Все продается и все покупается. Сегодня наша страна лишается бесценного архива, который за свою короткую жизнь — 36 лет — собрал ученый Максим Тарасенко. Кто виноват? Как говорят французы, “cherchez la femme”.
Четыре года назад жизнь Максима Тарасенко нелепо оборвалась в Солнечногорском районе. Его сбила машина, мчавшаяся на бешеной скорости...
Коллеги и друзья со всего мира воздали должное его трудам. На многочисленных веб-ресурсах, в аналитических журналах до сих пор можно прочитать статьи о нем. Авторитетное американское издание SPACE POLICY даже учредило ежегодную премию имени Максима Тарасенко.
В России — другой коленкор. Его бесценный архив у вдовы ученого хотят купить американцы. Тарасенко-старший, как соавтор и единственный наследник сына на этот архив, уже четыре года пытается этому воспрепятствовать. Увы, безрезультатно. Архивные материалы уже начали “сливать” в глобальную Паутину — Интернет.
ИЗ ДОСЬЕ “МК”:
Тарасенко Максим Вадиславович. Ведущий эксперт-аналитик по истории космонавтики. Автор книг по космическим программам всего мира. Архив, собранный им и его отцом Вадиславом Тарасенко, содержит информацию практически обо всех этапах освоения космоса, полнейшую статистику запусков ракет с характеристиками орбит, задачами и результатами полетов. Также там хранятся рукописи лекций “Развитие и применение космических систем”, которые Максим читал в Физтехе с 1992 года, рукописи книг, в частности — “Стратегическое ядерное вооружение России” под редакцией П.Л.Подвига, анализ технологических и экономических возможностей предприятий-изготовителей РН и КА различных стран. Аналогов такого архива нет ни у кого — ни в России, ни в мире.
— После того как Максима не стало, я чуть не свихнулся, — пожилой интеллигент Вадислав Тарасенко (таким оригинальным именем его назвали родители) нервно крутит в руках чашку с остывшим чаем. Мы беседуем с ним уже не первый час, но Вадислав Максимович не спешит рассказывать историю про архив. Он погружен в воспоминания о сыне, безутешный отец не замечает хода времени:
— Такие, как Максим, рождаются один на тысячу. Сердце переполнялось радостью, а где-то в глубине души появлялся холодок — как бы чего не случилось, уж больно хорош был парень во всем.
Будущее Максима предопределили его отец и исторический момент — полет Гагарина в космос 12 апреля 1961 г. Вадислав Максимович, работавший тогда инженером–конструктором в Калужском научно-исследовательском радиотехническом институте и участвовавший в разработках бортовых приборов на космические спутники “Космос”, собрал и сохранил многочисленные вырезки из газет об этом полете. Через год с небольшим в маленьком городке Протва у него родился сын.
Уже в пять лет ребенок “заболел” космосом. Марки, значки, газетные публикации — все это Вадислав Максимович под чутким руководством своего чада собирал в специальные папки. С каждым годом их увлечение приобретало все более серьезный характер: отец и сын, уже тогда жившие в Обнинске, ездили в Звездный городок на Гагаринские чтения. Максим завороженно наблюдал за космонавтами, инструкторами, учеными, брал у них автографы.
Молодой человек поступил в самый лучший технический вуз страны — МФТИ (г. Долгопрудный) на факультет аэродинамики и космических исследований.
— По утрам Макс покупал газеты в киоске на углу студенческой столовой, а потом, когда выдавалась свободная минута, вырезал заметки ТАСС с сообщениями об очередных пусках ракет. Не раз встречал его, читающего номера “Spaceflight” в журнальном зале библиотеки МФТИ. Уже тогда знал, что у него собраны биографии всех космонавтов — советских и американских, — вспоминает однокурсник Максима Евгений Мясников.
К своей мечте ученый приближался год за годом все ближе: в 1988 году закончил аспирантуру, защитил кандидатскую. Детальное знание предмета сделало его лучшим специалистом в области программ военного использования космического пространства.
Карьерный рост — одна составляющая жизни Максима Тарасенко. Другая — обеспечение тыла, личное счастье. Татьяна ворвалась в его жизнь, как дуновение ветра. До нее у Максима никогда не было сердечных привязанностей. Молодые люди поженились, получили квартиру в Зеленограде, у них родились дети.
— Лучшего семьянина, чем Максим, найти было бы сложно, — говорит Тарасенко-старший. — Но больно уж характер у него был мягкий, во всем уступал супруге. Я никогда не лез в их жизнь, но видел, что зачастую сын страдал, обижался из-за ее упреков. Однако я старался, чтобы ему, Татьяне и внукам было хорошо.
Милые бранятся — только тешатся. Эта мудрость подтверждается одним фактом: за годы жизни с Татьяной Тарасенко максимально реализовал себя как ученый. В 1991 году он прошел стажировку в Принстонском университете и вернулся из Америки, что называется, с именем. Рекой потекли предложения о сотрудничестве из многочисленных стран. И вдобавок он огорошил всех своей книгой “Военные аспекты советской космонавтики”, которую до сих пор считают лучшей по данному вопросу.
— Его переманивали на Запад всеми возможными способами, сулили золотые горы. Но Максим наотрез отказывался. Оставлять насовсем родину не хотел, а без семьи жить подолгу не мог, — продолжает Вадислав Максимович.
А тем временем любовная лодка разбилась о быт. Даже венчание Максима и Татьяны не спасло семью от развала. В 1997 году Максим ушел от жены. Как истинный мужчина, оставил ей все. Кроме архива, который собирал вместе с отцом.
К тому времени архив был уже огромным: информация об истории космонавтики накопилась на двух жестких дисках, 150 дискетах, в 500 папках для бумаг.
Отец и сын, как соавторы, заключили соглашение. В нем сказано, что только они имеют одинаковое право распоряжаться данными архива. А в случае потери дееспособности или смерти одного из его собственников он переходит к другому. А еще Тарасенко сделали экспертную оценку рыночной стоимости “нетленки”, которая на 1 августа 1997 года составляла $45 тыс.
Максим кропотливо трудился над очередной книгой — “Военные космические программы СССР и России”. Но, как известно, любому творцу нужна муза, готовая взять на себя бытовые проблемы гения. Он ее нашел — в соседнем доме.
Людмила Лобачевская (позже она сменила имя и фамилию, став Алисой Булгаковой-Тарасенко) вела себя, как ласковая кошечка. Когда Максим впервые приехал с ней к отцу в Обнинск, у последнего кольнуло в сердце. Людмила-Алиса все решала за Максима: даже вместо него отвечала на вопросы. Но любовь слепа: ученый с мировым именем, хорошим материальным статусом пошел жить в Алисину зеленоградскую “двушку”, где на тот момент уже обитали ее двое детей, мать и бывший муж (!). Главной стратегической ошибкой Максима Тарасенко стало то, что он переехал туда вместе со своим архивом. “Мне негде работать, а в Обнинск ездить далеко”, — говорил он отцу.
— Давай купим тебе квартиру. Я продам все, что можно, и ты сможешь спокойно писать свою книгу, — увещевал его Вадислав Максимович.
Но сын был непоколебим: с милой рай и в шалаше. О свадьбе он ничего не сказал отцу. Но отца не обманешь. “Однажды я позвонил Максиму. “Ты опять хочешь обсудить со мной эту тему? — спросил он. — Уже поздно, мы поженились”.
— За 10 месяцев, которые он прожил с Алисой, я видел его от силы два раза, — вспоминает Вадислав Максимович. — Она всячески ограждала нас от общения, нам приходилось встречаться на “нейтральной” территории. И дозвониться им было невозможно: мой телефон был в “черном списке”.
Май 1999 года. Отец с нетерпением ждет праздников (обычно Максим всегда приезжал к нему 12 мая, в день памяти умершей матери). “Можешь быть доволен, я, кажется, закончил книгу”, — сын позвонил ему 7 мая. Это был последний раз, когда Вадислав Максимович слышал любимый голос...
Жизнь ученого оборвалась в ночь с 14 на 15 мая. О трагедии его отец узнал только 16-го.
— Какое-то чутье подсказало мне: нужно позвонить сыну. 15 мая трубку взял мужчина и сказал: “Максима нет”. 16 мая тот же голос на мой вопрос, где Максим, ответил: “В морге”.
По факту гибели Тарасенко-младшего заведено уголовное дело, до сих пор ведется следствие. Максима не стало при странных обстоятельствах: он, Алиса, ее дети, мать и бывший муж возвращались с дачи, из Солнечногорского района. Далее случилось непредвиденное: Максим зачем-то вышел из машины, встал на разделительную полосу, его сбила машина.
Безутешный отец не обвиняет Алису, но приводит довод, которым с ним поделился охранник дачного товарищества, знавший Максима:
— Он хотел вернуться в семью, к своим детям, и говорил об этом, — сообщил он Вадиславу после гибели молодого ученого.
...Вадислав Максимович на миг закрывает глаза. Понимает, что сейчас придется говорить о самом страшном. О жизни без сына.
— Началось то, что трудно себе представить. Алиса хотела похоронить его в Зеленограде. Я настаивал на похоронах в Обнинске, рядом с могилой матери Максима. Она — ни в какую! Пришлось прибегнуть к помощи друзей. “Отдай отцу сына”, — обратился мой друг к Алисе. “А Вадислав Максимович отдаст нам дачу?” — поинтересовалась она.
От таких воспоминаний у Тарасенко-старшего мороз по коже. Пожилой мужчина делает глубокий вдох и продолжает:
— В конце концов мне было дано согласие на похороны при условии, что переодевание, получение тела из морга и документов производит ОНА. Я был в таком состоянии, что соглашался на все. И хотя мы приехали в морг рано, попасть на процедуру переодевания не смогли — все было закрыто изнутри. Одежды, в которой погиб сын, его вещей я также не видел (позже, когда следователь запрашивал вещдоки, Булгакова-Тарасенко сказала, что их нет). Затем Алиса наотрез отказалась отдать мне архив. Сначала мотивировала это тем, что не прошло 40 дней. Потом заявила, что в составлении архива есть и ее лепта: она помогала Максиму печатать документы.
Вадислав Максимович предлагал передать ценность в редакцию журнала “Новости космонавтики” (при жизни Максим там регулярно печатал серьезные аналитические статьи) и уже составил с главным редактором И.Марининым проект договора. Конечно же, Алиса наотрез отказалась.
— Я обратился в Российский Государственный архив научно-технической документации, несколько раз беседовал с экспертами и директором. “Возьмем с превеликим удовольствием, но вмешиваться в ваши отношения с невесткой не имеем права”, — отвечали мне там, — вспоминает отец Максима Тарасенко. А может, стоило вмешаться? Вот выдержка из письма замдиректора по научной работе Института космической политики И.М.Моисеева по поводу архива: “Объем работ Максима Вадиславовича Тарасенко очень велик. Потребуются многие годы для его анализа, систематизации и использования. Мы полагаем, что хранение личного архива в фондах РГАНТД позволит специалистам работать с личным архивом М.В.Тарасенко в соответствии с законодательством Российской Федерации”.
— Параллельно с переговорами об архиве я занялся поисками книги Максима. После шумного успеха “Военных аспектов советской космонавтики” у сына зародилась мысль о создании серии книг о военных космических программах различных стран мира.
Первым томом этой серии должны были стать “Военные космические программы СССР и России”, которая в 1997 году была подготовлена и передана на согласование, где застряла на два года. Максим продолжал работу и подготовил еще одну версию книги, которую закончил за неделю до гибели.
Бывший помощник Максима Владимир Агапов, выполнявший в этой работе технические функции (на что есть документальные свидетельства), повел себя как хозяин книги. Он забрал рукопись, находившуюся на согласовании, получил у Алисы доступ к архиву Максима, к рабочим материалам на его компьютере. На протяжении 7,5 месяцев Агапов избегал встреч со мной и отказывался обсуждать вопрос об издании этой книги. А потом заявил, что сам работает с рукописью и показывать ее мне не собирается.
Сказать, что г-н Агапов повел себя непорядочно — значит не сказать ничего. В тех же “Новостях космонавтики” в три раза увеличилось число его статей. Причем большинство из них, по утверждению Вадислава Максимовича, содержали факты из рукописей погибшего сына (зачастую без купюр). Алиса тоже вела себя некорректно. В частности, безутешный отец стал получать от нее письма: “Собираюсь издать книгу Максима. Если хотите поучаствовать, нужно 3 тыс. долларов”.
Ошарашенный Вадислав Максимович после таких эпистолий решил прервать всяческое общение. Он понял: забрать накопленный десятилетиями труд можно лишь через суд. Но и это оказалось непросто. Подал иск в Зеленоградский суд (по месту жительства Алисы) с просьбой изъять у нее архив и подтвердить свое право авторства. Но судьи под разными предлогами не принимали исковые заявления. Пока шла волынка в суде, отец получил копию письма американского друга Максима к Алисе с предложением Федерации американских ученых (FAS) заплатить за архив приличную сумму. О судьбе предложения Вадиславу Максимовичу ничего не известно. Больше всего он боится, что американцы уломали Алису продать архив. Или что его растащили по частям доброжелатели “предприимчивой супружницы”, которые создают от ее имени сайты в Интернете и помещают там материалы из архива.
Четыре года безрезультатного желания забрать то, что принадлежит по закону. Одиночество и тоска по сыну. Боль и обида за то, что гибнет дело жизни Максима и нечистоплотные граждане строят свое благополучие на его смерти. Месяц назад Вадислав Максимович нашел адвоката, который взялся за это сложное дело. Иван Дубянский из Московской областной коллегии адвокатов справедливо опасается, что, если архив попадет на Запад, Россия потеряет не только научно-историческую ценность: информация, собранная ученым, подпадает под действие закона “О государственной тайне”, уверяет адвокат. В Зеленоградском суде, куда он пришел заявить о своих законных правах, по-прежнему препятствуют разбирательству.
У Вадислава Максимовича одно желание — завершить то, чего не успел сын. Издать книгу “Военные и космические программы СССР и России”. Пока не поздно...
