Эти люди никому не нужны. Окруженные оравой голодных детей, они живут на вокзалах и просят милостыню на необъятных просторах столичного региона. Проблемы беженцев и бомжей вызывают у народонаселения рвотный рефлекс. Поэтому власть имущие предпочитают “очищать” от них географические ландшафты.
Но сейчас у маргинального люда появился свой чернокожий бог. Почти десять лет 40-летний гражданин Эфиопии Намеруд Негаш Текетела делает то, что не по силам целой армии чиновников. Он кормит, одевает и дает кров беспризорным и беженцам.
Сегодня 27 граждан бывшего СССР живут в “подмосковной Венеции” — Кратове (Раменский р-н). Намеруд снял для них апартаменты в доме отдыха с одноименным названием. Полгода иностранец платит за аренду помещений по $600 ежемесячно. При том что африканец — вовсе не богатый господин. Ему поступают средства от состоятельных православных со всего мира (правда, эфиопский благотворитель не хочет раскрывать “адреса, явки и пароли” щедрых бомжелюбивых граждан). Все финансы идут на поддержку сирых и убогих.
Сам Намеруд снимает квартиру в столице и ездит на старой машине лишь из-за цвета кожи. В метро всегда находятся желающие проверить регистрацию или, что еще хуже, дать по физиономии.
Рабочий день добропорядочного амхарца (это национальность Намеруда) рассчитан по минутам: большую часть времени он проводит в приходе храма Святого Клемента. “Здесь мой офис”, — улыбается Негаш и кладет руку на абсолютно чистый стол. На стене — православные иконы и фотографии, где он изображен с благодарными беженцами. В храме эфиоп помогает отцу-настоятелю Леониду. Приносит вещи, раздает их бедным прихожанам. А два раза в неделю поит “благотворительным” чаем бедных. Чаепитие обычно происходит прямо на улице. Туда могут прийти все желающие.
Во взгляде амхарца отражена, если так можно выразиться, вся скорбь нищего люда. Такие глаза бывают только у тех, кто умеет сопереживать. “Он почти святой”, — говорят о нем прихожане. И я им верю. Потому что по-настоящему гуманных людей очень сложно заставить поведать об их добрых делах.
Битый час прошу Намеруда рассказать о себе. Он ограничивается кратким пересказом биографии. В основном о судьбах своих подопечных. И это несмотря на то, что историю его жизни можно экранизировать.
В 1989 году он приехал из Эфиопии в столицу учиться в институт экономики, статистики, информатики. Россия потрясла добродетельного молодого человека (еще у себя на родине он, сын учителей, помогал соотечественникам эвакуироваться из засушливых районов). На его глазах произошел качественный скачок религиозного самосознания россиян. “Шоколадный” верующий студент регулярно посещал храм Святой Катерины на Ордынке (там обычно собираются православные иностранцы). В церкви он, собственно, и познакомился с состоятельными людьми, которые сейчас выделяют ему деньги на благотворительность. С 1995-го Негаш бесплатно кормил бомжей при храме Петра и Павла на Басманной. Вот где было настоящее паломничество: на запах вкусной еды собирались целые толпы нищих (200—300 человек).
Потом был православный лагерь для бездомных детей, массовое кормление на столичных вокзалах (которое впоследствии запретили власти).
— Два года назад мы издавали уличную газету “Всегда есть выход”, где описывали жизнь малоимущих, бездомных, — с явным акцентом, но очень высокопарно рассказывает Намеруд. — Бездомные сами ее писали и продавали на вокзалах и в электричках.
Газета выходила на двух языках: русском и английском. Таким образом Намеруд хотел привлечь как можно больше заграничных спонсоров. Но сейчас ее издание приостановили. Нет помещения для сотрудников редакции.
За многолетнюю благотворительную практику бомжи окрестили его “изумрудом”. Им не раз приходилось спасать своего “драгоценного” от рук воинствующих скинхедов. Хотя далеко не все подопечные, которых он кормил-поил и одевал, относились к нему порядочно.
— Мне рассказывали о том, как женщины-бомжи брали у меня одежду для своих детей, а потом продавали за бутылку прямо на вокзале, — рассказывает он. — Были среди просителей и те, кому до черты бедности еще далеко. Но всех, кто обращается за помощью, я не делю по национальному и религиозному признаку.
Эти слова подтверждаются со стопроцентной точностью после того, как мы посетили дом отдыха “Кратово”, где собрался целый “интернационал” беженцев.
...Рай на земле. Именно так можно назвать нынешнюю жизнь 27 бездомных, опекаемых Намерудом. В Кратове нас встречают хорошо одетые культурные люди. Если не знать, что они бомжи, вполне сойдут за отдыхающих. У каждого неординарная, сломанная жизнь. 32-летняя красавица, лингвист и переводчик (!) Мария, беременная третьим ребенком, — русская беженка из Узбекистана; чеченка Роза, которая, будучи матерью троих детей, взяла на воспитание четвертого — Ахмедика (с матерью еще не рожденного мальчика она познакомилась в больнице. Беременную женщину парализовало после того, как ее избили по животу. Она умерла сразу после родов, и Роза посчитала своим долгом воспитать ее ребенка); самобытный художник из Харькова Аркадий Павлячий, ставший бомжем еще в 80-е из-за своих диссидентских настроений; многодетная семья Минаркуловых из Крыма, которую выселили из ведомственной квартиры после того, как они потеряли работу.
Приехав в столицу за более завидной участью, они опустились на дно и хлебнули горя на вокзалах. Их счастье, что познакомились с Намерудом.
— Нас гоняли, как собак, — рассказывает чеченка Роза. — В один из таких черных дней я встретила на вокзале Намерудика. Он — единственный из тех, кто протянул руку помощи. В этом году я уже ездила в Грозный, обила там все пороги с просьбой предоставить мне жилье (во время войны дом разбомбили). В ответ получила официальное письмо: жилье в порядке общей очереди, которая занята на полтора года вперед.
— Вы не подумайте, что они у меня на иждивении, — рассказывает Намеруд. — Это замечательные люди, которые помогают мне чем могут. Посмотрите, как здесь чисто. Каждый из них убирает за собой, моет полы, готовит.
Так, бомж Аркадий, очень похожий на православного священника, уже договорился с руководством дома отдыха о работе. Он делает садово-парковые скульптуры из цветного бетона. Возможно, часть работ впоследствии купит даже Третьяковка — не исключает Павлячий. Нам он пока отказался продемонстрировать свой “креатив” — есть недоработки.
Намеруд на правах хозяина приглашает нас отобедать. На столе (дай бог каждому так питаться) четыре вида салатов, суп, постные пироги, сосиски. Маленькие дети беженцев уплетают угощение за обе щеки.
— С едой у нас проблем нет. Намеруд очень часто балует нас даже ресторанной пищей, — говорит Лариса Минаркулова. — Здесь мы получаем не только еду, но и медобслуживание. Да и учителя приходят к нашим детям.
Визит журналистов не остается без внимания: тинейджеры отбрасывают теннисные ракетки и бегут к нам дружными рядами с “мыльницей”.
— Мы постоянно фотографируем Намеруда, потому что молимся на него, как на Бога, — грустно вздыхают бездомные. — Одна беда: здесь мы доживаем считанные дни.
Их отчаяние вполне оправданно. Очень скоро чернокожему благотворителю придется переселять их в другое место: руководство дома отдыха готовится к летнему сезону.
— У меня всегда есть варианты, куда расселить их, — говорит Негаш. — Кто-то из них скорее всего поселится в одном из монастырей Ростова Великого, кто-то — в Тверской области. Одна прихожанка церкви святого Клемента пожертвовала два дома в Тверской области.
Сам Негаш не особо торопится обзаводиться жильем в столичном регионе. Для этого ему нужно получить долгожданное российское гражданство. Россия стала для него вторым домом: в Эфиопии он не был с момента приезда в нашу страну, то бишь с 1989 года. На родину его не тянет: там не осталось ни родственников, ни друзей.
— Я обрусел окончательно. Могу выпить водки, понимаю анекдоты, не обижаюсь, когда меня называют негром, — улыбается он. — Я смотрю новости, но в политике не особо разбираюсь. Для меня важнее духовная жизнь.
Намеруд — один из учредителей некоммерческого фонда “Возрождение православия “Золотые купола”. Его деятельность высоко оценивается Московской патриархией.
Жизнь в России, несмотря на некоторые сложности, для него не в тягость. От уныния спасают работа и вера. Он соблюдает все (!) посты и читает православные молитвы на трех языках: русском, амхарском и английском.
В отличие от русских мужиков, которые в большинстве своем обзаводятся семьями, еще не встав на ноги (в материальном смысле), Намеруд не спешит жениться. Правда, женщины-беженки по секрету рассказали нам, что у их благодетеля есть объект обожания. “Он влюблен в одну очень красивую девушку, с которой работает. Но имя ее мы вам не скажем, вдруг он обидится”, — сообщили они. Сам Намеруд корректно ушел от разговоров “о личном”:
— Я женат на своей работе. Еще тогда, когда я начинал свою деятельность, решил, что прежде чем заводить своих детей, нужно помочь чужим, — говорит он.
Сейчас помимо головной боли, связанной с расселением 27 “нелегалов”, он лелеет надежду совместно с Красным Крестом открыть дом дневного пребывания для тех, кто опустился на дно. Возможно, первый такой приют появится в столице, а потом Негаш хочет создать сеть подобных заведений по всему Подмосковью. Конечно, он очень нуждается в поддержке и одобрении властей, но не считает своим долгом что-то от них требовать.
Его пример наглядно демонстрирует: если человек реально хочет что-то сделать, он это делает. Независимо от того, нравится это кому-то или нет.
