В хозяйстве российского президента — прибавление: для Путина готов новый персональный авиалайнер — огромный “Ил-96”. Этого красавца и его экипаж ожидает хлопотная жизнь. Такое предположение можно сделать, поговорив с заслуженным пилотом СССР Владимиром ПОТЕМКИНЫМ, который несколько лет руководил президентским авиаотрядом и был шеф-пилотом Горбачева и Ельцина.
— При Горбачеве все самолеты президентского отряда имели обыкновенную “аэрофлотовскую” бело-синюю окраску с надписью “Советский Союз” на верхней части фюзеляжа, — рассказывает Владимир Яковлевич. — А вот Ельцин, став “хозяином”, захотел, чтобы наши представительские самолеты имели “мундир” цветов российского триколора и надпись “Россия” на борту. Покраска летательного аппарата — дело непростое: от качества покрытия во многом зависят аэродинамические свойства самолета. Поэтому такую работу тогда, в начале 90-х, не решились поручить отечественным специалистам, и все президентские самолеты (за исключением “Як-40”) “переодевали” на Британских островах, в Шенноне, где имелась хорошая покрасочная база. Обошлось это совсем недешево: за один только ельцинский “Ил-62” пришлось выложить 28000 долларов. Сейчас покраску самолетов на самом современном уровне могут делать и у нас в стране. Новый президентский “Ил-96”, насколько я знаю, красили на заводе в Воронеже.
По словам Потемкина, схема размещения отсеков “лайнера №1” выглядит следующим образом: ближе к пилотской кабине расположен первый салон, где летит сопровождающий персонал — стенографистки, повар, парикмахер... Дальше находится второй салон. В нем занимают места министры и члены делегации, а также начальник личной охраны президента. За вторым салоном — кухня, и уже за ней — салон главного пассажира...
Шеф-пилот Президента СССР погиб в автокатастрофе
Владимир Потемкин за свою долгую “крылатую жизнь” успел изрядно перепахать небо едва ли не над всем “шариком”. Даже руководил воздушным флотом в Антарктиде... А спустившись с небес на землю, пошел шагать по высоким должностям в Министерстве гражданской авиации, стал заместителем генерального директора “Аэрофлота”... Но самый яркий штрих в трудовой биографии — те несколько лет, когда был “главным летчиком страны” — президентским шеф-пилотом.
...Весной 1990-го на одной из московских улиц произошла серьезная автоавария. При столкновении искорежило “Волгу”, а три человека, находившиеся в ней, погибли. Среди них оказались Петр Сапелкин — шеф-пилот Президента СССР, командир правительственного 235-го авиаотряда, и его заместитель Николай Линник.
Несколько дней спустя Потемкину, который в то время работал гендиректором Центрального управления международных воздушных сообщений, позвонил министр гражданской авиации Борис Панюков:
— О том, что случилось в президентском отряде, слышал?.. Мы думали-думали и решили: придется тебе туда командиром идти. Других кандидатур нет. А тебя в 235-м народ знает...
Владимиру Яковлевичу действительно приходилось неоднократно бывать в элитном отряде. По установленным правилам, перед каждым полетом руководителя страны обязательно должен выполняться контроль готовности самолетов, экипажей, бортпроводников... Частенько министр поручал проводить такие инспекции именно Потемкину.
— Комиссия работала на самом высоком уровне. Оба лайнера — основной и резервный — проверял наш главный инженер. Даже контрольные облеты совершали. Другие специалисты министерства уточняли, как укомплектован “борт №1” всякими бытовыми предметами и приборами (вплоть до салфеток и туалетной бумаги!), какие запасы продуктов предусмотрены для важного пассажира...
Весть о новом назначении Потемкина не обрадовала. Работа предстояла хлопотная, сверхответственная. 235-й правительственный отряд — это огромное хозяйство, в котором занято свыше 1600 человек — инженерные и ремонтные службы, автобаза, склады... Но самое главное — авиационная техника. В то время в отряде было 68 бортов: “Ил-62”, “Ту-154”, “Ту-134”, “Як-40”, вертолеты... Все новые, отборные. Да и летный состав под стать: лучшие из лучших. Но лишь несколько экипажей имели допуск к полетам на высшем государственном уровне.
Поначалу авиаторы из спецотряда обслуживали еще членов Политбюро, министров, первых секретарей областных и республиканских комитетов КПСС. Потом вместо партийных боссов правительственными бортами стали пользоваться губернаторы, депутатские делегации...
— Как правило, об очередном вояже нас предупреждали заранее — за неделю. Хотя иногда бывали и экстренные рейсы, о которых становилось известно за считанные часы до вылета. На этот случай в отряде имелись дежурные экипажи.
Тип самолета для каждого литерного рейса выбирали сами авиаторы — в зависимости от дальности полета и от технических возможностей аэродрома, где предстояло совершать посадку. Пожелания самого VIP-пассажира практически ничего не значили. Вот, скажем, Ельцину был не по душе “мелкий” “Ту-134”, однако первому российскому президенту все-таки не раз приходилось летать на таком лайнере.
— В Министерстве гражданской авиации этими вопросами всегда занимался Отдел особо важных полетов, — поясняет Владимир Яковлевич. — Туда поступали задания непосредственно из Кремля, из протокольного отдела. А уже потом из министерства информацию спускали в отряд. Причем кто конкретно из руководителей полетит — нам говорили далеко не всегда. Чаще всего сообщали только количество пассажиров, тип самолета и маршрут... Какой-то определенной системы прикрепления экипажей к высшим руководителям государства в 235-м не практиковалось. Даже для “борта №1” в отряде несколько экипажей, работающих посменно. При мне, например, для президентских “Ил-62” и “Ту-154” имелось по 5 экипажей.
Зато сам Потемкин участвовал во всех президентских вояжах: согласно принятым правилам, командир отряда должен обязательно сопровождать первое лицо в каждом полете (за исключением лишь вертолетных путешествий главы государства).
— Пока был президентским шеф-пилотом, приходилось постоянно жить в состоянии боевой готовности, — улыбается Владимир Яковлевич. — Даже в отпуск уходил максимум на неделю, обязательно согласовывая этот антракт с кремлевским протокольным отделом. Чтобы и во время отдыха постоянно быть на связи, договорился с руководством ФАПСИ, и меня снабдили увесистой бандурой радиотелефона... Особенно напряженный период был, когда у Бориса Николаевича тяжело болела мать, и он часто летал к ней на Урал. Такие срочные вызовы тогда случались, что мне приходилось срываться из дому по “тревожному звонку” прямо в тренировочном костюме!..
Особая песня — официальные визиты первого лица за рубеж. За несколько дней до каждого такого полета Потемкин вместе с представителями служб протокола и безопасности отправлялись в аэропорт, где предстояло совершать посадку президентскому лайнеру, — на рекогносцировку.
— ФСБшники и протокольщики обсуждали с принимающей стороной свои дела, а моей задачей было уточнить с наземными службами аэропорта вопросы, касающиеся технической стороны: соответствует ли трап высоте российского “борта №1”, где предполагается расстелить ковровую дорожку (чтобы к ней точно подрулить после посадки), где предусмотрены площадки для стоянки наших авиалайнеров и как собираются организовать их охрану. Кроме того, требовалось уточнить бытовые мелочи: где будут жить экипажи, где питаться, как отдыхать...
График президентского визита Потемкину сообщали заранее, так что летчики знали, когда им предстоит снова занимать места в кабине “лайнера №1”. И все-таки никто не позволял себе расслабиться.
— Сидели на телефоне как привязанные. Иногда, если пребывание президента в стране планировалось на достаточно долгий срок, для нас, летчиков, принимающая сторона готовила культурную программу: возили на экскурсии, на концерты... Но и в этом случае мы постоянно оставались на связи. С нами всегда был сопровождающий из службы безопасности, который таскал с собой 10-килограммовый чемоданчик с рацией. А уж если пауза между прилетом и отлетом небольшая, то экипаж, бывало, прямо в самолете отдыхал.
— По установленному правилу я обязательно встречал главного пассажира у трапа и докладывал: “Товарищ президент! Самолет и экипаж к полету готовы!” А составленный нами график полета заранее клал на стол в президентском салоне лайнера. (Особый интерес всегда вызывала погода: “протокольщиков” волновали вопросы, как нужно одеваться членам делегации, нужны ли зонты...)
Точность, как известно, — вежливость королей. Во время путешествия гаранта Конституции летчикам следовало соблюдать строжайшую пунктуальность. Расчет времени полета делали буквально до секунд.
— Порой, чтобы приземлиться точно в назначенный момент, приходилось даже “притормаживать” на подходе к аэропорту назначения. Но иногда, наоборот, чуть-чуть задерживались. Это вызывало недовольство главного пассажира: “Ну вот, Потемкин, опять на 10 секунд опоздал!..”
В кабине президентского самолета Владимир Яковлевич всегда занимал правое кресло — место второго пилота. Однако ответственность за все перипетии полета лежала на нем. И в наиболее ответственные моменты шеф-пилот брал управление в свои руки.
— Одна из самых отчаянных ситуаций возникла, когда Ельцин летел в Штаты, на заседание руководителей восьми ведущих государств мира. Перед “прыжком через Атлантику” у нас была запланирована посадка в лондонском аэропорту “Хитроу”. На подлете к нему обнаруживаем, что все вокруг скрывает густейший туман. Видимость — от силы метров 170. А по правилам допустимый минимум для посадки — 400 метров... Я — к начальнику охраны Коржакову: доложите, мол, Борису Николаевичу, что нужно уходить на запасной аэродром в Шенноне. Но генерал такую неприятную новость передавать Ельцину отказался. “Иди, говорит, сам!” Пошел. А президент и слышать не хочет о каком-то там Шенноне: “Я сколько лет летаю — и ни разу на запасном аэродроме не садился! Кроме того, мне с Мейджором обязательно нужно встретиться... Что хочешь делай, но чтобы мы сели в “Хитроу”!” Как тут возразишь?! Вопреки всем правилам все-таки сели. Англичане на нас, президентских летчиков, бо-ольшими глазами смотрели, как на авантюристов каких-то... А Ельцин, проходя мимо, мне пробурчал (но — доброжелательно!): “Ну, сумел все-таки?.. А то заладил, понимаешь, — Шеннон, Шеннон...”
Во время визита Ельцина в США случилась “заминка”: самолет российского президента приземлился на американской авиабазе с опозданием на целых семь минут!
— Сперва все шло по плану, и погода была отличная. Но в последний момент перед посадкой американские наземные службы вдруг заворачивают нас на второй круг... Кто-то из сопровождающих лиц Борису Николаевичу сразу же, не разобравшись, доложил, что экипаж при заходе на полосу “промазал”. Ельцин, когда к трапу шел, так на меня зыркнул, что стало ясно: будет хорошая головомойка! Пришлось позаботиться о своем “алиби”.
Отправился Потемкин к генералу — командиру авиабазы — узнавать: почему для русских такую “карусель” затеяли? А тот сообщает, что перед самым приземлением ельцинского самолета служба охраны базы вдруг заметила, как возле ограды аэродрома остановилась машина, и из нее вышли какие-то люди. От греха подальше американцы и отправили наш “борт №1” на второй заход... Однако на просьбу Владимира Яковлевича дать письменную справку обо всем случившемся командир ответил категорическим отказом: у нас, мол, так не принято.
— Пришлось обходиться собственными силами. Со мной на борту были двое американских полковников-“навигаторов”. Я их и попросил: запишите все, что этот генерал рассказал, и подписи свои поставьте. Приготовили они мне такую бумаженцию. А тут как раз Юрий Петров, руководитель президентской администрации, подошел: Ельцин страшно рассержен, требует разобраться в происшествии и грозит экипаж от полетов отстранить... Ну, я Юрию Владимировичу объяснил, как все получилось, и американскую “справочку” вручил. Петров этот оправдательный документ сразу Борису Николаевичу отнес. Через несколько минут заходит снова — улыбается: все в порядке!
В начале августа 1991 года президентский “Ил-62” доставил чету Горбачевых в Крым, на отдых. Прощаясь после полета со своим шеф-пилотом, Михаил Сергеевич предупредил его, чтобы повременил уходить в отпуск: “Скоро полетим, Владимир Яковлевич, Союзный договор подписывать!” Однако ситуация резко изменилась, и Потемкину пришлось лететь в Крым совсем с другим заданием...
— Едва заварилась вся эта каша с путчем, мне позвонил министр МГА Панюков: “Через час вылетаешь в Форос за Горбачевым. Кто еще будет на борту — не твое дело!” Уже позже узнал, что со мной отправляется делегация из шести гэкачепистов — Лукьянов, Крючков, Бакланов... Едва приземлились на аэродроме “Бельбек”, наш “Ил” сразу же окружили человек 20 автоматчиков — непонятно даже, то ли охраняют, то ли караулят... Через некоторое время узнаем, что из Москвы еще один борт летит — с Руцким и Силаевым. Такое известие вызвало настоящую “революцию”. Кто-то кричит: надо на взлетную полосу автозаправщики ставить, чтобы они не могли приземлиться! Другие грозят, что за подобный саботаж будут расстреливать на месте... В итоге московский “Ту-134” все-таки сел. Руцкой к нашему самолету подбегает — сам явно на взводе, сбоку кобура с пистолетом видна: “Ты командир?.. От самолета — ни на шаг! Будь готов к вылету!”. И умчался на машине в Форос.
— Через некоторое время вернулись “переговорщики”-гэкачеписты, устроились в заднем салоне “Ила”... Часа четыре или пять тянулось томительное ожидание. Наконец, уже в сумерках, слышим вой сирен, видим блеск синих мигалок: на аэродроме появляется президентский кортеж и тормозит рядом с нашим самолетом. Вот из машины появляется сам Михаил Сергеевич, за ним — Раиса Максимовна с внучкой... Я уже подготовился было как положено отрапортовать президенту, но вдруг... Все они опять в лимузин садятся и едут в сторону “руцковского” “Ту”. На этом “рядовом” “сто тридцать четвертом” Горбачев и отправился в столицу. В тот самолет вооруженная охрана пересадила и председателя КГБ Крючкова. А остальные члены ГКЧП на нашем “Ил-62” летели. Настроение у них было, прямо скажем, траурное. Даже спиртное взбодриться не помогало. А когда приземлились во “Внуково-2”, моих пассажиров уже ждали: всех пятерых взяли под арест прямо возле трапа самолета...
— Каких-то особо тесных контактов с первыми лицами страны у нас, членов экипажа, не было. Борис Николаевич порой интересовался на обратном пути, как экипаж отдохнул, какую для нас культурную программу подготовили... Помню, один из дней рождения Ельцина пришелся как раз на время очередного его полета в Штаты. По такому случаю мы с ребятами приготовили Борису Николаевичу презент: сувенирные японские часы. Поздравляли прямо в воздухе: я через Коржакова попросил разрешения вручить подарок от экипажа. Ельцин, как увидел часы, сразу стал отказываться: “Я такой дорогой подарок принять не могу!” Тут и супруга его поддержала: “Товарищ командир, не надо нас так баловать...” Все-таки в конце концов эти часы Борис Николаевич взял. А Наина Иосифовна потом нашла возможность отблагодарить экипаж за такое внимание. Перед посадкой вышла к нам и вручила всем стюардессам по красивому букету-икебане. И мне тоже цветы протягивает: “Товарищ командир, это для вашей супруги!” Борис Николаевич, наблюдая за происходящим, в шутку даже возмутился: “А ведь мне она никогда букетов не дарила!”
Случился и “обратный” процесс вручения часов. На сей раз хронометр перекочевал от президента к его шеф-пилоту.
— Нам тогда предстояло возвращаться из Нижнего Новгорода в Москву. Погода была — та еще! Ветер сильнейший, снегопад... По всем нормам взлетать при таких метеоусловиях нельзя. Но Ельцин торопился, ждать не хотел... Подлетаем к столице, а тут условия еще хуже... Но все же умудрился приземлиться нормально. Сразу после посадки нас с командиром корабля вызывают в салон главного пассажира. Вижу, Ельцин улыбается: “Молодцы! Отлично поработали!” И дает каждому из нас наручные часы, у которых на циферблате сделана надпись: “От Президента Российской Федерации”.
Впрочем, тех эксклюзивных часиков у Потемкина уже нет. Они хранятся в музее “Аэрофлота” вместе с другими регалиями, переданными сюда президентским шеф-пилотом.
235-й отряд теперь называется по-иному: Государственная транспортная компания “Россия”.
А Владимир Яковлевич Потемкин в прошлом году ушел на пенсию. Сейчас главные его заботы — помогать чем может летчикам — ветеранам “Аэрофлота”. И еще одно, вовсе непривычное для авиатора дело: Владимир Яковлевич пишет книгу — о своей жизни, о самолетах, о небе... О людях, с которыми довелось встречаться и работать...
Бывшему “главному летчику страны” есть о чем рассказать.
