Женщины — вечная тема. Кто только о них не писал, что только не говорил. И плохое, и хорошее, и лестное, и ругательное. И сбоку, и спереди их прощупали, и сверху, и снизу, и изнутри. Разобрали по косточкам давным-давно — и что там у них так, и что у них не так.
Каждый сказал свое слово, но непостижимая сущность женской натуры все равно остается загадкой. Причем главным образом для самих женщин.
Не желая в канун светлого дня Восьмое марта повторять то, что уже миллион раз было сказано, я попыталась провести небольшой социологический опрос среди своих знакомых в надежде, что кто-нибудь подбросит свежую идею, даст ключ к разгадке. Вопрос был такой: “Многоуважаемый господин, не могли бы вы сказать что-нибудь не банальное о женщинах?”
Господин военный, подумав, сказал так: “Не банальное? Хм. А, ну вот не банальное. Пиши: не бывает некрасивых женщин, бывает мало водки”.
Господин журналист горько вздохнул: “Когда я был не женат, тогда было не банальное. А сейчас, к сожалению, все уже только банальное”.
Господин политик поделился сокровенным: “Когда я вижу женщину, мне сразу ее хочется... короче, того”. — “Любую?” — осторожно спросила я. “Любую”, — гордо подтвердил господин и расправил плечи.
Честно говоря, мнения господ не отличались разнообразием. Дальше “женщины — друга человека” не шел никто из респондентов. В лучшем случае “не банальное” звучало как “женщина — тоже человек”. Этой версии придерживались в основном малоизвестные рок-музыканты, художники и студенты гуманитарных вузов, то есть культурный андерграунд столицы. Что касается преуспевающих господ, они смотрели на дам с жестких позиций, категорически отказывая им в равных с собой правах хоть в какой-нибудь незначительной области человеческой жизнедеятельности. Господа выражали различные пожелания, но в целом выходило, что женщин нельзя пускать в политику, в бизнес, в искусство, в литературу, в точные и неточные науки. Им также нельзя занимать руководящие должности, административные посты, избираться в органы власти, заниматься пиаром, расследованиями, судить, рядить, водить машину (вот здесь сошлись все: бабу за руль — ни в коем случае!), качаться на тренажерах, боксировать, выходить в открытое море, ловить рыбу, охотиться, носить короткие юбки, носить длинные юбки, носить брюки, жарить мясо, не жарить мясо, рассуждать, думать и вообще делать то, что не нравится мужчинам.
Исследование явно зашло в тупик. “Ладно, — решила я, — зайдем с другой стороны” — и обратилась с тем же вопросам к госпожам.
Госпожи оказались еще тяжелее. Многие, как мне казалось, даже не понимали, чего от них хотят. Они пожимали плечами, изящным движением откидывали с лица волосы, нервно вздрагивали, прядали ушами, пускали дым, переминались и били копытом. “О женщинах? — переспрашивали они. — Не банальное? Ну, не знаю... Ну, женщины вкалывают наравне с мужиками, а их никуда не пускают, несправедливо это, вот”.
Три молодые госпожи из интеллигентных семей ответили грязным матом. Две госпожи сказали, что они и сами женщин не любят. Другие две госпожи сказали, что не любят мужчин. Одна сказала, что не любит женщин, мужчин, детей и стариков. Зато любит собак.
Не банальное, на мой взгляд, пришло в голову только одной. “Вот бы у мужчин росла грудь, — сказала она, — они бы ее гладили себе и гладили и к нам бы уже не приставали”.
Господа и госпожи упорно не желали говорить “не банальное” о женщинах, взятых отдельно, без мужчин. Создавалось впечатление, что у тех и у других накопилось изрядно претензий друг к другу. Им очень хотелось наконец свести счеты, и это желание мешало разглядывать непостижимую суть женской натуры объективно, нейтрально и холодно, как подобает истинным исследователям.
* * *
Только пару недель назад мне удалось наконец увидеть попытку беспристрастного анализа.
В Доме журналистов собралось Большое журналистское жюри — рассмотреть заявление женщин, обвиняющих министра культуры Швыдкого в нарушении этических норм.
Год назад министр культуры выступил на телеканале “Культура” в роли ведущего ток-шоу со смелым названием “Женщина не может создать шедевр”, потому что есть, оказывается, целая научная теория: у женщин какое-то полушарие мозга больше, чем другое, а с такими кривыми полушариями шедевры не создаются, хоть ты тресни.
Женщины с активной жизненной позицией восприняли ток-шоу про полушария как оскорбление. Они бы, может, повозмущались и забыли, если бы не министр культуры вел такую передачу, а какой-нибудь массовик-затейник с баяном. Но когда министр берется за полушария, то это уже получается как бы государственная позиция. Зачем тогда девочкам учиться, если им по телевизору высокие госчиновники объясняют, что все равно с их полушариями шедевра не создать ни за что на свете?
На заседание Большого жюри (состоящего исключительно из мужчин, разумеется) министр культуры пришел вместе со своим режиссером по фамилии Козлов, хотя того никто не приглашал. Но, видимо, вдвоем они чувствовали себя увереннее.
Впрочем, волноваться было совершенно не о чем. Женщины-активистки являли собой наилучшую иллюстрацию к тезису о неспособных к шедеврам полушариях. Они лепетали что-то невнятное и не могли даже толком сформулировать, какие у них, собственно, претензии к министру культуры как к журналисту, поскольку претензии к нему как к министру жюри рассматривать отказалось. Не тот уровень.
Тем не менее министр снизошел до ответного слова и объяснил активисткам, что про шедевры — это была шутка. Здесь такие умные женщины собрались, неужели они не понимают шуток? И вообще ток- шоу — поверхностная, развлекательная передача, не надо к ней относиться серьезно. Я, министр культуры, выступаю здесь в одной номинации с Хрюном, хотя Хрюн меня выше на голову, но “если мы кого обидели, извините”.
В отличие от министра культуры господин Козлов не стал юлить, а сразу честно признался: я, мол, лично так и считаю, что женщина не может создать шедевр, такое мое мнение. И мы, кстати, специально выбираем провокационные темы, чтоб наше ток-шоу смотрели, причем полушария — отнюдь не предел нашей храбрости; например, мы уже очень давно думаем о ток-шоу с еще более провокационным названием: “Ислам — религия терроризма”.
Про полушария, надо понимать, они долго не думали.
Оно и понятно, расчет простой. Женщины способны разве что разборки в Домжуре учинить, а мусульмане им натурально по башке настучат за такое ток-шоу. Зачем культурным и интеллигентным людям неприятности?
И действительно, женщины-активистки сидели и покорно слушали полтора часа весь этот хамский бред, что-то мямлили, и ни одна даже не догадалась ответить не банальным образом: скажем, запустить стулом в сладкую парочку. Хотя это была бы единственная адекватная реакция на оскорбительные слова и издевательский снисходительный тон.
И ни одна не сказала: “Давайте министром культуры у нас будет Хрюн, если он выше на голову”. Хрюн объективно гораздо культурнее министра. Во всяком случае у него есть вкус и чувство меры...
* * *
Да, так что анализа непостижимой женской натуры, как видите, и на этот раз не получилось, но зато эта самая натура была еще раз продемонстрирована самым недвусмысленным образом. Выглядела она так, будто женщины от природы очень добрые. Всему верят и все прощают.
Не исключено, впрочем, что они просто не понимают, когда над ними издеваются. Но это тоже от внутренней мягкости, доброты и доверчивости.
Доверчивость — самое подходящее слово. Им говорят: “Мы не хотели вас обидеть, извините” — и они верят. Хотя ясно как день, что именно обидеть как раз и хотели. Ну, не обидеть, а так, потоптаться на них, вытереть ноги...
Невероятная, а местами откровенно иррациональная доверчивость — вот суть женской натуры, корень ее постоянства, заключающегося в том, что она постоянно обманывается в своих ожиданиях. Мужчина подвижен, он без конца меняет роли, играет то ангела, то монстра, он скидывает одни одеяния, закутывается в другие, а женщина стоит как пень, и смотрит на него завороженно, и улыбается, и верит всему.
Взять даже наши праздники: посмотрите, какой парад мужских перевоплощений происходит после Нового года!
Уже дня за три до четырнадцатого февраля мужчины превращаются в сплошных валентинов с сердечками: порхают в воздухе такие романтичные, влюбленные, утонченные и окрыленные.
Спустя неделю — новое перевоплощение. Грудь колесом: теперь они все — защитники.
Проходит еще полторы недели — и, пожалуйста, очередная трансформация. Женский день, целуем ручки, пропускаем вперед, уступаем место в транспорте. Сегодня мы джентльмены, гусары и почитатели слабого пола.
И что удивительно: все эти стремительные перевоплощения воспринимаются женщинами самым серьезным образом. Никому даже не смешно.
* * *
Может быть, с такой доверчивостью к мужчинам, как у женщин, шедевры еще и можно как-то создавать. Но участвовать в управлении государством — это нет, это исключено. Потому женщины в нем и не участвуют.
И совершенно правильно поступила Государственная дума, отказавшись даже ставить на голосование закон о том, чтоб тридцать процентов народных избранников непременно были женского пола. Не нужны нам такие эксперименты, от них только вред государству.
Однако в минувшую среду — накануне Восьмого марта — верные традициям депутаты приняли обличье джентльменов и все-таки сделали шаг в сторону слабого пола. Проявили заботу: решили организовать для милых дам хорошую штуку — Женскую Общественную Палату. И не просто так ее организовать, а при себе — то есть при нижней палате парламента.
Представляете, как сокращенно будет называться эта замечательная структура? Если аббревиатурой, по первым буквам?..
Ага, там-то у нас женщины наконец и обоснуются. Там и будет их место среди прочих государственных институтов. Непосредственно в ЖОПе при нижней палате парламента. Банально, конечно, но зато справедливо.
