“Русский ковчег” Александра Сокурова, объездивший уже полмира, начинает свое торжественное плавание по России. Сегодня картину наконец-то покажут в Москве. Смотрится он так же, как и был снят, — на одном дыхании.
И конечно же, зрителя не может не поразить проникновенная, неожиданная игра петербургского актера Сергея Дрейдена (“Фонтан”, “Окно в Париж”). Он исполнил главную роль Европейца, путешествующего по залам Эрмитажа вместе с Автором.
За несколько дней до московской премьеры Сергей Симонович дал эксклюзивное интервью “МК”:
— Сергей Симонович, как вы познакомились с Александром Сокуровым и попали на “Русский ковчег”?
— Познакомились лет 10 тому назад. Именно что познакомились: я смотрел на него, он смотрел на меня, он задавал вопросы, я на них отвечал. Беседа не перешла в совместную работу, и я продолжал с интересом смотреть картины Александра Николаевича. А два года назад, весной, мне позвонили из группы Сокурова, объяснили суть затеи. И все решилось в один день: я пришел на студию, оказалось, что костюм героя пришелся мне впору, обувь тут же подошла, и было ощущение, что меня ждут, что работа началась.
— Сокуров заранее хотел видеть именно вас в этой роли?
— Я думаю, что он так предполагал. Вообще-то я не выяснял этот вопрос. Но у меня сразу возникло ощущение, что он не колеблется.
— Александр Николаевич говорил, что было огромное количество репетиций.
— Мы могли по три-четыре часа на студии с ним вдвоем репетировать. И это были очень необычные репетиции, потому что я увидел Сокурова с неожиданной для меня стороны: он играл, играл очень хорошо, пластично, иногда озорно — ему приходилось пробовать разных персонажей. Совершенно не подделываясь ни под кого, но и не переигрывая меня. Мы уточняли текст, примеряли диалог Автора и моего персонажа, мы готовились к понедельникам (выходной день в Эрмитаже). Все понедельники начиная с первых чисел октября (съемки проходили 23 декабря) были в нашем распоряжении. Таким образом я все время был в работе, а в понедельники проверял роль в залах и переходах дворца.
— Можете провести экскурсию по Эрмитажу с закрытыми глазами?
— Нет, конечно, нет. Но пройти весь маршрут “Русского ковчега” с закрытыми глазами могу хоть сейчас.
— Один из ваших театральных “коньков” — импровизация. Сокуров позволял импровизировать, и возможно ли это было в столь необычных условиях съемки?
— Это было опасно. Импровизацией можно было затянуть действие, и камера неминуемо ушла бы вперед. И потом — это могло бы поставить в тупик нашего оператора Тильмана Бютнера. Но когда мы прошли уже полпути, я расслабился и начал немного шалить. Например, в той сцене, когда Екатерина с придворным бегут по зимнему саду, я увидел снег, взял снежок и запустил в сторону камеры, как будто в невидимого Автора.
— Ваш герой произносит: “Россия — это театр”. Вы с ним согласны?
— Понимаете, за пределы этого театра я выезжал не раз и в принципе воспринимаю весь мир как театр. Я был рожден в театральной среде, мать была актрисой, отец — театральным критиком. Друзья родителей, их семьи — люди театра. В детский сад (мы жили в Камерном театре в Москве за кулисами) меня выводили под сценой. Поэтому для меня актеры — это единственная несомненная среда. Все остальные мне любопытны, но я все-таки в этом зоопарке, а не в том. Поэтому... Ну, Россия. Ну, конечно — театр.
