Bпервые с тех пор, как Соединенные Штаты хотели разместить на территории Европы свои ракеты средней дальности, Америка встретила такое непонимание в Европе. Но тогда европейско-американская ссора объяснялась несложно: европейцы не хотели, чтобы наши ракеты были перенацелены на них. Теперь основой для пререканий стал Ирак — Франция, Германия и Бельгия ни в какую не хотят разрешить американцам войну с Багдадом.
Насколько глубоки эти противоречия и в чем их настоящая причина? Удастся ли Штатам “уговорить” Европу? И на пользу ли эта ситуация России?
Эти вопросы мы задали депутату Госдумы, бывшему послу России в США Владимиру ЛУКИНУ и директору Центра международных исследований Института США и Канады РАН Анатолию УТКИНУ.
— Почему Франция и Германия отказались поддерживать своего традиционного союзника — США? Связана ли такая позиция с экономическими интересами этих стран непосредственно в Ираке или вопрос нужно ставить шире: речь идет о неприятии притязаний Вашингтона на роль мирового полицейского?
ЛУКИН: И та и другая причины важны, но еще важнее другое: мир сильно изменился. Раньше Европа (ее главная, а не социалистическая часть) была стиснута между двумя великими державами: США и Советским Союзом и, конечно, в этих условиях опиралась на Соединенные Штаты. Поэтому и был заключен Североатлантический договор: у Европы был жизненный интерес в том, чтобы иметь над головой американский защитный “зонтик”. Сейчас ситуация изменилась: нет ни коммунистического гиганта, ни Варшавского договора, вместе с тем опрометчивое решение о слишком быстром расширении НАТО и Евросоюза привело к тому, что стержневая часть Европы оказалась стиснута между Америкой на западе и Америкой же на востоке (в виде тех европейских государств, которые сменили восточного хозяина СССР на западного — США). И в этих новых условиях Европе больше некого опасаться на Востоке, им больше не нужна американская защита. Европа дает понять Штатам, что хочет сама о себе заботиться и не хочет быть втянута в их игру.
УТКИН: Я думаю, что и то и другое. Европа пять столетий стояла во главе мирового развития и была центром мировой мощи. И ей горько наблюдать, как последние десятилетия в однополярном мире все решения принимают США. Помимо этого у Европы огромный “комплекс вины” за Косово. Что касается ситуации вокруг Ирака, то для Штатов Ирак — это далекая часть света, а для европейцев — это ближайшие соседи (среди европейцев уже 15 миллионов арабов). Кроме того, Европа почти на 90% зависит от нефти Персидского залива. И ожесточение в этом регионе означает для европейских стран прекращение экономического развития.
— У Америки мало времени — в Ираке вот-вот начнутся пыльные бури, которые помешают быстрой и легкой победе. Успеют ли США “додавить” Европу до начала неблагоприятного для войны периода?
ЛУКИН: Сейчас ситуация развивается в обратную сторону: не Америка “давит” на Европу, а, наоборот, Европа консолидировалась в едином мнении: силовой вариант может стать неизбежным, но только в том случае, если инспектора подтвердят американские упреки и если этот вариант одобрит Совет Безопасности ООН. То есть речь идет не о сплочении под американским флагом, а о сплочении на альтернативных позициях.
Поэтому США придется или воевать в одиночестве (это в условиях, когда только 39% американцев за войну без мандата ООН), или каким-то другим способом разруливать ситуацию, которая становится для Буша ловушкой.
УТКИН: Я думаю, что США просто не станут сейчас тратить на это силы. США не нужна помощь тех, кто помочь не может: вооруженные силы большинства европейских стран не рассчитаны на глобальные действия. Мало того, я считаю, что США не начнут войну. Но не потому, что Европа не согласна. Причин несколько, главная из которых — нет “северного альянса”, который бы сделал за Америку всю грязную работу. А сами они не готовы нести такие страшные человеческие потери. Кроме того: угроза Северной Кореи, курдов в Турции, разногласия внутри американского руководства и миллионные митинги протеста в Европе. Скорее всего на территории Ирака будет создан международный (американский) центр слежения. То есть Америка добьется своего в любом случае, и Ирак со своей нефтью будет в той или иной степени под военным контролем США.
— Если США начнут войну (или военный контроль) без санкции СБ ООН и вопреки мнению ближайших союзников, не будет ли это означать, что Совет Безопасности фактически утратил свою эффективность и мы вступаем в новую эпоху — эпоху международного бесправия?
ЛУКИН: Не стоит заниматься исследованиями в сослагательном наклонении. Пока американцы хоть и шумят, но все-таки уважают резолюции Совбеза, и именно поэтому война еще не начата, а инспектора продолжают работу. Чтобы институты международного права не потеряли значения, нам нужно действовать активнее. Россия должна предложить США и Европе созвать “двадцатку” Россия+НАТО, предпочтительно в Москве (это не гордыня, а политика “добрых услуг” — Брюссель сейчас в глазах Штатов не самое удобное место для этого) и попытаться разработать совместный план решения проблемы.
УТКИН: Мы уже вступили в эту эпоху. Первым крупным нарушением одного из положений ООН (о невмешательстве во внутренние дела суверенных государств) была операция в Косове, проведенная без санкции ООН. И если в 1991 году речь шла о внешней агрессии Ирака, который напал на Кувейт, то на этот раз такой агрессии нет и налицо пресловутое “вмешательство в дела суверенного государства”. Американцы не подписали Киотский протокол, отказались подписать соглашение о Гаагском суде над военными преступниками, они оказывают минимальную экономическую помощь отсталым странам, много лет принципиально не участвуют в работе ЮНЕСКО. США давно уже стали подрывать первоначальный статус ООН и сейчас успешно продолжают его дискредитировать. Международные организации теперь только связывают руки Америке.
— Пренебрежение чужим мнением ведет к торжеству так называемых двойных стандартов в международной политике, что Россия с лихвой испытала на себе. В глазах Вашингтона события вокруг Ирака уже фактически привели к разделению Европы на “хорошую” и “плохую”. Как это повлияет на глобальную расстановку политических сил в мире?
ЛУКИН: У нынешнего американского правоконсервативного сознания все делится на черное и белое: есть “ось зла”, а есть “воплощение божьего замысла” (которым они сами и являются). Прямо как было у нас при коммунистической власти. Поэтому для американцев двойных стандартов не существует: “они ошибаются, но ошибаются вместе с Богом”. Это специфический американский взгляд на мир, и Европа относится к нему с иронией.
А расстановка сил будет зависеть не от отношения Америки к Европе, а от того, удастся ли нам предотвратить конфликт. Если удастся, то роль ООН возрастет, что хорошо и само по себе, и для нас как для постоянного члена Совета Безопасности. США поймут, что не одни живут в мире и не одни должны решать мировую судьбу. При этом антитеррористическая коалиция только сплотится. Если же Штаты начнут войну без мандата ООН, то это будет восприниматься не сражением мирового сообщества с террористами, а войной США против арабской страны. И породит взрыв всех форм крайних проявлений арабского и исламского экстремизма. И когда террористы обрушатся на Америку и тех, кто к ней политически близок, то, как бы это ни заслуживало осуждения, терроризм получит психологическое поощрение. И долгосрочные последствия будут очень тяжелыми.
УТКИН: Она уже разделилась. Франция уже давно не участвует в военных операциях НАТО, а теперь еще и Германия выступает как противник США. В американской прессе сейчас активно муссируется тема: “Мы спасли Германию и Францию от коммунистических армий, без нас они были бы сейчас двумя социалистическими республиками”. Если США не будут учитывать интересы своих европейских партнеров (которые 90% нефти получают из Ближнего Востока), то очень скоро начнется недоразумение, которое может закончиться расколом НАТО.
Мировая история на протяжении всех тысячелетий состоит их того, что номера второй и третий объединяются против первого. Так объединялись против Рима, против Наполеона, против Лондона. Так что ничего нового в мировой истории мы не получим.
— Настолько ли глубоки противоречия между США и европейской “фрондой”, чтобы Россия могла начать вокруг них дипломатическую игру, или нам все же следует избегать таких рискованных шагов, чтобы не испортить отношения с Западом в целом?
ЛУКИН: На мой взгляд, противоречия глубоки и они не сводятся к одному Ираку. Это не межцивилизационные противоречия, это — противоречия в рамках одной цивилизации. Европейский подход к миру, отношение к реальности и законам существенно отличаются от американских, и этот разрыв увеличивается. Америка все больше становится неевропейской по образу мыслей страной, хотя и произошла из Европы. И именно эта тенденция порождает противоречия, а не наоборот. Но для России наихудшей политикой было бы использовать эти противоречия в стиле СССР: стравливать кого-то. Наоборот, наши долгосрочные интересы заключаются не в том, чтобы всех поссорить. Наша идея должна состоять в многополярности внутри единого североатлантического сообщества, частью которого должна быть Россия. Это как клуб, куда не возьмут постоянным членом того, кто добивается своей выгоды по мелочи. Нас будут слушать и принимать во внимание, если будут считать своими. В ином случае о России так и будут вспоминать только в случае крайней нужды.
— Как в этом аспекте вы оцениваете “генеральную” линию нашего руководства?
ЛУКИН: В целом после 11 сентября 2001 года это правильная линия. Плохо только то, что она осуществляется непоследовательно. У нас все еще работает так называемая многоподъездная дипломатия. Зачастую МИД делает одно, Администрация Президента — другое, регионы — третье, Министерство обороны — четвертое. Если говорить о вертикали власти, то во внешней политике она должна быть в первую очередь. В парламенте должен быть плюрализм, иначе это не парламент. Но исполнительная власть в условиях плюрализма — это шизофрения.
УТКИН: Никакое американское правительство, если случится война, никого не допустит до иракской нефти. Нас — тем более. России необходимо пойти по пути, начертанному для нее Сергеем Витте, который выступал за союз между Парижем, Берлином и Петербургом. А если сейчас к нему присоединился бы еще и Китай, то такой континентальный союз никто не смог бы повергнуть. В интересах нашей дипломатии “дружить” с сильной Европой, только тогда Москва будет иметь какой-то вес в глазах Вашингтона. Это наглядно демонстрирует история с войной в Афганистане 2002 года: чем нам отплатили США за нашу помощь в разоружении “Талибана”?
— Сейчас может сложиться ситуация, когда голос России будет для Штатов крайне важен. Какую цену можно назначить за этот голос, учитывая, что за все предыдущие уступки мы не получили ничего, кроме обещаний и устных благодарностей?
ЛУКИН: Так может рассуждать та часть нашей “элиты”, причем элиты через букву “е”, которая имеет психологию кидал и наперсточников. Это еще и психология Шуры Балаганова, который полез в чужой карман за тридцаткой и потерял миллион. Тридцатка у нас будет, если мы будем сидеть в одном клубе с миллионерами. Будет и больше. Но пытаться выиграть эту тридцатку, рискуя потерять все, — это глупо. Тем более что “наши нефтяные интересы” — это всего лишь интересы частных нефтяных компаний, но отнюдь не интересы страны. Мы должны учитывать интересы наших экономических субъектов, но не должны их путать с государственными. Интересы России в том, чтобы жить в цивилизованном мире и занимать там не последнее место.
УТКИН: Если Штаты решат инвестировать в Россию столько, сколько они инвестировали в коммунистический Китай, то тогда еще можно подумать... Все остальное — просто цинизм. Их нынешнее поверхностное отношение к союзникам не предполагает никакой дарственной в ответ на участие в коалиции. В Афганистане всю грязную работу за американцев проделали мы, но ведь мы не можем предъявить чек.
Хотя мне кажется, что США должны ощущать ценность единственной в мире страны, которая может уничтожить любую противостоящую державу — я говорю о нашем ядерном потенциале. Вместо этого балтийские республики принимаются в НАТО, договор 72-го года разрывается...
Так что такой цены просто нет, и, главное, никто нам ее не предлагает.
