Президент Соединенных Штатов Джордж Буш отправился в длительное заокеанское турне, в ходе которого он посетит Польшу, Россию (Санкт-Петербург), Францию (Авиан — встреча “Большой восьмерки”), Египет, Иорданию (встреча с премьер-министрами Израиля и Палестины) и Катар (встреча с командующим американскими войсками в Ираке генералом Фрэнксом и американским наместником в Багдаде Бреммером).
Завтра президент Джордж Буш прибывает в Санкт-Петербург, где 1 июня он встречается с Президентом России Владимиром Путиным. А позавчера — накануне начала вояжа — президент Буш дал интервью журналистам из стран, которые он должен объехать. Россию на этой весьма непринужденной встрече представлял только автор этих строк — собственный корреспондент “Московского комсомольца” в США.Под водительством нашей бдительной, но предупредительной дуэньи из Госдепартамента г-жи Петри Шеллоу мы — “пять избранных” — миновали охрану Белого дома и оказались в предбаннике знаменитой “Рузвельт рум” — “Рузвельтовской комнаты”. Она названа так в честь президента Теодора Рузвельта, получившего Нобелевскую премию мира за урегулирование конфликта, вызванного Русско-японской войной 1905 года.
В предбаннике г-жа Шеллоу передала нас на попечение сотрудников Национального совета безопасности США. Один из них принес опознавательные таблички, чтобы мы проверили правильность написания наших фамилий и названий наших газет. В моей табличке я обнаружил сразу две ошибки. Вместо “Стуруа” было написано “Струруа”, а вместо “Московский” — “Москоский”. Я указал на ошибки, и их моментально исправили, соорудив новую табличку. Думаю, это пойдет впрок Национальному совету безопасности США. Ведь на ошибках учатся! В 10.05 солдаты корпуса морской пехоты США в парадной форме отворили двери, ведущие в “Рузвельт рум”. Мы вошли в комнату и заняли места за продолговатым полированным столом согласно табличкам. Таблички были расставлены в соответствии с “маршрутом” президента Буша: сначала — поляк, затем — я, затем — француз, затем — египтянка и, наконец, иорданка (Восток представляли его эмансипированные женщины). Предполагалось, что президент будет отвечать на вопросы в “маршрутном” направлении.
“Рузвельт рум” впечатляет. Кругом флаги. На стене портрет Теодора Рузвельта на вздыбленном коне. По другую сторону стола, перед креслом президента, стоял его личный герб на деревянной подставке. Позади нас разместились представители пресс-пула Белого дома. Согласно “правилам игры”, они могли присутствовать, но не имели права задавать вопросы. Кроме того, их репортажи могли быть опубликованы лишь после того, как мы “отстреляемся”. Ровно в 10.15 в “Рузвельт рум” вошли президент Буш и, как говорится, сопровождающие его лица. Президент сел почти напротив меня. По левую руку от него села его помощник по национальной безопасности и специалист по русским делам г-жа Кондолиза Райс. На ней было эффектное красное платье. По правую руку от Буша разместился его пресс-секретарь Ари Флейшер, который вскоре уходит в отставку, ибо на чиновничью зарплату в Вашингтоне не проживешь.
Президент Буш был в явно прекрасном расположении духа и настроен “по-свойски”. Он приветствовал нас и пожал каждому руку. Мы облепили его герб нашими диктофонами, запустили их, и интервью началось. Против ожидания, Буш начал его не с поляка, сидевшего от него крайним слева, а с иорданки, сидевшей крайней справа. Это было нарушением “маршрута”, но президент показал себя джентльменом, а не путешественником, начав с женщины.Перед началом вопросов и ответов президент Буш сказал небольшое вступительное слово о целях своей поездки. Он сказал, что эта поездка предоставит ему возможность не только говорить об американских ценностях, но и побеседовать с друзьями и союзниками, с важными участниками переговоров о том, как работать вместе для достижения великих целей — целей мира, целей свободы, целей надежды и процветания. Касаясь российского отрезка своей поездки, президент Буш сказал: “Я еду в Санкт-Петербург не только для того, чтобы почтить своим присутствием великий город Санкт-Петербург, празднующий свое 300-летие, но и для важного разговора с Владимиром Путиным. Это будет диалог, который реально покажет миру, что, несмотря на наши разногласия по поводу Ирака, наши отношения крепки и мы можем двигаться вместе в позитивном направлении”.
Значительное место и в своем вступительном заявлении, и в своих ответах на вопросы арабских журналистов Буш уделил проблеме ближневосточного урегулирования. Он с большим оптимизмом ждет встречи в Иордании с премьер-министрами Израиля и Палестины. Президент Буш откровенно признал, что на Ближнем Востоке скептически относятся к возможности создания независимого Палестинского государства. Тем не менее он верит, что вполне возможно победить эти скептические настроения, что важен не процесс, важны результаты. “Я не собираюсь завоевывать сердца террористов, — сказал президент. — И не буду пытаться сделать это, потому что у террористов лишь одно на уме — убийства ради срыва мирного урегулирования. А верю я в свободу, которая приносит мир”. Говорил президент и о том, что необходимо оказать финансовую помощь экономике вновь создающегося Палестинского государства, чтобы оно развивалось как миролюбивое и процветающее общество. Он сказал, что в этом процессе большую роль должны сыграть и арабские государства и что он намеревается работать с ними в этом направлении.
Корреспондент газеты “Фигаро” начал вопрос свой так: “Поскольку я француз, я хочу задать вам французский вопрос”. — “По-французски или по-американски?” — пошутил президент. “Ну что ж, по-американски”, — ответил корреспондент “Фигаро”. Он говорил о том, что многие американские официальные лица неоднократно требовали, чтобы Франция поплатилась за свою оппозицию политике Вашингтона в Ираке. “Простили ли вы Францию?” — спросил он президента. Президент уклонился от прямого ответа на этот вопрос. Он говорил, что собирается работать с Францией для достижения взаимных целей. Но он реалист, а среди американцев существует ощущение разочарования в отношении Франции и что это ощущение реалистично. “Наши люди не понимают решений французского руководства, направленных против желания американцев работать для безопасности и свободы, безопасности для наших стран и свободы — для Ирака. Тем не менее это не будет влиять на мою политику. Я решил так сказать французскому правительству: давайте работать вместе для Европы, в которой все страны должны быть друзьями Соединенных Штатов. Соперничество ослабит нас, ослабит наши усилия в совместной борьбе за безопасность и мир, за развитие торговли, за искоренение СПИДа”.
После француза из газеты “Фигаро" очередь дошла до вашего покорного слуги.
Мой вопрос звучал так:
— Господин президент! Разрешите, пожалуйста, чисто в техасском духе взять быка за рога!
Здесь президент — закоренелый техасец — широко улыбнулся и сказал под общий смех:
— О’кей!
— Вполне очевидно, — продолжил я свой вопрос, — что ваши личные отношения с Президентом России Владимиром Путиным более продвинутые и теплые, чем отношения между нашими странами.
— Это весьма интересно! — перебил меня президент.
— Во всяком случае, между “Джорджем” и “Владимиром” не встревает злополучная поправка Джексона—Вэника.
— Это уж точно, — снова вставил президент Буш.
— Разница между вашими личными отношениями и отношениями между Россией и США создает трудности для президента Путина. Какие шаги вы намерены предпринять, чтобы поднять государственные отношения между Россией и США на тот же уровень, что и ваши личные отношения с президентом Путиным? Я имею в числе других шагов и отмену поправки Джексона—Вэника, которая, к сожалению, стала лакмусовой бумажкой для измерения температуры российско-американских связей.
— Да, это так, — согласился президент.
— Кстати, г-н президент, многие российские евреи возмущаются тем, что их “сменили” на американских цыплят. Что вместо лозунга “лет май пипл гоу” (“позвольте моим людям уехать”) сейчас звучит “лет ауар чикен кам” (“позвольте моим цыплятам въехать”). Неужели всесильный американский орел не может свернуть голову искусственно выведенному американскому цыпленку?
Президент Буш расхохотался. Заулыбались и сопровождающие его лица...
— Господин президент, — сказал я. — Прежде чем вы начнете отвечать на мой вопрос, я хочу дать вам возможность сделать уже первый, хотя и небольшой шажок в сторону дальнейшего улучшения американо-российских отношений. Пожалуйста, подпишите мне эти книги. Они пополнят мою библиотеку американских президентов, в которой имеются автографы на книгах и фотографиях всех американских президентов, начиная с президента Эйзенхауэра и, естественно, вашего высокочтимого отца.
— Но вы не выглядите достаточно пожилым для этого, — сказал мне президент.
— Господин президент, мне 75 лет.
— О’кей! Но вы выглядите намного моложе ваших 75.
Президент Буш охотно выполнил мою просьбу и подписал книги, которые я принес с собой на интервью. Первая книга, написанная им самим, называется: “Наступление должно продолжаться. Мой путь в Белый дом”. Вторая книга — “Джордж и Лаура. Портрет американского супружества”, написанная Кристофером Андерсеном, была бестселлером номер один. На ее обложке Буш в смокинге танцует с первой леди Лаурой в красном платье.
Подписав книги, президент шутливо заметил:
— Надеюсь, это не будет расценено как моя попытка повлиять на дух вашего репортажа?
Сопровождающие лица вновь заулыбались.
Отвечая на мой вопрос, президент Буш сказал:
— Прежде всего у меня с Владимиром Путиным очень хорошие взаимоотношения. И это очень важно для того, чтобы и взаимоотношения между нашими правительствами носили позитивный характер. Согласитесь, если отношения между главами государств отравлены, то очень трудно убедить членов правительств работать тесно и вместе. Во-вторых, я рад, что московский договор (о сокращении ядерных вооружений. — М.С.) был одобрен большинством голосов обоими парламентами: и Думой, и Конгрессом. Это, безусловно, позитивный знак. Другими словами, мы с Владимиром решили, что будем работать вместе для создания лучших условий для нашей планеты, чтобы сделать ее мирной.
Для того чтобы улучшить отношения между нашими правительствами, чтобы они были наполнены смыслом и носили характер реального стратегического диалога по самым важным вопросам, необходимо, чтобы мы (президенты. — М.С.) не только делились информацией, но и занимались реальными вопросами до того, как они превратятся в проблемы. Мы должны работать вместе, чтобы показать всему миру, что мы можем управляться с важными, большими проблемами, такими, как, например, распространение оружия массового уничтожения. Вот почему мы отрядили нашего министра энергетики Спенсера Абрахама работать тесно со своим российским визави. Мы также поручили министру сельского хозяйства г-же Венеман создать группу для близкой работы со своими российскими коллегами. И не только по вопросу о цыплятах, но и по широким вопросам нашего сельского хозяйства.
Вот именно такие диалоги, такие стратегические рамки были очерчены по инициативе как моей, так и Владимира. Когда Конди (Кондолиза Райс. — М.С.) была в России, она начала создавать условия для такого сотрудничества наших правительств.
Я вполне согласен с Владимиром, что нам необходимо избавиться от поправки Джексона—Вэника. И я говорил об этом кое с кем из наших ребят на Капитолийском холме. Повторяю, я хотел бы избавиться от поправки Джексона—Вэника. Я считаю, что это было бы важным символом — сказать российскому народу: прошлое осталось в прошлом, теперь мы движемся вперед.
Время, отведенное на интервью “на всех” — 30 минут, — оборвалось на злополучном французе из газеты “Фигаро”, который вновь стал добиваться от Буша ответа на вопрос, простил ли он Францию. Когда пресс-секретарь Ари Флейшер, вмешавшись, сказал, что это последний вопрос, ибо время истекло, я выразил неудовольствие, так как следующая очередь спрашивать по второму кругу была моей. Президент, увидев мое расстроенное лицо, сказал:
— Не беспокойтесь, без ответа на ваш вопрос я не уйду.
Расправившись с французом (“Я уже наговорил целых 15 минут на ваш диктофон, что я думаю о Франции”), Буш обратился ко мне:
— Ну, валяйте!
— Господин президент, как вам представляются перспективы вступления России во Всемирную торговую организацию и НАТО?
— Я думаю, что вопрос о членстве России в НАТО будет решен, когда придет для этого время. Все должно идти по порядку. Надо действовать согласно рамкам, которые мы начертали вместе с президентом Путиным. А это большой прорыв вперед. И здесь надо принести благодарность Владимиру Путину, а также лидерам НАТО за их желание иметь уникальные отношения с Россией. Что касается Всемирной торговой организации, то вступление России в нее отвечает нашим американским национальным интересам. Но Россия должна предварительно принять определенные внутренние решения — готова ли она согласиться с положениями Всемирной торговой организации. Что касается нас, то мы будем с полной силой поддерживать прием России в ВТО.
Интервью окончено. Президент, поднявшись, вновь пожимает всем нам руки. И тут я задаю ему еще один вопрос:
— Господин президент, что вы думаете о третьем сроке президентства в США?
— Сейчас я думаю лишь о втором сроке, но не возражал бы и против третьего. Но последнее, конечно, лишь шутка.
Вопрос о третьем сроке президентства я задал Бушу не случайно. Днем раньше экс-президент США Билл Клинтон сделал заявление, которое было расценено в американских массмедиа как намек на то, что он не был бы против вновь побороться за президентское кресло. (Третий срок президентства запрещен специальной поправкой Конституции США.)
Когда мы прощались, я сказал президенту:
— Мистер президент, вы хороший парень!
— Да-да, я очень хороший парень, — “согласился” со мной президент Джордж Буш...
От редакции MK.RU: Полный текст интервью Джорджа Буша вы сможете прочитать в печатной версии "МК" 31 мая.
