. От любви к тебе я дарю тебе видео, поскольку ты — классный парень! И все пошли, как на субботник. Все друзья наши тогда в “Ранетке” снялись, вся тусовка. Очень легкий был ролик, никто ведь от нас ничего не требовал... С тех пор прошло много лет (пять). (Больше никому и никогда Вилкс и К° бесплатных клипов не снимали, включая дружественный “Мумий Тролль”. — К.Д.)
— Выходит, Вилкс — это собирательный образ? Ведь “Ранетку” не только он делал?
— Я там придумал вторую часть — помнишь, перевернутую?
— М-да... А, допустим, “Прости Меня, Моя Любовь” Земфире кто из вас конкретно снимал?
— Ездили на съемки Витя, Чижик и Ян (“подмастерья”, стало быть. — К.Д.) А придумывали: Чижик, Слава Леонтьев... Знаешь, почему держится “Вилкс-студия”? Потому что здесь нет места амбициям: кто что придумал. Сидят здесь 30 человек: один что-то сказал, второй добавил... Вилкс посмотрел, бросил: “Говно”. Подошел кто-то сзади, глянул через плечо зашипел — лучше делайте так... Здесь же проходной двор, люди постоянно вибрируют, муравейник-пчеловейник. В результате получается — “монтаж с комментариями тусовки”.
— А что приписывается все Вилксу, остальных-то не обижает?
— Мы отбираем таких людей, которые не обижаются. Вот реклама — наш хлеб по-прежнему. Снимаем все: пиво, телефоны, шампунь. И снимаем по тому же принципу: одна группа граждан, допустим, начинает; потом кто-то решил отъехать кататься на парапланах. Ну и заканчивает ролик — другая группа людей. В этой непрерывности цепочки — в общем-то уникальность.
Рома и Вилкс учились в одной школе. Потом как-то Вилксу понадобилось быстро нарисовать раскадровку. Рома — художник. Нарисовал. Потом — начал одевать как стилист людей для рекламных роликов. А первый клип Вилкс, по рижским легендам, снял так. В канун Нового года (сложно вспомнить уже — какого) вся тусовка мучилась безденежьем. У одного ди-джея была подруга — процветающая валютная проститутка и очень щедрая девушка. Но у нее уже брали взаймы много раз. А посему решили попросить двести долларов на дело — как бы на клип, при этом сняв ее в роли романтической героини. Вилкс принес камеру, не заряженную пленкой, и стал снимать: красотка идет по улице, красотка и капли дождя, красотка
и взгляды мужчин... В какой-то момент друзья начали Витю одергивать: он так увлекся, так одержим стал этой картинкой, этим образом, что позабыл и цель мистификации, и то, что в камере нет пленки...
Первое же реальное музыкальное видео “Когда просыпаются пьяницы” Вилкс снял в начале 90-х для собственной группы “Каш-каш”. На фабричном дворе, на пустыре, в закоулках городских окраин взаимодействуют друг с другом черно-белые люди... “Каш-каш” выдохлась, не успев даже в общем-то набрать в легкие воздух. Но у Вилкса осталось зато теплое чувство к черно-белой, околодокументальной эстетике, воплощенное впоследствии в метафизичной “Бесконечности” — лучшем отечественном видео 2002 года.
— Если Вилкс — это не существо с двумя ногами, руками и головой, а типа брэнд, целая группа граждан, то кто поименно придумал и сделал “Бесконечность”?
Вилкс: — Сначала мы делали рекламу для “ЛатвЭнерго”. Я заметил, что там все очень подходит к песне. Креатив был Чижика. Поехали в Ялту, на Украину — сняли. Но в принципе это мой ролик — я монтировал.
Рома: — Очень важная часть — монтаж. А Вилкс монтирует месяцами.
Вилкс: — Ну да, что я умею лучше других — это монтировать. Выуживать из материала какие-то особенные моменты. В “Бесконечность” многое не вошло. Там пять часов наснимали материала, на целое кино.
— Многие думают — ты нарезал там всего из фильмофондов, кинохронику советских времен!
— Это оригинальные документальные съемки. Там везде одна коррекция кадра — неужели не видно? (Вилкс думает, мы тут все профи, что ли. — К.Д.). Все снималось прошлой зимой. И никакой стилизации под 70-е. В Запорожье люди сейчас вот так и живут — в нищете.
— Вот Земфира вообще никогда не вмешивается в процесс работы над видеороликом. А Лагутенко, допустим, к “Доброе утро, Планета!” отнесся с огромным пристрастием, забраковывал что-то и т.д.
— Я не помню, чтоб музвидео раньше как-то переделывались, чтоб куски заменялись. И на “Ранетку”, и на “Мою любовь” комментариев от артистов не поступало. Провал у нас был с “Триллипутом” для Бутусова и “Deadушек”. Он им так не понравился, что даже денег нам не заплатили. Хотя крутили его вовсю.
Главные достижения “Вилкс-студии”, благодаря которым рижская “фабрика рекламы” заимела репутацию суперстильного сборища видеохудожников:
“Ранетка” (1998 г.) для “Мумий Тролля”;
“Невеста?” (1999 г.) для “Мумий Тролля”;
“Без Обмана” (2000 г.) для “Мумий Тролля”;
“Остаемся Зимовать” (2000 г.) для “Сплина”;
“П.М.М.Л.” (2001 г.) для Земфиры;
“Моя Любовь” (2001 г.) для “Би-2”;
“Бесконечность” (2002 г.) для Земфиры.
— Почему к вам из России обращается только определенный круг людей: так сказать — прогрессивные рокеры? Вы отказываете прочим? Допустим, Киркорову?
— От него было обращение. Мы абсолютно не отказали. Киркоров бюджет не потянул, хотя он вовсе не был запредельным (около 70 тысяч долларов. — К.Д.).
— А клипы “Тату” вы здесь видели? (По поводу “Тату”, кстати, в Риге никакого ажиотажа. Тинейджеры медлительно раскупают билеты на их предстоящий через пару месяцев сольник. Ну да по кабельной немецкой “VIVA” ведется совсем иностранная дискуссия: будут ли они голые на обложке “Плейбоя” или нет.)
Вилкс: — Где они, несчастные, у сетки?.. Мне не очень нравится. Это абсолютно рекламный ролик. Очень узкая специализация: УМЕТЬ МОНТИРОВАТЬ. Уметь придумывать в голове: какой кадр к какому может подходить, а потом так и делать... Как придумано все с этими девочками — может, неплохо; но как сделано, исполнение — очень советское. Хотя мне ведь почти ничего не нравится. Мне вот из русской музыки “Каста” нравится. Сейчас сами вышли на них с предложением сделать им клип.
— А что конкретно тебя цепляет и сподвигает самому звонить артисту?
— У “Касты” мне очень нравится язык. Вроде как Пушкин... Отличное сочетание энергии, знания русского языка и честности, неподдельности.
— Иван Шаповалов, тот, что “Тату”, год назад порывался дозвониться до Земфиры — хотел снять свою “Бесконечность”. Уже после твоей. Твоя, по его разумению, не отражает Земфирин образ.
— “Бесконечность” — это самое лучшее, что вообще можно делать. Тому, кто делает музвидео. Во-первых, очень клиповая вещь. И потом — очень мощное что-то, прямо — поток синего цвета. “Бесконечность” — отдельная энергетическая сущность, живая. Земфиру я очень люблю. Как сестру. Поймите правильно: мне нравится то, что она делает. Я был на концерте недавно — меня разорвало по всему залу, разметало по стенкам. Но вот дружить с ней — я не хочу.
— Тебя никогда не пинали здесь за то, что “работаешь на Москву”, снимаешь клипы только нашим музыкантам?
— Ты о чем?!
— Ну, таксист сегодня рассказывал, что в Риге даже клубная жизнь делится: есть места для русской тусовки и только для латышской!
— Ну конечно: чем ниже уровень — тем больше разделений. То есть: бывают лоховские русские клубы и лоховские латышские. Бывают даже драки между лохами. А нормальные люди ходят в нормальные места.
— То есть в стильные клубы для богемной тусы! Ты же — модный персонаж в рижской тусовке?
— Нет, что ты! Мы живем дома. У меня трое детей. Раньше это было: каждую среду и каждую субботу — в клуб. Среда — это “маленькая суббота”. Сейчас это для меня ушло вообще, неинтересно.
— А говорят, у вас в Риге нынче в моде расслабляться в кальян-барах?
Рома: — У нас нынче в моде: прийти пораньше домой, сесть и растопыренными глазами смотреть на своего ребенка. Еще у нас в моде — книжки читать. Хотя нет, это как раз уже не в моде. В моде — пойти вон на речку. Сейчас лед сойдет — будем ходить с шампанским, рыбаков пугать.
— Никогда не задумывались перебраться, допустим, в Москву?
Рома: — Мечта была: Москва! Это как Америка, как Нью-Йорк. У всех там — куча бабок, и все хотят быть певцами. Но мы же — художники... И если уж перебираться — то только не в Москву!
— В Лондон, в Лос-Анджелес?
— На хутор. У нас здесь целый хутор купить всего три тысячи долларов стоит: поля, леса, пруды плюс дом большой. Глупо рваться куда-то в “трясучку”!
Рома уезжал на два года в “отпуск”, в Нью-Йорк. Жил в квартале художников, работал в очень скандальной галерее в Челси. Жена Ромина выиграла грин-карту, но все равно вернулись назад...
— В “трясучке”-то возможностей больше! И денег!
— Компьютер и на хуторе работать будет. А денег нам хватает. Мы не рвемся никуда. У Вилкса вон — двойня только что родилась. Чуть раньше у меня — сын. Так и живем в лесах, в мансардах. Еще пять лет назад Вилкс мне сказал: “Представляешь, как классно построить студию — огромный дом, где все живут коммуной”. Весь Вилкс — в этом. У него и дома все живут цыганским табором: дети вперемешку с какими-то приезжими... И на студии: здесь — едим, тут же спим и смотрим фильмы, здесь — делаем компьютерную графику.
— Вы знаете Михаила Хлебородова?
Вилкс: — Помню. В начале 90-х лучший видеорежиссер был.
— Вот сейчас он уехал в Голландию, курит там, ест и нюхает все что под руку попадается и ничего не снимает. Устал, идеи кончились. Выходит, случается такое с людьми...
Рома: — У нас же здесь — структура. Все ходят, кричат — им всем по 20 лет в среднем. Всякие хип-хопы здесь бегают (в момент животрепещущей беседы в соседней комнате снимался ролик популярным рижским рэперам — группе “Факты”. — К.Д.), и молодые люди, только что закончившие Академию художеств, к нам ломятся, всякие магистры фотографии... Юра-бухгалтер опять же подходит: слышьте, не нравится мне этот кадр, раздражает, уберите. Юра сегодня кто? Человек из народа. А ролик ? Для народа. Молодец, Юра!
— То есть: чтобы идеи не кончались — надо НЕ быть одному, надо быть в движении!
— Быть в движении — безусловно.
— А почему вы про колбасу ролик можете снять, а про Таню Буланову — нет?
Вилкс: С колбасой все понятно: люди будут смотреть это в рекламном блоке и знать, что им что-то втирают. Это работа. А музвидео — это пограничное состояние. Это какие-то сущности я должен выпускать в пространство, которые после начинают влиять на людей. Вот группа “Stroks” — это сущность...
А Таня Буланова, стало быть, нет. Кто бы мог подумать?
