Анатолию Быкову дали год условно. Марии Будько — вдвое меньше...
Вряд ли фамилия эта вам что-то скажет. Пока еще Будько не так знаменита, как отравительница Монморанси или Сонька Золотая Ручка, хотя по размаху своему вполне может конкурировать с этими гранд-дамами преступного мира.
Неизвестность Будько можно объяснить лишь природной скромностью людей, которые сумели ее обезвредить. Рыцари молчаливого долга: они не привыкли хвалиться своими подвигами.
Пусть же этот материал станет памятником их благородным делам. Лучше всего — могильным...
И Шерлок Холмс, и Эркюль Пуаро были всего-навсего детективами-любителями. Солнцевский участковый Бедрак — детективом-профессионалом. Даже среди коллег славился он нечеловеческой, сверхъестественной проницательностью. Бывало, посмотрит только на человека, и сразу ясно: виновен или нет.
Но удача обходила Бедрака стороной. Другие милиционеры ловили убийц и маньяков; распутывали сложнейшие, многоходовые аферы, а Бедраку — как назло — ни одного приличного дела не доставалось. Праведный огонь справедливости жег его изнутри. Он тоже хотел сделать что-то важное и нужное; на худой конец, по примеру своего кумира Анискина поймать Фантомаса. Но все безуспешно. Слишком спокойный, захолустный район достался ему: в Солнцеве бандитов отродясь не бывало.
Бедрак уже собрался было на пенсию. Пошел в райсобес. Но, видно, не прошли даром его мольбы. В тот самый миг, когда он почти уже дрогнул, удача ниспослала ему долгожданный подвиг...
* * *
— Так что говоришь, Акимовна, нынче пенсионеры в почете? — Бедрак аппетитно прихлебывал чай в кабинете начальницы райсобеса. — А какие теперь лужковские добавки?
— Почитай, триста рублей, — ответила райсобесовка. — Ежели еще и пенсия приличная да зарплата хоть какая-то — жить можно.
— Неужто ж дозволено все сразу получать? — удивился Бедрак.
— Дак по закону нельзя. Но кто ж дознается. Если только сам не расскажешь. Вот к нам тут давеча приходила одна бабка. Дура дурой, прости господи. Сама заявление принесла, чтоб высчитали лужковские деньги да надбавки для неработающих, потому как на службу устроилась.
Кровь прилила к голове майора, учащенно забилось сердце. Не веря еще в удачу, он как можно спокойнее переспросил:
— Так что, бабка-то деньги незаконно, выходит, получила?
— Ясно, незаконно... Ей бы молчать, а она сама на рожон лезет. Уж второй раз к нам приходит. Удерживайте, мол, у меня из зарплаты то, что неправедно заплатили...
Участковый вскочил. Судорожно натянул фуражку.
— Значит, так, — в голосе его зазвучал металл. — Произошло опасное преступление. Путем мошенства у государства украли... Сколько, говоришь?
— 538 рублей 53 копейки, — райсобесовка заглянула в бумаги.
— Вот-вот. 538 рублей... Как представитель власти я, понимаешь, оставить этого не могу. Садись, Акимовна, пиши заявление. Так и так, прошу принять меры...
— Бабку-то жалко.
— Самому жалко, — участковый даже носом хлюпнул. — Но закон — един для всех. Виноват — отвечай. Я за закон маму родную не пожалею... А не напишешь — будем тебя привлекать за укрывательство...
* * *
Бедрак широкими шагами расхаживал по кабинету, потирая руки. Наконец-то ему перепало настоящее государственное дело.
— Догадываешься, бабка, почему мы тебя вызвали?
Пенсионерка Будько испуганно смотрела на майора и близоруко щурилась.
— По какому праву ты незаконно получила государственных денег на 538 рублей?
— Так я же, милый, объясняла все уже, — заторопилась Будько. — Как устроилась я на работу в военкомат, тут же побежала в собес. Упредила их. А они почему-то лишнее и насчитали...
— Ага, насчитали... — участковый скептически хмыкнул. — Ты не верти. В старые времена за такие вещи знаешь что бывало...
— Родненький, да что ты... Я даже в собесе заявление написала. Высчитывайте, мол, из зарплаты и пенсии, потому как сразу возместить не могу. Живу одна. Родных нет. Половину-то они уже погасили...
— Ладно, бабка. Считай, что тебе повезло. Другой бы на моем месте упек тебя разом в кутузку как государственную преступницу, но я человек добрый... Хе-хе... Подпиши вот только протокольчик... Что, очки, говоришь, забыла? Не видишь ничего? Органам верить надо. Все там верно написано. Прямо с твоих слов.
И когда пенсионерка поставила подпись внизу, облегченно повторил:
— Да-да, органам надо верить. Это, понимаешь, наши щит и меч демократии.
* * *
Районный судья Казеко среди коллег тоже славился принципиальностью и нетерпимостью. “Я за законность сам себя готов в Сибирь упечь”, — любил говаривать Казеко.
В то же время был он человеком очень сентиментальным. Любил детей, цветы и телевикторины и всякий раз, отправляя кого-то в тюрьму, плакал от сочувствия и сострадания...
...Именно к Казеке и отправился за помощью Бедрак. Уголовное дело против пенсионерки Будько (ст. 159 УК РФ, “мошенничество”) возбудить он уже успел, но останавливаться на том не собирался. Разве мало преступников сумело ускользнуть от правосудия, и единственный свой шанс упустить Бедрак никак не мог.
— Н-да, дело-то серьезное, — протянул судья, перевернув материалы дела. — Молодец, майор, такое преступление сумел раскрыть...
— Раскрыть-то, ваша честь, мало, — Бедрак даже зарделся от таких приятных слов. — Неровен час, ускользнет от наказания...
— Ну уж нет, — судья побелел. — Не позволим. Сейчас поговорю с председателем, лично буду слушать это дело, не мешкая. Ты когда возбудился? Вчера? Как раз у меня через три дня есть окно...
— А ежели она адвоката приведет?
— Никаких адвокатов, — Казеко поморщился. — Адвокат — враг правосудия. Здесь у нас не Швейцария... Сделаем вот как. Мы ее с тобой пригласим будто на беседу. Дескать, квитанции принеси. А между делом и засудим, хотя жалко, конечно... Старуха все ж таки...
Он обнял своего соратника и друга по борьбе, и вместе зарыдали они глухо и судорожно: уж очень жалко было им пенсионерку...
* * *
Сжимая в кулаке разнообразные квитанции, Будько опасливо вошла в кабинет к судье.
— Заходи-заходи, — махнул рукой Казеко. — Так это, стало быть, и есть государственная преступница? Нехорошо, Мария Петровна. Государство, понимаешь, о вас заботится, вырастило, выучило, а вы его обворовывать.
Будько испуганно съежилась, боясь сказать что-то лишнее.
— Все, старая, хватит. Пришел черед отвечать... Адвокат-то у тебя есть? Нету? Значит, так в протокольчике и укажем: в услугах не нуждаюсь, желаю осуществлять защиту самостоятельно... Ходатайств, понятно, тоже нет... Суть дела всем ясна. Что можешь пояснить в свое оправдание?
— Да я же все рассказывала... И вот ему, — Будько кивнула на участкового, — и в собесе. Вы скажите, чем я провинилась?
— Осознаешь, что лишние деньги получила из бюджета?
— Осознаю. Конечно, осознаю. Потому и в собес пошла...
— Чудненько. Записываю: обвинение понятно, вину признаю. Что там у тебя? Квитанции. Дай-ка... Хорошо, доказательства исследованы... Что, бабка, больше не будешь государство обманывать?
Пенсионерка широко хлопала глазами и никак не могла взять в толк, что от нее хотят эти люди.
— Значит, не будешь. Хе-хе... Последнее слово подсудимого окончено. Суд удаляется на совещание...
Ошарашенная пенсионерка наклонилась к участковому:
— Милый, про чего это он такое странное говорит? Подсудимая, доказательства?
— Не обращай внимание. Это у ихней чести такая привычка. Профессиональная. Он даже дома, когда жена спрашивает, что приготовить к завтраку, удаляется на совещание и выносит потом определение...
Наконец Казеко вернулся. Пудовым кулаком смахнул слезы.
— Все. Приговор ясен. Опять же, принимая во внимание раскаяние и малую тяжесть содеянного... Подпишите здесь и здесь...
...Через три месяца пенсионерке Будько пришел по почте приговор, из которого она узнала, что Солнцевский суд под председательством судьи Казеко приговорил ее за мошенничество к 6 месяцам исправработ по месту службы с удержанием 10% зарплаты.
Легко еще отделалась. Могли бы вообще арестовать. Слава богу, хорошие люди попались. Принципиальные, но сердобольные...
Она попыталась даже пойти к судье, подарить баночку домашнего варенья, но к тому времени Казеко уже уволился: кругом интриги...
Бедрак же, напротив, пошел в гору. Теперь за советом приезжают к нему и из МВД, и из Генпрокуратуры, потому что специалистов такого уровня в России — раз-два и обчелся.
Хотели было к медали приставить, но наградные документы затерялись где-то по дороге. Да и бог с ней, с медалью: настоящие герои всегда отличаются скромностью...
* * *
Кому-то может показаться, что эта неправдоподобная история полностью выдумана автором из головы. Где, дескать, нашел он таких кристально честных, принципиальных поборников закона, когда кругом засели сплошные оборотни и вурдалаки?..
Отвечаю: все здесь от начала до конца — чистая правда. Кто не верит, может справиться в ОВД “Солнцево”.
Только потом не обижайтесь: старший участковый Бедрак определяет преступников по одному только взгляду. Так что войти к нему может каждый, а вот выйти — удается далеко не всем.
Комментарий председателя Московской городской думы ВЛАДИМИРА ПЛАТОНОВА:
— История М.П.Будько — это что-то из разряда ненаучной фантастики. Честно говоря, с таким абсурдом я сталкиваюсь впервые.
Человек сам пришел в органы соцзащиты, чтобы уведомить о своем трудоустройстве. По недомыслию работников собеса ему все равно начисляют лишние деньги. Будько приходит туда во второй раз. Пишет заявление, чтобы у нее высчитывали переплату из зарплаты, поскольку она нуждается и сразу погасить ее не может. А против нее возбуждают дело.
Я догадываюсь, что причина этому — желание сотрудников ОВД “Солнцево” нарисовать лишнюю “палку”, сиречь выказать улучшение показателей раскрываемости. Неудивительно, что с момента возбуждения дела до вынесения приговора прошло менее недели.
Как депутат Мосгордумы от Солнцева я буду, конечно, добиваться пересмотра дела, ибо считаю, что приговор вынесен незаконно и необоснованно. Но проблема не только в одной Будько. До тех пор пока учетная регистрация правонарушений будет находиться в ведении милиции, такие безобразия не прекратятся. Необходимо передавать весь контроль и учет независимому органу. Самое лучшее — Минюсту. Чем быстрее это случится, тем спокойнее будет людям...
