С момента первого полета человека в космос проходит все больше времени, но личность Гагарина по-прежнему остается волнующей загадкой. Феномен его притягательности так и остался нераскрытым.
Сегодня вспомнить о том, как проходила подготовка первого полета человека в космос, о самом Гагарине, о его друзьях и коллегах согласился человек, который в то “космическое” время был врачом, психологом, начальником отдела специальных тренировок в Центре подготовки космонавтов, — Владимир Иванович Лебедев.
— Когда стало ясно, что полетит Гагарин?
— На смотринах Королев поднимал претендентов по списку: Аникеев, Быковский, когда сказал — Гагарин, следующих уже не вызвал. Леонов сказал: “Ты Королеву понравился”.
Еще Королеву приглянулся такой момент. Он подвел ребят к ракете, спросил: “Кто хочет побывать в кабине?” Гагарин ответил: “Я”, — расшнуровал ботинки и залез туда в носках.
— Были у него недруги?
— Юра был очень притягательным человеком. Даже английская королева не удержалась и на неофициальном приеме стала его обнимать, что по статусу не положено. Гагарин, соблюдая этикет, сказал: “Ваше величество, полет мог совершить любой летчик королевских военно-воздушных сил”, — и тут же на банкете потрогал королеву выше коленки...
— После были застолия?
— И до полета, после тяжелых перегрузок, я разрешал им немного водочки выпить. Если бы на меня донесли, это был бы конец, а если бы вдруг разбился кто, то мне тюрьма.
А после полета... Ну куда тут денешься, мы называли это “коньячным периодом”. Но когда я взял Гагарина на центрифугу, даже не ожидал, что сердце у него окажется таким, будто и не было “коньячного периода”.
— Откуда взялись такие здоровые?
— Мы первую двадцатку космонавтов пропустили так, что не дай Бог. Если, допустим, ортостатическая проба, то до обморока, барокамера — до обморока. И на испытателях так же, нам же нужно было знать предел резервных возможностей.
— А если инфаркт на центрифуге?
— Были и инфаркты... Мы начали с четырех тысяч, четыреста послали в авиационный госпиталь и из них отобрали только 20.
— Терешкову обвиняют, что она кричала от страха...
— Чушь собачья. Когда слетал в космос Титов, на шестом витке его укачало, тошнило, правда, не рвало. Мы получили ценную информацию, обратили внимание на вестибулярную подготовку и так далее. А когда полетела Валя, ее укачало, рвало, но, несмотря на плохое самочувствие, она утверждала, что все хорошо. И когда она прилетела, то все, что надо было, вытерла... Видимо, боялась, что если ее укачало, то звезду не дадут. В корабле все равно потом нашли рвотные массы, и был скандал.
— Писали, ее послали во время “критических дней”.
— Нет, их осматривал гинеколог. Одним из условий было не жить половой жизнью, не выходить замуж.
— Потом пошли полеты более трех дней...
— После длительного полета, если не принять меры, начинается истощение организма, астенизация нервной системы. Самый яркий пример — полет Николаева и Севастьянова, это “Союз-9”, 1969 год. Через 18 суток они прилетели — у них была атрофия мышц сердца, кардиограмма показала инфаркт. Масса сердца уменьшилась на 15%, из костей произошло вымывание солей кальция, мышечная масса резко уменьшилась. Они восстанавливались около полугода.
— А кто летал еще дольше?
— Вы понимаете, что такое “Союз”? Тебя посадили, и все. А когда орбитальные станции пошли, уже применялась обычная система спортивных комплексов, телу отдай, не греши, 2—2,5 часа в день. Поляков пролетал 14 месяцев, “вернулся на ногах”.
После смерти Королева начались, я считаю, авантюрные полеты. Пацаев, Добровольский и Волков летали без скафандров, мы гнались за первенством. И когда разгерметизация произошла, они задохнулись — это называется взрывная декомпрессия, когда воздух быстро выходит из кабины, кровь начинает вскипать, пузыриться...
— Что для космонавта самое страшное?
— Остаться на Земле. Не слетать — не реализовать себя. Один из другого отряда 17 раз дублировал, так и не слетал. Ну и его сбила машина. Судя по всему, он сам подставился... Из гагаринского набора осталось шесть слетавших и двое неслетавших. Бондаренко сгорел в барокамере, Комаров разбился, Беляев умер на операции, Нелюбов покончил жизнь самоубийством, Шонин умер, Титов умер...
— Любому человеку можно сорвать нервную систему?
— Конечно. Допустим, при полете корабля “Алмаз” у одного космонавта развился бред, “сындуцировал” (заразился) второй космонавт. Их сняли с полета. Были большие нагрузки, сбит ритм труда и отдыха, и спали они мало, а напряженность высокая. По сути дела, “Алмаз” это... Другие шли под знаком “Салюта”, а “Алмаз” — это была шпионская станция.
— Военные запускали?
— Запускали и готовили мы, но программа была подчинена военной разведке. Та же орбитальная станция, только начинка шпионская.
— У Гагарина был кризис после полета?
— Нет. Но он сказал, что у человека, побывавшего в космосе, восприятие космическое. Земля ощущается пылинкой и взорвать ее не представляет труда. Гагарин готовился ко второму полету, он был дублером у Комарова. И когда Комаров разбился, Гагарина сняли с полетов, он выпросил разрешение летать на истребителях.
— Почему они погибли? Гагарин с Серегиным?
— Версий много. Самолет был старый, его взяли из летного училища, четыре “капиталки” прошел... Хотя я считаю, что во время полета у Серегина случился инфаркт или инсульт. Серегина — а он страдал гипертонией, не хотел проходить медкомиссию — перед полетом взвинтил командир центра подготовки. Он дал ему нагоняй, в столовой сидели...
— С Гагариным вы написали книжку “Психология и космос”...
— Юре предложили написать книжку о наземной подготовке космонавтов. Писал больше я, но летал-то он. 25 марта 1968 года он мне ее подписал, а 27-го его не стало...
