Недавно начальник ГУВД Москвы Владимир Пронин во всеуслышание заявил: больше сотрудники патрульно-постовой службы не будут отлавливать людей на улицах с целью проверки регистрации, чем заслужил долгие продолжительные аплодисменты от замученных уличными приставаниями москвичей и гостей столицы. Этим же приказом начальник ГУВД вменил в обязанность участковым следить за регистрационным режимом в городе.
Казалось бы, порядок в этом многолетнем бардаке наведен. Но не тут-то было. Корреспонденты “МК” на своем и чужом примерах убедились: зарегистрироваться законопослушному россиянину (не говоря уж об иностранцах) в столице можно только теоретически. На практике это может довести до инфаркта. Система, за годы выстроенная в Москве, выгодна только милиционерам-взяточникам и мошенникам-аферистам.
Я приехал в Москву. Поселился у двоюродной бабушки. Устроился на работу. И как законопослушный гражданин решил оформить регистрацию. Большую роль в принятии решения сыграли также московские милиционеры, выцыганившие у меня из-за “непорядка в паспорте” в общей сложности рублей 300. Да и в отделе кадров на работе слегка теребили...
Первым делом я изучил расписание работы паспортного стола в ЖЭКе. По четным дням недели он работал часа три в первой половине дня, по нечетным — часа три во второй, но не по всем нечетным, потому что то в среду, то в пятницу в паспортном столе был выходной. К тому же каждый день паспортистки устраивали себе обеденный перерыв, и всякий раз он приходился на разное время. Но выучить эту бюрократическую алгебру было необходимо. Квартира, где я обретался, была подарена бабушкой еще одному моему дальнему родственнику. Он и счета оплачивал, и денег бабушке к пенсии подкидывал. Сам же жил в другом месте и времени на частые экскурсии по ЖЭКам не имел. А то, что без его личного присутствия регистрацию не оформишь, я уже усвоил.
Время для встречи мы все-таки нашли. Пришли. Постояли. Развернулись. Ушли, так как поняли, что в выкроенные им полчаса мы лишь успеем сдвинуться в очереди сантиметров на пятьдесят или на одного человека (худого).
Во второй заход он был умнее и отпросился с работы на целый день. Что до меня, то мои неявки на службу в связи с оформлением регистрации уже воспринимались начальником (тоже немосквичом) философски.
Не знаю, как коротал час в очереди мой родственник. Я это время провел в сберкассе, уплачивая пошлину. На расчетный счет нужно было перевести около 2 рублей, но бумаги и чернил для ручки было изведено куда больше, потому что правильно написать номер счета удалось не скоро. И дело даже не в цифрах, с которых он начинается (что-то вроде “15683876548766”), а в нулях, которыми он заканчивается. Их было, кажется, шестнадцать. Иногда я сбивался со счета и начинал рисовать их заново. Иногда они не умещались на бумаге. Пару раз я нарисовал все 16 нулей, но в азарте пририсовал к ним 17-й, и все начиналось заново.
Но я вернулся в очередь. Мы даже дошли до паспортистки.
— Регистрацию на три месяца заключаем? — сказала она.
— Нет. Хотелось бы надолго. Хотя бы на полгода.
Выяснилось, что для регистрации надолго, а особенно на полгода, нужно сняться с воинского учета в родном городе и встать на учет в Москве. Я с тоской вспомнил рассказ товарища, который пытался это сделать и несколько недель ходил в какой-то московский военкомат. Сначала он ходил в единственные три приемных часа в неделю. Но странным образом именно на это время у грозы московских призывников приходились совещания. В конце концов стал приходить каждый день. И чудо свершилось! Его заметил военком и дал четкие указания.
— Напротив ларек. Покупаешь цветы и шампанское секретарше.
Так друг стал военнообязанным в Московском округе, а также зарегистрированным в городе-герое Москве.
В принципе и я бы мог проделать его боевой путь. Но представив, что сегодня придется уйти с пустыми руками, а потом вновь возвращаться в страшный ЖЭК, я не выдержал. Сдался.
— Давайте на три месяца, а там посмотрим.
Но “давайте” просто так не получилось В наличии не оказалось платежек за квартиру, а главное — бабушки, которая лично должна была явиться и подтвердить свое желание видеть меня зарегистрированным.
— А если бы в квартире было пять человек прописано? — спросили мы
— Все бы и пришли, — без тени иронии заметила паспортистка.
Она, кстати, оказалась неплохой теткой. Приняла нас без очереди, когда мы съездили за платежкой, и, поверив, что 80-летней бабушке трудно выходить из дома, ограничилась ее письменным согласием.
“Не возражаю”, — начертала она на моем заявлении.
Оставалось совсем ничего — только получить свидетельство о регистрации в районном ОВД, а потом заверить его в том же ЖЭКе. Учитывая особенности расписания работы контор — беготни всего на неделю.
Ждал я начальника районного ОВД всего часа два. Зашел в кабинет и гордо выложил на стол всю стопку документов. Внимательный взгляд опытного борца с преступностью был мне ответом.
— В Москву приехал, значит? — предположил начальник.
— Ну да.
Он усмехнулся, явно гордясь собственной проницательностью.
— Что же дома-то не сидится, едете и едете... — вздохнул милиционер, вложив в эту фразу всю тоску коренного москвича по дореволюционной столице.
— Документы в порядке, — неохотно признал он. — Так что приходи еще раз с хозяевами квартиры, будем заключать договор аренды.
— Так я же у своих живу, бесплатно.
— А ну и что? Порядок такой. Напишите договор и заплатите 200 рублей налога...
Я представил, как еще раз буду теребить родственника. Как мы будем составлять липовый договор в угоду мудреному московскому законодательству да еще платить деньги за участие в этой абсурдной пьесе. Мне стало тошно, и я ушел.
С тех пор я живу в Москве без регистрации. И неплохо себя чувствую. Чего и вам желаю.
Мне в отличие от коллеги не посчастливилось. У меня в столице не было не то что двоюродной бабушки — даже знакомой кошки. А квартирная хозяйка, которой я ежемесячно отстегивала самые что ни на есть у.е., наотрез отказывалась меня регистрировать. И, как назло, все знакомые и друзья тоже были “не местные”. Так что регистрация “по месту пребывания” отпадала сама собой.
— Но ты же здесь работаешь! — возмутилась коллега. — Позвони в паспортный стол, пусть регистрируют по справке с места работы.
Окрыленная перспективой быстрой легализации, я набрала номер одного из паспортных столов района Красная Пресня.
— Девушка, что значит “по месту работы”? — ответила трубка. — Для регистрации нужны квадратные метры. Есть на вашем предприятии жилые площади?
Стало очевидно, что законным способом мне зарегистрироваться не удастся.
— Может, положение о регистрации найти в Интернете? — предложил участливый муж. — Там наверняка такие случаи предусмотрены.
Увы. Положение о регистрации, извлеченное из архивов сайта московского правительства, явно не было предназначено для несчастных, не имеющих в столице родственников и знакомых. Зато по запросу “регистрация в Москве” сеть тут же выдала не меньше сотни объявлений о регистрации за один день на полгода-год за семьсот-тысячу рублей. Больше всего радовали строки — “через паспортный стол” и “с занесением в компьютерную базу”. Выбранный методом тыка телефон приятным баритоном заверил, что ничего, кроме ксерокопии паспорта и фотографии, не понадобится. Местонахождение баритона я искала долго. Обнаружить его удалось только в страшном подвале, где вовсю шли ремонтные работы.
— Но это настоящая регистрация? — на всякий случай уточнила я. — Мне сказали, что настоящая заносится в компьютерную базу...
— Этого гарантировать не могу, — тут же дал задний ход приятный баритон. И, видимо, решив пояснить свою мысль, добавил:
— То, что мы делаем, — это обычная липа. Просто качественная.
— А зачем такая нужна? — удивилась я.
— Ну как зачем? — в свою очередь, поразился моей тупости баритон. — Для узбеков всяких, для террористов... Шучу, конечно. Но, кстати, по нашим регистрациям уже и права водительские получали, и разрешение на оружие. Так что смотрите сами.
Вот так, лишний раз убедившись, что в каждой шутке есть доля шутки, я и ушла. И, похоже, навсегда осталась без регистрации. Зато замысел московских властей теперь ясен насквозь.
Положение о регистрации не только обогащает милицию, оно еще и создает рабочие места для аферистов и дает возможность свободно чувствовать себя на улицах Москвы террористам.
Шучу, конечно...
