Посмотришь на преуспевающий нынче во всех отношениях футбольный ЦСКА — и не подумаешь ведь, что этот клуб пережил за десять последних лет столько взлетов и падений! Армейский коллектив, давно уже утративший непосредственную принадлежность к большим военачальникам, скандалы сотрясали почти ежегодно. Сколько было болезненных поражений, сколько необъяснимых отставок, а уж власть в клубе менялась чаще даже, чем в Министерстве обороны...
Уже стерлась из памяти скандальная история, связанная с уходом Александра Тарханова в “Торпедо”, когда вместе с ним армейцев покинула группа ведущих игроков. Забудется и другая, более свежая, приведшая к появлению нынешнего руководства. Тем более что люди, освободившие места для Евгения Гинера и К°, с футбольного небосклона как-то внезапно исчезли. Во всяком случае, о предыдущем президенте ЦСКА Шахруди Дадаханове ничего не было слышно без малого три года. Что случилось тогда на самом деле, никто толком не понял...
— Чем все это время занимались, где пропадали? — спросил я первым делом человека, приложившего руку к феноменальному успеху ЦСКА-98, когда команда поднялась с низов таблицы на второе место.
— После отставки нужно было отдохнуть, восстановить силы, осмотреться. Вот и ушел в тень. Год ничем не занимался, осознавал прошедшее, размышлял — что да как. Неуютно, конечно, было, ведь привык работать по 12—14 часов в сутки. А здесь пришлось даже уехать из страны.
— Даже так?
— В Чечне полным ходом шла война, или, как принято говорить, контртеррористическая операция. Наверху посчитали, что в такой ситуации люди моей национальности не могут занимать столь ответственные посты, тесно соприкасаться с армейским спортом, с Российской армией. Наше место было в Чечне и только в Чечне — мне это тогда и дали понять. Но я в Грозный не поехал, а вот два брата моих и племянник работали до недавнего времени у Кадырова. Все трое погибли в результате террористического акта в здании правительства...
— Формально вы ушли из ЦСКА по собственному желанию. А на самом деле?
— Последние месяцы работы я ощущал себя изгоем. Каждый день приходилось доказывать, что ты не верблюд, все сложнее было находить общий язык с людьми. Ситуация зашла в тупик сама собой. Благо после ухода из ЦСКА мне перестали чинить какие-либо препятствия.
— Хотите сказать, что, пока работали в армейском клубе, постоянно испытывали некое давление?
— С точки зрения закона наш бизнес не имел никаких изъянов. И бесчисленное множество проверяющих в этом каждый раз убеждалось. Но тем не менее проверки следовали одна за другой. И не было этому никакого другого объяснения, кроме пятой графы...
— Но был предмет вожделения — вверенный вам вещевой рынок на территории ЛФК ЦСКА. Лакомый, надо полагать, кусок?
— Если ты занимаешься хозяйственной деятельностью, тебе понятно, что такое рынок. Другие судят о нем по каким-то россказням. Ведь многие думали, что армейский рынок — это золотая жила. И уже потом, столкнувшись с действительностью, ощущали себя жестоко обманутыми. Наш объект действительно был одним из лучших в Москве: ни “лохотронов”, ни карманных краж. Но доходы от рынка, даже самого преуспевающего, могли компенсировать лишь малую толику нужд футбольного клуба.
— Такую уж малую?
— Запросы в большом футболе слишком велики. К тому же мы в то время помогали и баскетбольным командам, и волейболу, и гандболу. Могу сказать, что именно в нашу бытность армейские спортсмены зажили как люди, не то что в 93-м или 94-м годах, когда месяцами не получали зарплаты. Но если Министерство обороны не может рассчитаться с офицерами — футбольный клуб не вправе надеяться на его помощь.
— Тем не менее, едва возглавив клуб, вы сотворили маленькое чудо...
— Я пришел в ЦСКА в 1998 году, в первых числах июля. Мы с Олегом Долматовым и Авалу Шамхановым принимали команду, находившуюся на 14-м месте. В тот момент казалось, что 10-я строчка в таблице уже будет пределом мечтаний. ЦСКА выглядел темной лошадкой, на которую никто не ставил. Но в оставшихся матчах команда одержала 14 побед — 12 из них подряд!
— Почему же в дальнейшем команда начала сдавать позиции?
— Вы же помните ту странную историю с пропажей жены Долматова, которая буквально выбила нас из колеи. На Олега Васильевича больно было смотреть, а спрашивать с него результаты язык не поворачивался... В конечном итоге я вынужден был принять его отставку и пригласить Павла Садырина. Только смена тренера уже мало на что могла повлиять. Проблемы крылись намного глубже. Необходимо было, чтобы материальная база соответствовала нашим задачам и амбициям. Но вспомните, в каком состоянии находились основные спортсооружения футбольного ЦСКА. Что касается учебно-тренировочной базы в Архангельском — с одним туалетом на всю команду, — она соответствовала уровню 60-х годов.
— А вы не имели возможности как-то менять инфраструктуру, совершенствовать ее?
— В тот момент я не мог на это повлиять. Денег хватало лишь на содержание команды. А для того, чтобы привлечь дополнительные инвестиции, необходимо было взять спортивные объекты в аренду. В конце 98-го года я нашел инвестора, который был готов вложить 40 миллионов долларов в реконструкцию нашего футбольного стадиона. Но не нашел, увы, понимания в Министерстве обороны. Хотя министр — вот парадокс — был всецело за то, чтобы новый стадион наконец построить. Вообще, должен сказать, Игорь Дмитриевич Сергеев команде всем чем мог помогал. Но в тот момент и он оказался бессилен. Я доказывал, что этот стадион никуда не унесу, что он будет служить большому делу не одно десятилетие. Все напрасно!
— Так команда постепенно утрачивала армейский статус?
— Напротив, я приходил в клуб с условием, что он остается структурным подразделением МО. Считал тогда и по сей день считаю себя частицей армейского спорта. Лишись мы некой армейской преемственности, не думаю, что в 98-м и 99-м ЦСКА смог бы так удачно выступить: за два сезона, напомню, мы выиграли “серебро” и “бронзу”.
— Именно в этот период многие ведомственные команды стали самостоятельными коммерческими предприятиями. Иного пути не было?
— Система делопроизводства, опробованная нами тогда в ЦСКА, и является, на мой взгляд, залогом благополучия. Перешли на полную самоокупаемость, сами себя кормили. Но никогда не подчеркивали своего коммерческого статуса, независимости от армии. Я даже предлагал министерству определенное число клубных акций.
— Это были ваши личные акции?
— Я не был хозяином клуба. И акции мне не принадлежали. Но были люди, готовые уступить часть своих акций военным.
— То есть и в другие руки команду передавали тоже не вы?
— Я даже не участвовал в переговорах. Более того, с нынешним президентом Евгением Гинером познакомился совсем недавно. Скажу честно: счастлив, что отдал клуб в хорошие руки. Людям, для которых армейские традиции не пустой звук. И сильным, надо признать, бизнесменам, умело использующим свой капитал. Успех 2002 года говорит о том, что руководство клуба находится на правильном пути, который может и должен привести в ближайшем будущем к золотым медалям.
— А для себя места в большом спорте вы уже не находите?
— Напротив, хотелось бы вернуться. Всю свою сознательную жизнь провел на арене или рядом с ней. Поэтому вне спорта себя не вижу. И вскоре обязательно вернусь. Пусть даже на общественных началах...
