Честно говоря, я немного побаивалась просить Виталия об интервью. Не совсем понимаешь, что говорить в таких случаях. Сочувствовать? Смешно. Кличко-старший против Льюиса показал такой уровень, что ему аплодировать надо, а не жалеть. Тогда, может, поздравить? Но ведь заветный чемпионский пояс, ради которого украинский боксер с маниакальной настойчивостью добивался боя больше года, так и остался у британца. А еще я смотрела по телевизору на разбитое лицо Виталия, и мне до слез было жаль даже не его самого, а его супругу Наталью, которая тоже все видела и ничем не могла помочь. Поэтому из этических соображений я начала разговор с вопроса о здоровье.
-Самочувствие нормальное. Настроение уже чуть лучше, чем было.
— А было у вас состояние какого-то аффекта? Хорошо, хоть глупостей не натворили...
— Это не было аффектом. Просто с 21 июня я планировал уже стать чемпионом мира по версии ВБС. Но мне помешало рассечение брови. Там была странная ситуация. За рассечениями на ринге наблюдает кепмен — все подобные травмы находятся под его контролем. К тому же я все видел, рана глаза не касалась, я ее просто не чувствовал. Единственное, что ощущал, — как горячие капли по лицу текли. И еще я заметил, как Льюис теряет силы. Его хваленая выносливость дает сбой. Через пару раундов я бы его достал. Я знал, что победа будет за мной. Но ее у меня украли.
— Вы разговаривали потом с врачом?
— Интересно, что он пришел на пресс-конференцию, пока меня там не было, и заявил, что подходил ко мне, осмотрел травму, протестировал и пришел к выводу, что бой продолжать нельзя. Однако и мой брат, и люди, которые со мной работали на ринге, да и я сам, потом посмотрев кассету, были уверены, что врач ко мне не подходил, а значит, и не видел раны. Значит — обманул. Следовательно, делаю выводы: он был заинтересован в этом обмане. Дальше я не хочу ничего комментировать, потому что дилетанты подумают, что я не благодарен врачам, которые не дают боксерам покалечить соперников. Но ведь это бокс, это бой за звание чемпиона мира. И врач, по моему мнению, должен вмешаться, только когда присутствует угроза жизни. А в моем случае такого не было.
— Но, по нашей информации, Льюис требует за ответный поединок баснословную сумму — около 10 миллионов долларов?
— Платить будем не мы, а канал НВО. Знаете, когда для спортсмена в качестве мотива выступают деньги — удачи не будет. Очень плохая примета. Этот бой хотят видеть во всем мире, и НВО должен удовлетворить его просьбу.
— Вам не обидно, что вы получили в семь раз меньше, чем ваш соперник?
— Деньги не мотив, а производственный результат. Если я буду чемпионом, то, может быть, смогу зарабатывать те же суммы. Потому что большие суммы зарабатывает только тот, кто сидит на троне.
И тут Виталий неожиданно начинает смеяться. Автоматически улыбаюсь и я:
— И что же вас так рассмешило?
— Я вспомнил советский мультфильм “Остров сокровищ”. Там банда пела песню: “Деньги, деньги-дребеденьги... Делай деньги, делай деньги...”
— На этой оптимистичной ноте и сменим тему. Определенно, Льюис силен как раз в реваншах. Вспомните его ответную встречу с Рахманом!
— Рахман изначально проигрывал по очкам, а нокаутировал Льюиса по чистой случайности. У меня другая ситуация. В моем списке боев всего два поражения, но я не считаю, что проиграл. С Крисом Бердом я разорвал мышцу, а здесь мне рассекли бровь. Оба поражения — техническим нокаутом.
— Более того, обе травмы вы получили в третьем раунде...
— (Смеется.) Более того, обе травмы я получил на левую сторону.
— Можно ли делать скидку на то, что Льюис ваши бои в записи просмотрел только накануне? То есть не был подготовлен.
— Мы долго и упорно вызывали его на бой. Но Льюис меня изучал уже давно. И не хотел драться. В начале июня в офис его команды нами был отслан... отсолан... Тьфу, уже язык заплетается. Дело в том, что мне приходится разговаривать на четырех языках: русском, немецком, английском... А родные вообще просят, чтобы я с ними на украинском общался.
— Значит, отослан.
— Да. Нам в итоге приходит ответ, что Льюис уже договорился с Кирком Джонсоном. Потом Кирк получил травму. И телевидение потребовало от Льюиса найти другого интересного соперника. Так появился контракт со мной. Я же в то время готовился к встрече с Боссвелом, с бойцом фактически совершенно другой техники и данных. Точно так же, как Льюис готовился к Джонсону, на которого я никак не похож. За 12 дней нам надо было быстро поменять тактику, поэтому мы находились в одинаковых условиях. Другое дело, что мне терять было нечего.
Существует такая вещь, как эго, или, как его еще называют, самолюбие. Если Льюис не согласится на ответный поединок, он такой критике подвергнется, какой еще не слышал за всю свою карьеру. Фактически признает поражение. Я думаю, что он на такое не решится. Ему хочется закончить карьеру действительно чемпионом. Правда, его мама настаивает на том, чтобы Леннокс не встречался больше со мной. Знаете, она бывает на всех его боях, всегда находится в зале. Как и его личный повар. Короче, играет в жизни сына существенную роль.
— На данный момент уже были какие-то контакты с командой Льюиса?
— Он должен в течение двух недель поставить в известность канал НВО о дате матча-реванша. Вот тогда и будем смотреть. Самое предпочтительное число — 7 декабря. У нас с ним именно на это время был подписан контракт еще до травмы Кирка Джонсона. Потом мы просто цифру переписали.
— Дату Леннокс устанавливал?
— Нет, телевидение. Они там смотрят по количеству других трансляций и выбирают “окно”.
— Раз уж мы о телевидении... Интересно, что ваш бой посетило несметное количество кинозвезд. Я заметила Дэвида Духовны...
— А я — Сильвестра Сталлоне. Он сидел в первом ряду, рядом с моей женой, и успокаивал ее весь матч. Но его я увидел, только уже когда смотрел запись. Потому что, выходя на ринг, для меня существовал только один человек — Леннокс Льюис.
— Кстати, Наталья не упала в обморок, когда ваше лицо увидела?
— Нет, у меня очень мужественная супруга. Она даже потом пришла ко мне в комнату, чтобы поддержать.
— А как вас поддерживали остальные близкие? Жалели, подбадривали?
— Мне практически ничего не говорили. Разве что: “Надо добиваться матча-реванша”. А зачем меня жалеть? Жалость унижает. Это Льюиса надо было жалеть. Я же выглядел лучше. Это была моя победа.
— Скорее всего точно так же думает и та половина Голливуда, которая пришла на бой. Ведь зал первое время поддерживал сначала Льюиса, потом — вас...
— А знаете почему? Наш с Льюисом поединок был очень похож на сюжет фильма “Рокки”: большой белый парень против большого черного парня. В Америке действует аксиома, что черные в профессиональном боксе занимают доминирующую позицию. И ни один белый не сможет ее разрушить. Я попытался... А в Штатах давно ждут такого белого чемпиона, который сможет сокрушить черного. Даже на моих боксерских трусах нашивка та же, что и в фильме. А эта компания решила подписать с нами контракт после того, как посмотрела фильм.
— То есть фильм, как я понимаю, есть смысл посмотреть...
— Как? Татьяна, вы не видели “Рокки”? Боже мой... Пообещайте мне, что завтра же пойдете и купите кассету.
— Обещаю. Да только, насколько я знаю, билеты не очень активно расходились.
— Свободных мест я не видел. А как расходились билеты — не знаю. Я их точно не продавал.
