О нем говорят разное. Кто-то скажет, что режиссер Дмитрий Астрахан — ремесленник, исправно штампующий художественные фильмы один за другим. А для кого-то его картины — единственный глоток воздуха в мире сплошного негатива. И с тем, и с другим утверждением спорить сложно. Признать же следует одно: его фильмы — “Ты у меня одна”, “Все будет хорошо”, “Перекресток” — пользуются просто бешеным зрительским спросом. А значит, они нужны.
Формула успеха
— Ваше имя, что называется, на слуху. Но в лицо вас знают немногие. В чем причина? Вы не стремитесь к известности?
— Известность, конечно, важна. Но для меня всегда главное дело. Конечно, хочется, чтобы за него тебя оценивали. И не только зрители, которые пока... Тьфу-тьфу-тьфу — не на что пожаловаться. Да и в смысле фестивалей все в порядке — наград-то достаточно.
Я вовсе не мечтал стать режиссером. Я не из театральной семьи. Обычный ленинградский ребенок. Да, ходил в ТЮЗ, ходил в кино. Помню, как смеялись братья, когда я на кухне кого-то изображал. А затем я попал в театральный институт — помню чувство безграничного счастья: я получаю удовольствие от того, что делаю, а мне еще за это стипендию платят. Потрясающе!
— Оценка критиков вас меньше волнует, чем реакция зрителей?
— А для меня зрители не делятся на критиков и зрителей — все зрители... Мне посчастливилось работать у Товстоногова. Так вот я видел однажды, как Георгий Александрович внимательно слушал мнение пожарной охраны театра. Бабушка-билетер ему что-то говорила про спектакль — его и это волновало. Он слушал, конечно, мнения критиков, артистов: Басилашвили, Стржельчика — и любого другого человека. “Зритель нас рассудит”, — говорил он на худсоветах. В идеале-то добиться успеха нужно у всех.
— Ну у всех невозможно.
— Возможно. Это удавалось, как мы знаем. Форману удавалось, Чаплину. Есть мастера. “Чапаева” сняли — удалось ведь.
— А вам удавалось?
— Не мне судить, но, кажется, удавалось — “Ты у меня одна”, “Все будет хорошо”… Вопрос, конечно, исторический, но, думаю, намеки на всеобщий успех есть. Согласно соцопросам, “Ты у меня одна” с Мариной Нееловой и Александром Збруевым в главных ролях — самый зрительски востребованный российский фильм 90-х.
— Но в среде кинокритиков даже ваш самый удачный фильм, мягко говоря, не в почете.
— Да, тогда было стыдно делать кино для людей. Считалось — второй сорт. Не задача для художника. Сейчас задумались: а может, в этом и есть задача художника? Ведь кинематограф — искусство молодое: сто лет всего. Еще не установлены какие-то глобальные приоритеты. Как нужно: творить в замке из слоновой кости, чтоб никто ничего не видел, или у произведения все-таки должны быть миллионы поклонников? Для меня вот Чаплин — великий художник. Абсолютный успех, и этим все сказано.
“Все хорошо” не будет”...
— Принято считать, что вы работаете в жанре массового кино. А вообще, что это такое? Вы можете дать ему определение?
— Я против таких делений. Есть кино хорошее, есть кино плохое. Что вообще кино? Кино — то, что смотрит публика. Если люди не смотрят, обсуждать, на мой взгляд, нечего.
Искусство действует не на мозги, а на чувства. Любой переживает, когда гибнет близкий друг. Любой человек переживает разрыв в любви. Потому-то мы и люди. Кто-то более образован, кто-то менее, но чувствуем-то мы все. На этом и играет искусство. Шекспир играл на чувствах, только на них. Мольер тоже. Пушкин. Как у него там: “И чувства добрые я лирой пробуждал”. Так же и в кино. Думать мы будем после фильма. Сейчас — только чувства.
— Значит, думать все-таки немножко нужно. А о чем, извините, думать после “Все будет хорошо”?
— “Файненшнл таймс” писала на весь разворот, что есть о чем подумать. Они почему-то посчитали этот фильм одним из самых перспективных для показа в мире. А потом писали, что Линч сделал картину, похожую на “Все будет хорошо”... Что говорить, если это единственный фильм, который по количеству показов на нашем ТВ вышел на уровень рязановских комедий. А чего ж ее так смотрят люди, если думать-то не о чем? Помню, критики после просмотра, утирая слезы, говорили: “Ну это все же не искусство”. Ты сопереживал, ты волновался, ты плакал? Так перестань же врать себе. По-моему, так вообще “Все будет хорошо” — очень мрачный, безысходный фильм…
— Но “все же будет хорошо”.
— “Если...” — дальше можно продолжать. У главного героя что происходит в фильме? Человек потерял девушку, потерял мечту. Оказалось, что он совершенно ничего не может. Потому-то и идет на завод, где люди умирают от бессмысленно прожитой жизни. У него как раз хорошо ничего не будет. И у большинства из нас тоже. А как нам вырваться из этого потока серых унылых будней… А надо ли ждать, любить и верить?.. Все смеялись над этой сумасшедшей девочкой — одной из героинь фильма. Она ждет рок-певца — ненормальная! А выясняется, что награждаются в этой жизни только невменяемые… Может, для кого-то и я казался невменяемым, когда на первом курсе технического вуза вдруг занялся самодеятельностью. Математическая школа, спорт, карьера — все бросил. Сумасшедший! Олег Данилов (сценарист, постоянный напарник Астрахана в кино. — Д.М.) был для кого-то сумасшедшим — по ночам он писал на кухне, днем преподавая в ПТУ. Ненормальный!
— Успех фильмов часто зависит от наличия в них звезд. Как вам, малоизвестному режиссеру, уже во второй своей работе удалось привлечь двух наших суперзвезд — Неелову и Збруева?
— Давайте все же будем честными. Мой дебютный фильм “Изыди” сразу же был представлен на соискание “Оскара” от СССР. О фильме тогда говорили буквально все. “Изыди” — фильм, который показали во всех странах мира. Так что имя среди профессионалов я сделал сразу. Представьте, через месяц после приезда в Америку меня приглашает Джордж Лукас, и я показываю ему картину! Какое еще нужно имя?! О чем американские режиссеры мечтают всю жизнь — попасть к Лукасу на встречу! Нет, “Изыди” сделал мне имя. Достаточно сказать, что на “Ты у меня одна” Збруев проходил пробы. Фильм для Александра Викторовича вообще стал как бы вторым дыханием. Он и сам это признает.
— В вашем новом фильме “Тартарен из Тараскона” очередная россыпь звезд: Абдулов, Караченцов, Равикович, Филиппенко, Ульянова. На следующие работы к вам еще не становятся в очередь наши прославленные актеры?
— Да никто ко мне не становится. Я каждый раз веду мучительный поиск актеров. У каждого свои планы, сроки, время… Но когда мне кто-то по-настоящему нужен, я сделаю все. Рязанов стоял перед Смоктуновским на коленях. И правильно делал. А не дай бог тот бы отказался — и не было бы блистательного Деточкина. Если я вдруг пойму, что это тот самый случай, — не задумываясь тоже на колени встану.
— Вы необычайно плодовитый режиссер. Про вас пишут, что иногда вы одновременно занимаетесь сразу пятью проектами. Не тяжело?
— Глупость несусветная! Ну как можно одновременно снимать пять фильмов? Такое могли написать только люди, которые не знают, что такое съемочный процесс. Когда снимаешь кино, то работаешь по 17—18 часов в день, 6 дней в неделю. Есть же график. Какой продюсер вам позволит уйти с площадки? Однажды лишь, когда мы снимали “Все будет хорошо” и там закончились деньги, наступила пауза в съемках на полгода. И вот в этот промежуток мы сняли картину “Четвертая планета”. Но это не работа над двумя картинами одновременно. Другое дело, что во время монтажных работ я мог репетировать спектакль. А бегать с одной площадки на другую — такого не бывает.
— Однако Наталья Андрейченко в одном из своих интервью сказала, что на съемку фильма “Подари мне лунный свет” вы прибегали с извечным вопросом: “Так, что мы снимаем?”
— Зачем обсуждать глупость? Давайте оставим это на совести Наташи и того корреспондента. Сказать такое мог только сумасшедший... Там произошел конфликт с продюсером из-за изменений в сценарии. Мы с Даниловым посчитали, что картина от этого стала хуже, и сняли наши фамилии с титров.
— Но все равно вас с Олегом Даниловым можно назвать настоящей фабрикой, успешно выпускающей фильм за фильмом. Начиная с 95-го по сегодняшний день на вашем счету 12 картин!
— У каждого свой путь. Мольер создал “Мещанина во дворянстве” за пять дней, а Стендаль писал свои произведения годами. И тот и другой — великие. Не этим измеряется талант. Если б я знал, что великий фильм создается исключительно годами, — все бросил и снимал бы, снимал... Но, к сожалению, годами можно снимать бездарный фильм. А можно за пять минут написать “Темную ночь”, как это сделал Богословский. В фильме “Ты у меня одна” сюжетная линия Збруев — Неелова была снята всего за семь дней. Я не знаю, хорошо это или плохо. Кого это должно интересовать?!
“Олю спасти не удалось”
— Ладно, давайте немного отвлечемся от кино. О нем и так сказано немало. Лучше скажите, вы по-прежнему курсируете между Питером и Москвой?
— Нет, последние три года я уже практически москвич. Но по большому счету мне все равно где находиться. Помню, когда я работал еще в Свердловске, то и там никакого дискомфорта не испытывал. Мне там дали наконец работать — и этим все сказано. Ну а в Москве, конечно, приятно. По сравнению с Ленинградом она мне всегда больше нравилась своей незакомплексованностью. Как ни странно, Москва спокойнее относится к чужому успеху.
— А почему же самый успешный режиссер десятилетия до сих пор проживает в съемной квартире?
— Нет, почему же. Год назад мы купили квартиру в Москве. Сейчас ее просто ремонтируют.
— А у вас не было соблазна перебраться на ПМЖ в Америку, как сделали в свое время ваши братья? Кстати, по слухам, у них там серьезный бизнес.
— Какой бизнес? Один — инженер-мостостроитель, другой — тренер по спортивной гимнастике. Лучший, кстати, тренер в штате Мичиган. Третий — инженер-изобретатель. Их отъезд пришелся на начало 90-х. А мне тогда настолько были видимы мои перспективы, а у них, напротив, — все в таком тумане... Но я часто приезжаю в Штаты, у меня же там масса племянников.
— Ваша первая жена, актриса Ольга Беляева, снялась в нескольких ваших картинах. В том числе и в фильме “Перекресток”, который вышел в 98-м. К тому времени вы были уже разведены?
— Да, так сложилось, что я встретил Лену (балерина Кировского театра в Санкт-Петербурге. — Д.М.). Началась совсем другая жизнь. У нас родились две девочки. Но с Олей сохранялись добрые отношения. Она готовилась сняться и в следующей нашей картине — “Желтый карлик”, но случилось несчастье. В тот день я находился на съемках в Минске. Мне позвонили, сообщили, что в ее квартире был пожар, и я сразу вылетел в Ленинград. И там провел эти два жутких месяца. Оля с нашим семилетним сыном Пашей лежали в разных больницах, надо было постоянно ездить между ними. Пытаться спасти и Пашу, и Олю. Пашу спасти удалось, Олю — нет.
— Почему?
— Ей не хватило сил — сердце не выдержало Детям при ожогах кожные пересадки делают сразу же: через день, через два. А взрослым — только после того, как восстановится и стабилизируется обмен веществ. Притом площадь поражения кожи у Оли была очень велика. Вообще, у нас таких больных в принципе не лечат. Когда я пришел в больницу, мне сразу сказали: “Мы ничего уже сделать не сможем. Чтобы ее спасти, надо весь дневной бюджет клиники отдать ей”. Мы нашли нужные средства, Олю почти вытащили, но...
— Паше повезло? Он не настолько серьезно пострадал от ожогов?
— Нет, Паше не повезло, у него был такой же процент, что и у Оли. Произошло какое-то чудо. Мне его лечащий доктор сказал: “То, что у Паши все так проходит, просто удивительно”. Он миновал те опасности, которые в подобных случаях практически необратимы. Ему грозило воспаление легких — все-таки ожоги дыхательных путей. И... не началось. Такое впечатление, что поступило распоряжение свыше. Наши врачи его спасли, а уже в Америке вернули к нормальной жизни. Лена со своей мамой сразу полетела с девочками туда. Я постоянно мотался туда-обратно. Сняли квартиру возле госпиталя. Все было подчинено только Паше.
— Сейчас с ним уже все в порядке?
— Само лечение продолжалось около четырех месяцев. Потом еще год к нему каждый день приходил тренер. Когда Пашу привезли, он был весь скрюченный, как старичок. Кожу ведь нужно было разминать, растягивать, чтобы не осталось рубцов. А это боль невыносимая. Мы очень благодарны тренеру Антону за то, что он каждый день, несмотря на Пашин крик, Пашину истерику, продолжал делать свое дело.
— У Лены не было сомнений насчет того, чтобы взять Пашу в семью?
— Какие сомнения? Лена и сказала, что так будет. И между нами это не обсуждалось. Она мне лишь сказала, что летит в Америку вместе с Пашей. Я должен был оформить только визу. Но сейчас с Пашей все в порядке. Ходит в школу, занимается спортом, коммуникабельный такой. Все слава богу.
Новый фильм Дмитрия Астрахана “Тартарен из Тараскона” (в ролях Анатолий Равикович, Николай Караченцов, Александр Абдулов, Александр Филиппенко, Инна Ульянова, Сергей Никоненко, Елена Захарова) — одна из семи лент, участвующих в конкурсе “Великолепная семерка “МК” 1-го Московского фестиваля отечественного кино “Московская премьера”.
Фестиваль “Московская премьера” учрежден Московским союзом кинематографистов, российским агентством “Информкино” и газетой “Московский комсомолец”. Он пройдет с 29 апреля по 6 мая одновременно на семи киноплощадках: “Дом кино”, “Киноцентр”, “5 звезд”, “Матрица”, “Мир “Кинотавра”, “Байкал-Атлантис”, “Киноплекс на Ленинском”.
Для того чтобы попасть на “Московскую премьеру”, достаточно вырезать из газеты специальный купон, который мы опубликуем 25 апреля, и обменять его 26 апреля на пригласительный билет на площади перед входом в “Киноцентр” на Красной Пресне с 10.00 до 13.00
