Пирамиды Древнего Египта могли быть отлиты из бетона, убеждал нас исследователь цивилизаций Виталий Сундаков (см. “МК” от 12 ноября 2002 года). Как ни странно, эта экзотическая гипотеза встретила сочувственную поддержку некоторых ученых-профессионалов.
Одной из целей нашей экспедиции была проверка “бетонной” гипотезы.
Общеизвестно, что такой архитектурный элемент, как свод, впервые появился в Риме.
Однако находки, сделанные в пирамидах, храмах и скальных гробницах Древнего Египта, понемногу перенесли точку отсчета к берегам Нила. В книгах об этом высказываются лишь смутные догадки.
Ложные своды в пирамидах мы встречали неоднократно. Самые древние из них — в трех камерах розовой пирамиды Снофру в Дашуре. Самый знаменитый — свод большой галереи в Великой пирамиде (кстати, выглядят они идентично).
Но профессор Пунин, историк архитектуры, обратил наше внимание на полноценные своды, выполненные строителями в XIII веке до нашей эры. Склады возле Рамессеума — дворцово-храмового комплекса на западном берегу Нила в Фивах фараона ХХ династии Рамсеса III — сделаны из кирпича-сырца. Тонкие пластинки кирпича укладывались наклонно, опираясь широкой плоскостью друг на друга. Эта технология позволила перекрывать сводами двухметровые проходы-галереи.
Большинство всех вещей и предметов повседневного обихода, которыми мы окружены, придуманы в Древнем Египте. Отнюдь не в Греции, как можно порой прочитать. К этим многочисленным вещам можно смело добавить свод.
Нам пришлось избавиться от некоторых иллюзий. Признаюсь, меня изумила фотография, сделанная Сундаковым в камере царя пирамиды Хеопса. Прямоугольная гранитная плита облицовки имеет не прямой, а выпуклый шов. Соответственно, у плиты нижнего ряда вогнутый край. Так прихотливо обрабатывать гранит медными (железа, напомню, еще не было) инструментами никто бы не стал. Зато если это не гранит, а бетон, все в порядке: мешковина, ограничивающая заливку, могла прогнуться как угодно.
Наша экспедиция состояла из четверых взрослых вменяемых людей. В четыре пары глаз мы досконально обшарили все стены камеры царя — нигде дугообразного шва нет.
Обойдя вдоль и поперек Луксорский и Карнакский храмы в древних Фивах, ни в одном месте выкрашивающихся фрагментов колонн (из бетона) мы также не встретили.
Геолог Игорь Давиденко, большой энтузиаст бетонных египетских пирамид, сообщает, что видел известняковые блоки с продавленными сетчатыми следами опалубки. Обходя пирамиду Хеопса, мы тоже обнаружили несколько подобных блоков: на их боковую поверхность словно нанесен правильный геометрический орнамент. Но, присмотревшись, заметили, что это сколы, оставшиеся от обработки камня долотом. Видимо, работал отменный профессионал: его удары были ритмичными, поэтому расстояния между сколами одинаковы. И опалубка здесь ни при чем.
По совету специалиста по древним бетонам, профессора В.Г.Батракова, мы проверили камни пирамид на содержание в них кальция, без которого цементирование невозможно. “Дома”, в фешенебельной гостинице “Оазис пирамид” (само название обязывает), мы развели в воде предусмотрительно захваченную из Москвы лимонную кислоту и капнули ею на образцы камней, взятых из всех пирамид комплекса Гизе, храмов фараона Хефрена и Сфинкса. На всех камнях обнаружилось характерное шипение, доказывающее: перед нами известняк.
Значит, цементация в принципе возможна.
Кстати, этот вывод мы сделали не “из головы”. Еще один “домашний опыт” заключался в том, что часть известнякового камня, взятого из пирамиды, мы растерли до состояния пудры на металлической терке и пудру залили водой. Через несколько часов увидели, что смесь схватилась, образовав затвердевшую однородную массу типа грязи по краям высохшей на солнце лужи. Правда, эта масса легко разламывается пальцами, поэтому назвать ее бетоном при всем желании невозможно.
Да и где бы древние египтяне взяли такое техническое чудо, как железная терка?
Правда, Сундаков утверждает, что возле пирамид разбросано много гранитных терок. Вероятно, он принял за них гранитные блоки наружной облицовки пирамиды Хефрена. Невозможно себе представить, что рабочие заготавливали миллионы тонн известняковой пудры для последующего бетонирования ступеней пирамид.
В последний день работы в долине пирамид нам повезло увидеть бесспорные следы цемента. Возле граней пирамиды Хефрена в полном беспорядке разбросаны сотни огромных гранитных камней, оставшихся от некогда красивой облицовки нижних рядов. Они настолько тяжелы, что даже арабы, вывезшие тысячи тонн камней для строительства каирских мечетей, не позарились на этот гранит. Так вот, на одном из облицовочных блоков, лежащих у подножия южной грани, мы увидели цементную “кляксу”: намертво прилипшую к граниту известняковую кучку. Наша попытка отколупнуть ножом немного цемента не привела к успеху — настолько прочно он прилип к камню.
Зато в другом месте мы отколупнули кусок цементной прослойки между блоками нижнего ряда и забрали его с собой в Москву.
Надо сказать, к авантюрным приключениям у подножья пирамид мы подготовились основательно. Как я ни отговаривал Давида Чикатунова, он прикрепил-таки к подкладке своей джинсовой куртки два молотка, а в сумку уложил керны. Планировалось взять образцы материковой скалы плато Гизе.
В “Шереметьево” Давид “зазвенел”. Посадка на самолет уже шла полным ходом. Пришлось доставать молотки и плести девушкам, дежурившим у магнитной ловушки, какую-то ахинею про мастеровитого Давида, который никуда не ходит без инструментов. Я в ужасе отвернулся, понимая, что нас уже осталось трое. Но девушка с необъяснимой любезностью предложила обаятельному злоумышленнику быстро сгонять на регистрацию и сдать инструменты в багаж. Она даже сама сопроводила туда Давида, и рейс не пришлось задерживать. Так у нас сохранился четвертый член экспедиции и оба молотка с кернами.
Мы вернулись из экспедиции с “трофеями”. Привезли камни, взятые со всех больших пирамид, с наружной облицовки Сфинкса, из блоков заупокойного и долинного храмов Хефрена, из восходящей дороги, ведущей от бывшего русла Нила к пирамиде этого фараона, наконец, камни из материковой скалы плато Гизе.
Но инструменты ни разу не потребовались. Африканское солнце и прошедшие тысячелетия сделали свое дело: камни так растрескались, что фрагменты нужных частей выковыриваются пальцами, без применения металла.
Вначале мы подбирали камушки, которые “плохо лежат”, пугливо озираясь на стражей порядка, которых не намного меньше, чем камней. Но поняв вскоре, как нам повезло, мы утратили всякую скромность. И набили рюкзаки.
При этом все-таки заботились о том, чтобы выглядеть скорее исследователями, чем грабителями. Не подбирали, а выбирали камни. То есть, к примеру, камень, лежащий возле Сфинкса, не брали: ведь он, строго говоря, мог быть перенесен сюда из другого места. А именно выковыривали из облицовки, чтобы удостовериться в аутентичности камня — его бесспорной принадлежности интересующему нас объекту.
Мне пришлось держать камни дома в прихожей. И долго перед тем убеждать жену, что безвредность данных артефактов гарантирована.
Египетские камни мы передали Елене Юрьевне Закревской, палеонтологу, старшему научному сотруднику Государственного геологического музея имени Вернадского. Она исследовала под микроскопом нуммулиты и дискоциклины — одноклеточные организмы, прикреплявшиеся к водорослям в те далекие геологические эпохи, когда на месте нынешнего материка было мелководное море.
Оказалось, известнякам долины Гизе от 41 до 44 миллионов лет, именно тогда, в палеогене, из органических отложений формировались каменные пласты, позже ставшие подручным материалом для пирамидостроителей. Возраст определяется по содержанию в породе флоры и фауны, для каждого геологического периода оно свое.
Так вот, по видовому составу одноклеточных и наличию гидроокислов железа все образцы известняка, взятые нами на разных объектах, идентичны. Исключение составил единственный образец — тот самый кусок цемента, скреплявшего два блока.
На фотографиях, сделанных при увеличении в 80 раз, в этом образце видны кальцитовые прожилки и крохотные конгломераты гипса. Он мог образоваться в результате гашения извести, для которого требовалась температура 800 градусов. Значит, на строительной площадке были специальные ямы для гашения извести, топливом, вероятно, служили отработавшие волокуши и катки, применявшиеся для перемещения известняковых блоков. После обжига раствор каменел.
Сухой цемент, как можно предположить, посыпали сверху тонким слоем на уложенные блоки, и он заполнял микронеровности на отшлифованной поверхности блоков. С течением времени вода, по капиллярам поднимавшаяся из земли, а также дождевая влага проникала в трещины и “залечивала” каменную массу сооружения.
Об использовании связующего раствора между блоками писал еще классик египетской археологии сэр Уильям Флиндерс Питри. Но он отыскал следы раствора между облицовочными плитами пирамиды Хеопса, от которых сегодня не осталось следа. Толщина слоя этого раствора не превышала полумиллиметра. Сегодня на Великой пирамиде напоминаний о связующем растворе нет.
А вот на пирамиде Хефрена таких следов немало. Нижние облицовочные ряды делались из гранита, значительная часть которого так и лежит возле пирамиды. Облицовка требовала высокой точности: именно об облицовочных плитах очевидцы говорили, что между ними не просунешь даже бритвенного лезвия. Основные известняковые блоки такой невероятной точностью не отличались. И хотя они тоже уложены очень аккуратно, в отдельных местах между ними пролезет кулак.
Как сопрягалась менее точно уложенная основная каменная масса с высокоточной облицовкой? С помощью одного ряда известняковых камней-“подушек”, задача которых была компенсировать неточности укладки блоков. Вот эти “подушки” и связывались с гранитными блоками цементным раствором (одну такую цементную “кляксу” мы и увидели на граните и не могли ее отскрести).
Что же в итоге? Связующий раствор египтяне делать умели и использовали его в ключевых местах возводимых сооружений. Но полагать вслед за авторами экзотических гипотез, будто все циклопические сооружения древности бетонировались, наивно и неправомерно.
Все-таки гипотеза швейцарца Давидовица, якобы нашедшего в известняковом блоке волос и предположившего, что все пирамиды отливались из бетона, при всей ее наивности очень даже пригодилась. Она многих побудила искать бетон, цемент, связующие материалы. А кто ищет, как мы знаем, тот находит.
Теперь осталось египтологии подтянуться до уровня находок, сделанных “авантюристами”, чтобы окончательно ввести в научный обиход несущие скалы больших пирамид и скрепляющий блоки цемент.
Не сомневаюсь, так в конце концов и будет. Вечная судьба египтологии — догонять дилетантов.
