“Уже неделю я не могу встать с кровати. Ломает страшно. По нескольку раз в день меня водят к врачу, но его уколы не помогают. Не знаю, долго ли я протяну...”
За два месяца, что Николай Л. провел в тюменском СИЗО, он написал только одно письмо — матери. А закончил его так: “Я знаю, то, что я сделал, — ужасно, но ты должна меня простить”.
То, что сделал 20-летний парень, нормальному человеку понять трудно. 1 февраля этого года Николай убил своего отца. За то, что отец пытался его вылечить от наркозависимости.
В России сейчас, по официальным данным, 3 млн. потребителей наркотиков. Треть из них — дети в возрасте от 10 до 16 лет. Каждый год регистрируют до 300 тыс. новых наркоманов. Смертность от наркотиков среди подростков за последние 10 лет выросла в 42 раза.
Ежемесячный оборот российского наркорынка составляет более 2,5 млрд. долл.
90% ВИЧ-инфицированных в стране — наркоманы.
От Тюмени до поселка Вензили 20 километров. Несмотря на то что рабочий день в самом разгаре — 15.00, — поселковый отдел милиции закрыт.
— Да это в порядке вещей, — вздыхают деревенские. — На них разве можно надеяться? Нас уже среди бела дня грабят. И кто! Пацаны молодые — наркоманы и алкоголики. Чувствуют безнаказанность.
Трагедия разыгралась неподалеку, в крошечном коттеджном поселке Мельница. Десяток домов здесь называют “нефтегазовыми хоромами”, в них живут в основном те, кто имеет отношение к добывающей промышленности.
Улица Заречная, упираюсь в высоченный забор.
— На совесть построено, — замечает проходящий мимо мужчина в валенках и телогрейке.
— Когда старший сын приехал, ключей у него не было. А я тут постоянно живу, так он ко мне: давай, говорит, двери ломать. Да как же, сломаешь этот бункер... Еле-еле через забор перелезли. Тросом решетку на окне зацепили и всю раму целиком вырвали. Я как Володьку на кровати увидел, так на пол и сел. Это ж какую силу надо было иметь, чтобы такое натворить! От Володькиной головы там вообще ничего не осталось.
— Это его младший сын Николай такое сотворил?
— Это не сын, это... крест Володькин.
Детей у Владимира Алексеевича Л. было трое. Жили безбедно, глава семейства, как говорят в Тюмени, частенько “на севера ездил”, то есть работал на нефте- и газодобыче. Двое старших — Саша и Ира — быстро выучились жить самостоятельно. А вот Коля никак взрослеть не хотел. Хотя и ему уже стукнуло 20.
— Он был неплохим товарищем, — рассказывает друг Николая. — Разговорчивый, общительный, любил повеселиться, на тусовках частенько пивом всех угощал — его многие любили. А он всегда чувствовал мощную папину поддержку, и потому, как сам часто говорил, ему все было до фени.
От Мельницы до ближайшей школы километров 20. Родители проблему решили просто — купили квартиру в другом поселке, Боровое. Там Колю определили в одну из лучших школ — №2. Правда, учился Николай скорее потому, что этого очень хотели родители. В то время как ровесники зубрили экзаменационные билеты, Николаю учителя вынесли позорный приговор: оставить на второй год.
— Вседозволенность — вот его основная беда, — объясняют теперь педагоги. — Парень совсем не знал меры и получал все, что хотел. Это его и сгубило.
В итоге Николай оказался в классе для неуспевающих, на школьном жаргоне — “класс дебилов”. Но насмешки бывших одноклассников он терпел недолго. Однажды в школе зашел вечный спор: кто круче? Коля завернул рукав рубашки:
— Да вы еще молокососы, не знаете, что такое настоящий кайф.
На его венах четко выделялись три темных пятна — следы от уколов. Одноклассники все рассказали учителю, а тот, в свою очередь, отцу.
— Почти неделю Колю мы не видели, потом пришли родители и забрали его документы, — вспоминает классный руководитель. — Как они сказали, для перевода в вечернюю школу. Я была не против: в нашей школе он чувствовал себя некомфортно.
— Нам так прямо и сказали: ваш сын — наркоман, — всхлипывает мать Николая, Ирина Сергеевна. — Мы тогда извелись все. Разве может быть что-то страшнее?
Про вечернюю школу, естественно, забыли. Как, впрочем, и про прежнюю спокойную жизнь. Владимир Алексеевич и Ирина Сергеевна ложились спать и просыпались теперь с одним вопросом: как вылечить сына?
— Нарколога вызывали по нескольку раз в день, — женщина все время плачет. — Частные клиники, целители, колдуны. Все перепробовали! Он либо сбегал из дома, либо кололся тайком.
С этого времени мать и отец работали исключительно на Колю. Половина семейных доходов уходила на безуспешное лечение, вторая половина — на наркотики. Сначала Николай выпрашивал на них деньги. Если не давали — таскал из карманов. А когда отец запретил домашним оставлять в доме даже мелочь, сын начал обменивать на героин бытовую технику.
Вскоре Колю взяли на заметку в милиции. Патруль доставил его в областной наркологический диспансер. Но даже с диагнозом “вторая стадия героиновой наркозависимости” долго в диспансере его держать не стали. Такое правило: не хочешь лечиться — уходи.
В квартире, в Боровом, остались только голые стены. То, что Коля не успел продать, отец увез в Мельницу.
Дом в поселке стал напоминать военный дзот. Двухметровый забор, металлические ворота, бронированные двери, на окнах решетки. Все это Владимир Алексеевич соорудил, спасаясь не от грабителей — от собственного сына.
— Ключ был всего один, у Володи, — рассказывает мать. — Он даже мне его не давал. Знал: я мягкотелая, меня легко уговорить.
Когда Николай понял, что из семьи тащить нечего, он вообще перестал появляться дома. Где он брал деньги, еще предстоит выяснить следователям.
В 18 лет Коля попался по-взрослому. Его задержали с героином. Собирались арестовать, но, как всегда, вступились родители, и Николая отпустили под подписку о невыезде. Больше года он — тоже не без помощи родителей — скрывался. Впрочем, милиция, похоже, не очень-то его искала.
Из показаний Николая Л.
“Меня сто раз под кайфом местные мусора ловили. Проверяли документы, рылись в каких-то своих бумажках и отпускали”.
Почему же целый год милиция не могла поймать 18-летнего подростка? Почему его даже не объявили в розыск? Вряд ли кто-то сейчас ответит на эти вопросы.
22 января 2003 г. Коля пришел к отцу. Хотел серьезно поговорить. Мать за стенкой хорошо слышала его слова:
— Папа, я умираю. Помоги мне! Сделай хоть что-нибудь!
Из показаний Николая Л.
“Отец предложил мне на выбор. Или диспансер, или, как он сказал, дедовский метод: на пару месяцев приковать меня, чтобы я не смог колоться. Он сказал, что главное — переломаться, потом легче будет. Я выбрал второй способ”.
Владимир Алексеевич освободил в доме одну комнату. Оставил только кровати. Одну из них поставил возле батареи отопления. С 24 января эта комната и стала местом заключения Николая. Договорились о сроке — 2 месяца. Потом, если все будет хорошо, отец пообещал купить машину.
Из показаний Николая Л.
“Из гаража папа принес цепь и несколько болтов. Одним концом он обмотал мне правую руку, закрепил болтом и сбил резьбу, чтобы нельзя было открутить. Второй конец он накинул на батарею так, чтобы я мог свободно перемещаться вдоль трубы”.
Отец хотел причинить сыну минимум неудобств. Выполнял все его прихоти: покупал фрукты, спиртное, сигареты. Сам спал рядом, при каждом шорохе вскакивал, проверял, все ли в порядке. Всегда наготове держал аппарат для измерения давления, аптечку первой помощи и номер телефона врача. Чуть ли не каждый час Владимир Алексеевич звонил жене и сообщал о самочувствии сына.
Так прошла неделя. 31 января у Коли началась самая сильная ломка.
Из показаний Николая Л.
“Я промучился до вечера. Потом понял, что больше терпеть не могу. Позвал отца и попросил привезти дозу. Мне было очень плохо, особенно болела пристегнутая рука. Папа молча посмотрел на меня, потрогал лоб и ушел. Я начал кричать и умолять привезти мне хоть сколько-нибудь. Отец меня не слушал, а меня трясло от злости и от боли. К еде, которую он принес, я даже не притронулся. Потом отец лег спать. Я очень долго кричал и пытался его разбудить, а он как будто нарочно делал вид, что меня не слышит. Тогда я решил его убить”.
Той ночью спокойный, доброжелательный парень превратился в дьявола. Николай действовал четко по нарисовавшемуся в его воспаленном мозгу плану. Огромных усилий ему стоило замолчать, не кричать от боли. Пару часов он пролежал тихо, даже начал похрапывать.
Из показаний Николая Л.
“Я убедился, что отец спит. Позвал его тихонечко — он не ответил. Тогда я оторвал от стены длинную металлическую пластину, подвинулся к кровати отца, насколько позволяла цепь, и со всей силы ударил его по голове”.
Судмедэксперты насчитали на шее и голове Владимира Алексеевича более 30 ранений. Позже Николай рассказал, что просто не мог остановиться. Он бил отца и кричал: “Я тебя люблю, но мне очень плохо!”
Отец был уже мертв, но цепь по-прежнему крепко держала убийцу. Что происходило в доме дальше, сложно даже представить. Сам Николай утверждает, что ничего не помнит.
Капитальная стена между комнатой, в которой сидел узник, и кухней оказалась проломленной. Вдоль трубы убийца, видимо, добрался до кухни. Там при помощи ножа и топора он разрубил массивную стальную цепь и освободился.
Из показаний Ирины Сергеевны Л.
“1 февраля Володя ни разу не позвонил. Я стала ему названивать — никто не брал трубку. Собралась было ехать в Мельницу, но дети отговорили. Мало ли, может, с телефоном что случилось. Ближе к вечеру этого же дня к дому подкатила Володина машина, серый “Ниссан”. Я перепугалась, выскочила на улицу, а мне навстречу Колька, улыбается. Рассказал, что весь их эксперимент провалился, поскольку отец от скуки стал пить и сейчас пьяный в доме валяется. Ведь знала я, что Володька уже год как не пьет, а все равно поверила”.
Николай усадил мать в машину и повез в сторону Мельницы, якобы помочь разбудить пьяного отца. Следователи уверены, что там же, в доме, он намеревался убить и мать. Ирину Сергеевну спас случай. Уже на подъезде к Мельнице Николай увидел своего “благодетеля” — наркоторговца.
— Дай денег на дозу, — попросил Николай у матери.
Ирина Сергеевна молча достала кошелек и протянула сыну деньги — это ее и спасло.
— Спасибо, мамочка, я тебя очень сильно люблю. Выходи, мам, мне по делам ехать надо. Поймай себе машину.
Ирина Сергеевна едва добралась до Борового. Ее всю трясло, она с трудом могла говорить. Но старший сын сразу понял, что в Мельнице что-то произошло, и отправился туда. Чтобы попасть в дом, ему понадобилось больше трех часов. Убийцу срочно объявили в розыск. Однако поймать его удалось лишь 9 дней спустя. 10 февраля Николай позвонил матери и снова попросил денег. Ирина назначила сыну встречу, а сама позвонила в милицию.
При задержании Николай не сопротивлялся. Машину отца он успел уже обменять на героин. На допросах вел себя спокойно, будто ничего и не произошло. Только повторял: “Я на мать очень обижен. Отомщу”.
Судья, решая вопрос об аресте, задала парню только один вопрос:
— Ты хоть понимаешь, что натворил?
— Да, — почти прошептал Николай. — Я виноват, но у меня была причина.
Слово дали адвокату. А тот неожиданно для всех произнес:
— Мне нечего добавить, я прошу его арестовать.
— Через нас ежедневно проходят десятки потенциальных и уже состоявшихся преступников, — встретил меня заведующий отделом Тюменского областного наркологического диспансера Александр Томилов. — Убийцы, грабители, насильники. 40% всех преступников — наркоманы. Поэтому в том, что сделал Николай Л., для меня нет ничего удивительного. Этого следовало ожидать.
— Но как же жить с этой бедой родителям молодых наркоманов?
— Уговаривать детей обратиться к специалистам. А если не получается, то просто забыть все, как страшный сон.
— Забыть собственного ребенка?!
— Иногда приходится... Поймите, для человека, не желающего лечиться, выход только один — полная изоляция. Приходится признать, что рано или поздно такой человек окажется за решеткой. Хотя некоторым это на пользу. Нередки случаи, когда, отсидев полгода в камере — естественно, под присмотром врачей, — люди слезали с иглы.
— Почему, на ваш взгляд специалиста, Николай поступил так жестоко?
В ответ профессор лишь пожал плечами.
И правда, вопрос “почему?” был не совсем уместен. Наркоману все равно кого убивать. Если есть препятствие на пути к героину, значит, его надо устранить. Вот и вся логика. Правильней было бы задать вопрос “кто?”. Кто не забил тревогу, когда парень бросил учиться и увлекся наркотой? Кто предложил ребенку “ширнуться” в первый раз? Кто “крышует” того наркоторговца?
По статистике, 98% детей в возрасте до 13 лет уже попробовали какую-то взрослую отраву. Один, кашляя, выкурил свою первую сигарету. Другой, пересиливая тошноту, хлещет водку в подвале. Не потому, что вкусно, а потому, что это по-взрослому. А третьему встретился на жизненном пути дядька с пакетиком белого порошка и предложил “словить настоящий кайф”. Дальше только два пути: в могилу или за решетку.
Благодарим прокуратуру Тюменского района за помощь в подготовке материала.
