Очи черные, очи страстные

В начале недели во 2-й клинической больнице была прооперирована известная актриса Валентина Малявина. Врачи пытаются вернуть ей зрение, которое она потеряла около года назад. До операции в больничной палате у Малявиной побывал обозреватель “МК”.

Валентина Малявина... Красавица советского кино в 60—70-е годы. Первая любовь Андрея Тарковского, Александра Кайдановского. Жена режиссера Павла Арсенова. Возлюбленная артиста Станислава Жданько, по подозрению в убийстве которого она отсидела в тюрьме семь лет. Актриса, чью судьбу не в состоянии воспроизвести ни один опытный сценарист. Ее жизнь — это взлеты падения. Ее жизнь — цепь бесконечных скандалов и слухов.

Так, год назад по Москве прокатился слух, будто бы Валентину убили. Во всяком случае, какое-то время ее действительно не видели в Москве. И вдруг выясняется — жива, но не здорова. А если быть точным — она ослепла. Ее безумно-красивые карие глаза, из-за которых мужчины сходили с ума, резали вены, теперь не видят. Несколько месяцев актриса прожила в пансионате в районе Профсоюзной улицы. Неделю назад поступила в офтальмологическое отделение 2-й клинической больницы в Измайлове.

Здесь ее начали готовить к операции по методике профессора Мулдашева из Уфы. Лечащий врач Евгения Касатикова подтвердила, что один глаз у актрисы безвозвратно потерян, второй попытаются хоть как-то вернуть к жизни.

Накануне операции я приехала в измайловскую больницу. Валентина Малявина — в специальных черных очках, как будто бы сетчатых, занимала двухместную палату. Поскольку из-за слепоты она не в состоянии себя обслуживать, больница пошла на то, чтобы с ней находилась женщина, которая ей помогает. Женщину зовут Ольга Щепалина, с ней они познакомились полгода назад.

Несмотря на свое беспомощное положение, Малявина не теряет присутствия духа:

— Я тут лежу, а мне книгу надо писать. Третью. Вышло уже две, и я горда, что смогла это сделать. Первая называется “Услышь меня, чистый сердцем”, вторая — “Я хочу любить”. И третья книга, мне нужно срочно сейчас заключить договор на нее, будет называться “Я хочу понять”. Это уже история не совсем личная, а про нашу страну дорогую, про людей.

— Была ли работа в кино?

— Было много приглашений на характерные роли, но я отказывалась, потому что хотела писать. Времяпрепровождение за письмом оказалось интереснее. К кино я отношусь сложно, к театру — прекрасно, а самочувствие дома, за письменным столом — великолепное. И сейчас, несмотря на то что я себя неважно чувствую, я целиком поглощена третьей книгой.

Ее личная жизнь — сплошные бури и страсти. Ее всегда, независимо от того, какой период в жизни она переживала и как выглядела, окружали мужчины разных социальных слоев — от артистической богемы до простых работяг. За последние годы Малявина успела расстаться с Максимом, который был моложе ее на 12 лет, потерять возлюбленного Александра, с которым прожила 5 лет, — его убили при невыясненных обстоятельствах.

— Это страшная история, — говорит она. — Он был похож на Николая II, только рослый очень. Он очень помогал мне жить. Он был святой, редкой красоты человек, по профессии — математик, но в последнее время не работал — занимался только мной.

Вспоминая его, она всхлипывает. Ведь это по сути вторая смерть близкого человека после актера Стаса Жданько, который также погиб при весьма странных обстоятельствах. Говорит, что, очевидно, Александр выпил, и произошла какая-то разборка с торговцами кавказской национальности. В последнее время она жила в квартире своего старинного друга Владимира Красицкого на Ленинском проспекте.

— Хочу уточнить — это дружеские отношения или?..

— Мы живем как мужчина с женщиной. Я знаю Володю со времен Хвоста (Хвостенко — поэт, живущий в Париже. — М.Р.), мы тогда были в одной компании. К Володе я относилась серьезно и нежно, он океанолог. И после несчастья с Сашей он сказал мне: “Тебе здесь трудно, поедем ко мне”. И это он сказал так легко и просто, что возражений никаких не могло быть. Я закрыла квартиру и уехала к нему. Правда, потом мою квартиру обворовали.

— На какие средства вы сейчас живете?

— Пардон, у меня есть пенсия. У него — пенсия. Ну и, конечно, вот книжки — тоже деньги, хорошие деньги заплатило издательство “Олимп”. Вот такая жизнь, я не могу сказать, что она такая разнообразная. Но даже в этом однообразии она мне нравится. В прошлом у меня было столько разнообразий, что временная остановка — и ко времени, и органична.

— Как случилось, что вы потеряли зрение, практически ослепли?

— Как получилось? Не буду рассказывать эту печальную историю. Даже тебе не могу. Но это — удар отвратного, мерзкого кулака в левый глаз. А потом заболел и правый, стал гноиться. Я его запустила, потому что одна, без Володи, не могла пойти в больницу. Носила черные очки. Потом все-таки поехала в больницу МПС, где меня хорошо знают, там сказали: “Сними очки”. Я сняла, а они: “Глаза-то нет”.

Какое-то время назад в 1-й градской Малявиной уже делали операцию — из одного глаза был удален хрусталик. Она говорит, что прежде, до операции, чуть-чуть видела — могла различить день от ночи. Да и только.

— Я сама виновата, что вовремя не легла на операцию. Когда я сдалась через месяц, было уже поздно.

Итак, в начале недели ей сделали операцию на левом глазу.

— Операция продолжалась 40 минут, шла под местной анестезией, — говорит доктор Касатикова. — Мы подсадили трансплантат, чтобы привести в чувство имеющиеся живые волокна.

— Какие у Малявиной перспективы со зрением?

— О перспективах говорить рано: это был первый этап операции. Через 3—6 месяцев, в зависимости от того, как организм примет трансплантат, может произойти вторая операция. И тогда можно говорить о стабилизации процесса.

Мы связались с актрисой по телефону:

— Чувствую себя еще хреновато. Наркоз был не общий, я терпела, и все врачи на следующий день делали мне комплименты.

В больнице, где лежит Малявина, актрису, несмотря на черные очки, узнают. К ней подходят больные, из медперсонала — целуют, подбадривают. Она говорит, что для нее это сейчас самое важное.


Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру