То, что сейчас происходит в театральном мире Франции, в России понимают с трудом. Зачем бастуют? Чего добиваются? Эти горячие французские трудящиеся никак в толк не возьмут, что их урезанные пособия по безработице — просто бешеные деньги по сравнению с нашей театральной нищетой. А они еще продолжают воевать. Образец борьбы за свои права обозреватель “МК” наблюдал на спектакле по опере Верди “Отелло”, сыгранном на музыкальном фестивале в соседнем с Авиньоном городке — древнем Оранже.
Спектакль начался с демонстрации: на сцену 9-тысячного роскошного античного театра под открытым небом вышла огромная массовка с солистами в костюмах, естественно, техники, поднялся оркестр в яме, и, взявшись за руки, они заявили о том, что поддерживают забастовщиков в Авиньоне, осуждают министра культуры с премьер-министром и так далее. Зал было зашикал, но чей-то голос, воскликнувший “вив Верди!”, снял всеобщее напряжение.
Два акта прошли как по маслу — роскошные хоры сразу из трех театров страны (Тулуза, Тур и Авиньон), изумительный Национальный оркестр Франции, суперпевцы — наш Владимир Галузин из Мариинки в роли генерала Отелло и Тамар Ивера — Дездемона. В качестве декорации возле 47-метровой античной стены со скульптурой Аполлона в натуральную величину установлены три подъемных крана со стрелами и почему-то ржавыми ковшами. Однако на этом новаторская индустриализация оперного шедевра и заканчивалась — спектакль был вполне классический, красивый и страстный.
Однако после второго акта, во время которого коварный Яго (Жан-Филипп Лафонт) убедил Отелло в измене супруги, события круто изменились. Антракт затянулся сначала на 30 минут, потом на 40... И вот тут публика продемонстрировала удивительную организованность, о которой так мечтали большевики. Сначала все на удивление стройно запели “Оду к радости” Бетховена, затем кусочек из “Марсельезы”, а закончили хором из “Аиды”. Под открытым звездным небом это вызывало восхищение всеобщей построенностью и музыкальной образованностью.
Вообще, публика — это самое потрясающее, что есть сегодня в Авиньоне и окрест. Во-первых, она совсем не дура, во-вторых, несмотря на южный темперамент, держится спокойно. Даже когда объявили об отмене спектаклей Авиньонского фестиваля, никто не сдавал дорогие билеты до последнего в надежде, что забастовка остановится. Более того, никто не называет забастовщиков козлами и идиотами, срывающими публике встречу с прекрасным. “Но ведь публика не виновата, — думаю я, — и не должна расплачиваться за экономическую борьбу”.
— Это проще всего — сказать, что публика не виновата, — говорит моя соседка на “Отелло”, которая одновременно успокаивает возмущенного мужа. — Ведь артисты, режиссеры и другие работники театра живут только на асидик (пособие по безработице). Сейчас оно будет 400 евро, а прожиточный минимум — 1200.
— Да, но очень многие получают асидик, поработав пару месяцев на каком-нибудь крупном фестивале, а остальные ничего не делают, — возражает и горячится муж моей соседки.
— Я же и говорю, что это сложно. Скажите, а в вашей стране забастовки артистов бывают?
Что я могу сказать этим людям? Мне вряд ли кто-то поверит, если я расскажу, как некоторые директора московских театров, да и российских тоже, направо и налево сдают помещения государственных театров, а артистам платят копейки (примерно 150 долларов в месяц)? И вряд ли они мне поверят, что на эту тему все молчат или в крайнем случае ворчат по гримеркам. Природу великого русского терпения, как и великой социальной апатии, во Франции вряд ли поймут.
Через час все-таки продолжили оперу. Объяснилась причина временной забастовки: оказывается, телевидение, когда транслировало речь артистов перед спектаклем, подложило не то заявление. И тем не менее спектакль продолжили. Два последних акта сыграли без антракта, дали только возможность замечательному дирижеру Эвелино Пидо глотнуть воды из бутылки и перейти к трагическому финалу. Очевидно, из-за спешки Отелло таки задушил Дездемону как-то коротенько посредством одеяла. Но это не испортило прекрасно исполненных финальных арий Дездемоны и генерала.
Похоже, в Авиньоне в выигрыше только продавцы прохладительных напитков. В среду жара достигла 38 градусов, и туристы расползались по тенистому саду Папского дворца, а забастовщики и сочувствующие им собирались в дворах под вековыми платанами. В этом читалась некая символичность: вековая борьба трудящихся под вековыми деревьями.
