Если бы тренер Станиславы Комаровой увидел, как мы беседуем с ней в коридорах бассейна “Олимпийский”, по голове бы не погладил ни ту, ни другую. А вдруг как “зазвездится” девочка да и задвинет плавание? Пойдет юная красавица вместо тренировочного зала и ежедневной работы по тусовкам и вечеринкам — соблазнов-то много в только что исполнившиеся семнадцать лет при модельной внешности. Мне не показалось, что это может случиться. При всей Стасиной непосредственности и иногда еще чисто подростковой чрезмерной откровенности она пока просто смешная девчонка. Не так давно переболела детской болезнью — ветрянкой. Очень боялась, что останутся следы. Не остались. Тоскует по маме, считает, что она главный человек в ее жизни. Разговаривает свободно и с шуточками. Чего не любит больше всего в жизни — проигрывать. Вот за это тренер должен ее по голове погладить.
Станислава КОМАРОВА.
Родилась 13 июня 1986 года. Во взрослой сборной команде России с 2001 г. Серебряная медалистка чемпионата мира 2001 г. на дистанции 200 м на спине. Чемпионка Европы 2002 г. на дистанциях 100 и 200 м. Многократная чемпионка России. Москвичка.
— А тебя как дома зовут — Стася или Слава?
— Стася. Я вообще-то Станислава Станиславовна, такой сложный случай.
— Станислава Станиславовна, вы еще не озверели от внимания к своей юной персоне?
— Да нет вроде, наоборот, начинаю привыкать. Хотя бывает — надо отдыхать, а тут как раз и начинают терзать по полной программе.
— Купаться в лучах славы — это тоже работа. Так как все начиналось?
— Училась я в школе — обычный средний ребенок, не выше других, была как все. Это сейчас — 186. Так вот, в школу пришел тренер отбирать в секцию детей и обратил внимание на меня и на мою подружку, которая была выше всех: “Эти две будут плавать”. Подружка была высокая, а я всегда худая-худая. Так пришли плавать в 8 лет, я полгода проплавала в лягушатнике, потом меня перевели в большой бассейн. Плавала по маленькой дорожке, запихнули туда, как лягушонка, ничего не умеющего. А в 12 лет я выполнила норматив кандидата в мастера спорта.
— Из-под палки плавала или в охотку?
— С удовольствием тогда я только прогуливала. А еще с удовольствием ходила в музыкальную школу. Училась на домре играть.
— Как-то это неожиданно...
— Почему? Моя мама в детстве на ней училась играть. Мама хотела, чтобы я была музыкантом. Я бы и была, если бы не поумнела.
— Учитывая твои сегодняшние 17, когда это произошло?
— Лет в 15. Нет, раньше. Я выполнила в 14 нормативы мастера спорта и сама поступила в спортивное училище. Мама об этом не знала. Я пришла домой, сообщила, она в крик: “А как же домра?!” В общем, можно сказать, что домре со мной не повезло. Но дома она висит, и хотя я к ней и не прикасаюсь, если надо, многое могу исполнить, между прочим, даже преподавать могу.
— Но маме удалось пережить со временем, что вместо знатной домристки ты стала преуспевающей пловчихой?
— Я попала к своему нынешнему тренеру — Алексею Федоровичу Красикову, и буквально через три месяца занятий с ним пошли очень хорошие результаты. Тут-то мама и сломалась, и смирилась. И даже в восторг пришла.
— Ты из-за своего роста в “обычной” жизни переживаешь?
— Раньше мне все время казалось, что я мальчика себе не найду. А сейчас отбоя просто нет. И маленькие мальчики есть, и высокие. С маленьким, конечно, в люди не выйдешь, а пообщаться — иной раз с удовольствием.
— Не отпугнешь потенциальных ухажеров такими откровениями?
— А пугливых нам не надо! Вот свою первую любовь я прошляпила.
— А это как давно было?
— Два года назад. И кончилась она по моей дурости. Мне все очень быстро надоедает, я с ним полгода встречалась и сказала: все! Он пловец, старше меня. А потом вдруг передумала, попросила: вернись, виноватая я... А он как отрезал: все, я уже девушку себе нашел. А я жалею до сих пор, на трибуне его тут увидела — аж сердце зашлось, чуть не умерла... Но я так над ним, бедненьким, издевалась в свое время. Что ж, урок извлекла. Сейчас у меня тоже пловец — надоедает иногда, но он все понимает и не докучает особо. Уходит, а через пару дней возвращается, потому что знает, что я его с распростертыми объятиями встречу.
— Ты так открыто смотришь на многие вещи, и хочется сказать, что плавание на спине выбрала только потому, чтобы видеть все, что происходит вокруг, тем более что в отличие от большинства спортсменов плывешь без очков...
— Тяжело мне в очках, они мне мешают. Хотя во время заплывов я, конечно, ничего не вижу. Главное — видеть потолок и ориентироваться в поворотах. А вообще как стиль выбирают? Чем лучше получается, тем и плывешь. У меня с самого детства лучше получалось на спине. Строение тела такое — ноги гнутся, руки гнутся, подъем ноги высоченный — голеностоп гнется. (Тут Стася выгибает названные части тела так, как будто они из резиновых трубок. — И.С.) Плечи огромнейшие...
— А походка манекенщицы. И не сутулишься...
— Сначала очень сутулилась. Когда молодых людей мало было. Хотелось казаться пониже, чтобы хоть какой-нибудь подошел. А сейчас выпрямилась — кому не надо, пусть уходит. Каблуки иногда даже ношу и маленькие шпильки. Правда, ношу в зависимости от роста партнера.
— А что медики прогнозируют — ты будешь дальше расти?
— Я год не расту уже. Размер ноги — 38—39, вес 58—59. Так что диспансеризация показывает, что я уже сформировалась окончательно.
— Давай вернемся к плаванию. Каблуки не уведут тебя в сторону?
— Не уведут. Еще год назад я думала: а может, ну его? Но теперь точно уверена — сегодня это моя жизнь. И я точно знаю, чего хочу.
— Победа на Олимпийских играх? Уже в Афинах?
— Пока не знаю. Я никогда не ставлю перед собой задачу, потому что не хочу сглазить. Если я чего-то очень хочу, никогда не сбывается. А если даже не предполагаю... Ехала в Фукуоку на чемпионат мира, понятия не имела, что стану второй. Думала, в финал не попаду. Приехала в Москву на чемпионат мира по короткой воде, все вокруг: “Стася, давай, ты должна выиграть!” Бац — седьмая. Непонятно, каким боком. Плыла, говорят, как будто, не я — руки-ноги ватные.
— Что важнее: побеждать всегда и всюду или хотя бы раз в жизни установить мировой рекорд?
— Думаю, что мировой рекорд. Но лучше установить мировой рекорд вместе с первым местом на Олимпиаде.
— А сколько ты в день проплываешь?
— 16 км в день. Это мало по сравнению с другими. Ребята вон и по 20 километров отмахивают. И не ноют, как я.
— И по какому поводу нытье?
— Моему тренеру Алексею Федоровичу Красикову надо памятник поставить за его терпение. Мне на тренировке надо сначала поплакаться, а потом уже к делу приступать. Я ему нервы сначала потреплю, а потом проплыву. Он — мне: а что ж говорила, что не проплывешь? Так вот он терпит меня такую, терпит... Иногда кинет в бассейн и говорит: все, плыви, как хочешь! И понимает — я просто ныть люблю, а все равно проплыву. Я, кстати, вообще легко плачу по любому поводу. И часто этим, если честно, пользуюсь. Вот стою с мальчиком, и если по ходу дела надо заплакать — я могу заплакать. Номер пока проходит. А от счастья один раз заплакала — в Фукуоке.
— Мы вот сейчас подальше от людей спрятались, чтобы поговорить. Тренера побаиваешься?
— Да, он меня поругивает за интервью всякие. Ничего не разрешает. Даже когда рядом журналиста видит, уводит меня подальше. Боится, что меня испортят. Хотя мне иногда кажется, что если он будет так давить, то я сама какую-нибудь глупость выкину, из вредности. Я должна ходить скромнехонько, ничего не демонстрировать: выиграла и выиграла. Но вообще я его очень люблю и берегу. Просто, наверное, в его богатейшей практике работы со спортсменами были прецеденты, когда звездная болезнь губила таланты. Сама я не чувствую никакой болезни, но главное — окружение не чувствует. Правда, если кто захочет увидеть эту болезнь, обязательно увидит. Он боится, что меня сейчас по журналам растащат, со снимками всякими, как это модно. Но голой-то все равно нельзя, мне 18 лет нет. Да и по душе голой не пошла бы, а в нижнем белье — пожалуй. Я белье люблю — еще одна моя слабость. Этот отдел в магазинах для меня самый главный. Ну и так, тряпки разные...
— Нытье, мужчины, каблуки, белье — какие еще слабости есть у чемпионки Европы, заканчивающей общеобразовательную школу?
— Еще ручонки у меня слабые.
— То есть? Это же твое орудие производства, можно сказать. Сколько раз подтягиваешься?
— Если как положено, не касаясь земли ногами, — то нисколько. Я стараюсь, а все никак. Когда с прыжком — раз 25. Я же говорю: слабенькие ручки. Может, техника гребка правильная, за счет чего и выезжаю в заплыве.
— Сегодня многие настоящие звезды, рано начиная выигрывать, максимально продлевают свой спортивный век и идут не только на вторую Олимпиаду, но и на третью, а кто-то и на четвертую. Теоретически допускаешь для себя столь длинную жизнь в спорте?
— Сегодня мне кажется, что 22 года — это предел. Я не смогу потом больше. Надо будет семью заводить... Мне кажется, как раз два олимпийских цикла — это оптимально — 18 лет и 22 года. А может, я уйду, рожу и вернусь. Сейчас ребенка не хочу, но в 22 захочу, наверное. И точно знаю, что не захочу всю себя отдавать плаванию. Сейчас — да, это моя жизнь. И мой заработок, хотя и не очень большой.
— Хочешь много зарабатывать?
— А что, кто-то от этого отказывается? Купила бы машину, квартиру и шмоток. А потом бы жила припеваючи. Когда деньги кончатся, нашла бы себе мужа. И жила бы счастливо.
— Про мужа в свете твоего несовершеннолетия пока опустим, а вот про счастье в твоем понимании можем поговорить.
— Это когда все хорошо. Раньше думала: с мамочкой сижу, и больше ничего не надо. Сейчас тоже: чтобы у мамочки и у меня все было хорошо. Спорт — на втором месте, личная жизнь — на третьем. Знаете, как я мало маму вижу, месяц в году, наверное, только и набирается. Ее фотография всегда со мной, и еще... бомж мой.
— Кто это еще?
— Бомжик — собачка. Грязная и потрепанная. Мне его давно-давно тренер подарил.
— А искупать не пробовала?
— Если постираешь — вся шерсть вылезет. А он — мой талисман. Каждая шерстинка дорога...
