Москва в субботу в очередной раз содрогнулась от страха, и теперь, когда первые эмоции схлынули, с напряженным ожиданием следит за информацией о пострадавших. У всех на памяти еще жив “Норд-Ост”, когда обнадеживающие новости о здоровье пострадавших стали со страшным упорством меняться на разрастающиеся черные списки. Как хочется сегодня верить, что на этот раз Бог милует — и те, кто выжил в миг кошмара, уже не перешагнут грани между жизнью и смертью. Репортеры “МК” разъехались по больницам, чтобы встретиться с теми, кто оказался в фаворитах у судьбы.
22-летнюю Юлию Юдину в минувшее воскресенье перевели из реанимационного отделения Склифа в третье травматологическое отделение. Молодая загорелая девушка сейчас чувствует себя хорошо, вот только все чаще у нее на глаза наворачиваются слезы, хотя, казалось бы, самое страшное для нее позади...
— Врачи говорят, операция прошла нормально, правда, какое-то время мне придется остаться в больнице, а потом еще месяц буду учиться ходить на костылях, — говорит Юлия. — Господи, зачем же я пошла на этот проклятый концерт?
Мы разговаривали совсем недолго. Девушка неохотно вспоминала подробности случившегося, потому что рядом с ней на рок-фестиваль пошли ее муж и лучшая подруга. Об их судьбе она до сих пор ничего не знает. И, честно говоря, к счастью.
— В минувшую субботу я вернулась с юга, где отдыхала с подругами, ужасно соскучилась по мужу. В первый день встречи он решил сделать мне подарок — билет на концерт, — рассказывает Юля. — Я уже не первый раз посещаю этот фестиваль. Андрей, муж, знал, что мне нравится такая музыка. После разлуки мы были вместе всего несколько часов.
Субботним утром он встретил меня с поезда, а около часа дня мы уже вышли из дома. Мы совсем не успели наговориться. Моя подружка, Ленка, тоже пошла с нами, заняли очередь в кассу, и тут раздался взрыв...
Юля не успела сообразить, что случилось, как ее откинуло взрывной волной в сторону.
— Я не теряла сознание, вот только меня сильно оглушило, я ничего не слышала около 15 минут, — продолжает девушка. — Когда я поднялась с земли, то увидела, что я вся в крови — в своей и чужой. Одежда на мне порвалась, была вся в дырочках. Часть волос сгорела. Мама сегодня подстригала меня. Все это очень страшно. И когда многие говорят, что все происшедшее осознаешь только потом, это неправда. Вокруг меня лежали люди. Они практически не двигались. На ком-то горела одежда. Весь асфальт был залит кровью. В 10 метрах, на обочине сидели молодые люди и держались за головы. У них с рук капала кровь. Ничего ужаснее мне не доводилось видеть. Я больше ни за что не пойду ни на один концерт! А еще я очень волновалась за мужа и подругу. В этом кошмаре и панике я потеряла их...
Из Тушина Юлию Юдину сразу доставили в реанимацию института Склифосовского.
— У меня жутко ныла нога, боль никак не проходила, в плечо попали инородные тела. Меня сразу прооперировали и перевели в “травму”. Теперь вот со сломанной ногой и плечевыми ранениями лежу.
Когда я спросила Юлию о муже, она улыбнулась.
— Он у меня самый лучший, такой заботливый, внимательный. Мы уже четыре года вместе. Правда, живем в гражданском браке. В сентябре собирались играть свадьбу. Как раз деньги уже отложили. Теперь с праздничным событием придется повременить. Не на костылях же в загс идти. Мы с Андреем работаем в медицинских структурах. Я — фельдшер в гомеопатической фирме, он — менеджер по рекламе в фармацевтической компании. К сожалению, ничего о его самочувствии я не знаю. Мне известно, что он находится в реанимационном отделении 67-й больницы. Недавно его прооперировали. Говорят, все прошло удачно. А вот о судьбе подруги я вообще ничего не знаю. Вообще, она счастливая, с ней ничего не должно было случиться...
На прощание, Юля попросила нас:
— Пожалуйста, если вам что-то станет известно о здоровье моего мужа, обязательно сообщите мне. Найдите еще Ленку, скажите ей, где я нахожусь, может, она навестит меня. Очень хочется ее увидеть. Слава богу, что самое страшное уже позади...
Вернувшись в редакцию, мы стали просматривать списки пострадавших, которые находятся в столичных больницах. Фамилии Елены Косенко и Андрея Полозова среди пациентов клиник не оказалось. Рядом лежал черный список погибших при теракте, который на днях распространили сотрудники ГУВД Москвы. Под 12-м и 15-м номерами значились инициалы и мужа, и подруги Юлии Юдиной.
21-летний Евгений Кузнецов оказался на рок-фестивале в Тушине совершенно случайно.
— Пошел просто так, от нечего делать. Я обычно не посещаю подобные мероприятия, но тут хорошая погода не позволила остаться дома, — рассказывает Женя. — Мы с приятелем даже не успели дойти до касс. Взрыв застал нас около подземного перехода. Меня неожиданно подбросило над землей. В это время с концертной площадки раздавалась песня “Чайфов”.
Через несколько часов Евгений уже лежал на операционном столе Склифа. Осколочные ранения в лодыжке дали осложнения на всю ногу.
— Сейчас уже все нормально, боль чувствуется, но не сильная. Врачи говорят, что до свадьбы заживет. А мне в сентябре в институт идти. Я учусь на 5-м курсе Московского института права. Все-таки последний курс дотянуть надо, впереди еще защита диплома. Жалко, что лето теперь придется в Москве провести, а столько планов было...
В институте им. Склифосовского до сих пор остаются одиннадцать пострадавших от субботнего взрыва. Семь человек в воскресенье перевели из реанимационных палат в травматологические отделения. Двое находятся в ожоговом центре. Двоих еще не выписали из реанимации: у обоих опасное ранение кишечника.
Есть в столице и люди, которые уже привыкли к терактам, как в целом, так и по отдельности. Один из них — пострадавший от взрыва на Тушинской 23-летний дизайнер Дмитрий Микулинцев.
Диму только-только привезли в палату после перевязки. Морщась от боли, он перелез с помощью врача и медсестры с каталки в койку.
— Я стоял в очереди за билетами, — рассказывает Дима, — раздался взрыв, меня и снесло в сторону. Сразу люди побежали, закричали. Я сознание не терял, сразу пополз в сторону. Скорая меня забрала минут через пятнадцать, хотя были пострадавшие и посерьезней. Ну, я-то не особенно испугался. Все-таки под третий теракт попадаю. В Ставрополе в 95-м году на рынке взорвалась лимонка. Тогда мне кисть руки задело осколком. Даже шрам остался. Во второй раз ехал в метро, когда был взрыв на “Тульской” в 96-м году. Тогда меня не ранило — отделался легким испугом, наш поезд просто долго простоял в тоннеле. И вот теперь...
Жена с ребенком у Дмитрия сейчас отдыхают в Краснодаре. В Москве только отец. Папе о том, что сын жив, хоть и не совсем здоров, сообщили довольно быстро. Супруге же Дима позвонил только вчера.
Левая нога у него раздроблена, правую осколки прошили насквозь. Еще слева зацепило грудную клетку. Но раненый держится относительно бодро: привычка — великое дело. Говорит, что надеется выписаться через месяц. Во всяком случае, врачи обещали ему именно так.
На вчерашний день в 67-й городской больнице находилось 10 человек. Из них 4 в реанимации. У последних достаточно тяжелые черепно-мозговые травмы. В реанимацию, само собой, никого не пускают. А пострадавшие менее серьезно говорить с прессой, как правило, отказываются.
— Это обычная человеческая реакция, — объясняет заместитель главврача по травматологии 67-й больницы Андрей Волна, — вчера, пока пострадавшие были еще в шоке, они говорили о случившимся отстраненно, а сегодня уже пришли в себя. Кому приятно такое вспоминать...
Террористка взорвала себя, когда эти четыре девушки, купив билеты, весело болтали в очереди для прохода на поле. Оксана Истомина стояла чуть позади остальных, видимо, это ее и спасло. Из четверых выжила только она.
— Оксана сейчас в первой Градской, у нее обожжены руки и ноги, — говорит ее подружка Виталия. — Мне кажется, она в шоке и не до конца понимает, что произошло. Первое время она больше всего беспокоилась за подруг. Мы прятали глаза. Теперь она уже знает самое страшное, плачет, но собирается на похороны.
Это была студенческая компания из нескольких красивых, жизнерадостных девчонок.
Москвичке Свете Рыбкиной было 17 лет. Накануне перед “Крыльями” девушка как раз защитилась в техникуме и была теперь дипломированным бухгалтером. 20-летняя Аня Степанова тоже выбрала бухучет в качестве будущей специальности. Бухгалтером готовилась стать и Оксана Истомина. Душа компании, хохотушка 21-летняя Аня Попкова шла на “красный” диплом в институте, училась на эколога. На концерт они пошли вчетвером.
— Еще четыре наши общие подружки, в том числе и я, по разным причинам не смогли пойти на “Крылья”, — вздыхает Виталия Поройкова, бухгалтер издательской компании. — Девчонки нас всячески зазывали и сами буквально считали дни до концерта. У всех закончилась сессия, настроение было отличное, да и погода наладилась.
... Когда я вечером по телевизору услышала про взрывы в Тушине, у меня сердце екнуло. Ведь я точно знала, что они на концерте. Дозвониться ни до кого не смогла. Но очень надеялась, что с подругами все в порядке. Оказалось, надеялась зря...
В больницу №33 строго-настрого запретили пускать прессу. Исполинского роста медбрат в синей униформе хамовито указал репортерам “МК” на дверь.
Антона Осипова, единственного оставшегося в этой клинике пострадавшего от субботнего теракта, только вчера перевели в 1-е травматологическое отделение. Двое суток 15-летний подросток провел в реанимации. Врачи оценивали его состояние как тяжелое. Его никто ни разу не навестил. Никто в больнице не знает, как найти родственников Антона. А в списках погибших значатся Галина и Геннадий Осиповы, приехавшие из Татарстана. Отчество Антона — Геннадьевич. Погибшие Осиповы — 1964 и 1965 годы рождения. Скорее всего, родителей Антон не дождется...
В воскресенье температура пациента не опускалась ниже 37,8. Вчера днем было 37 ровно. Слово “тяжелое” в справочной исправили на “средней тяжести”. А белокурая, будто ангел, медсестра пообещала:
— С ним будет все отлично! Он уже поправляется, состояние немного улучшилось. Теперь главное — найти родственников Антона... Хотя бы кого-нибудь.
