На старовера, единственного хозяина починка — одинокого хутора, спрятавшегося в лесной глуши, — наткнулся грибник. Дед Алексей лежал на крутом крыльце своего рубленого пятистенка. Грибник отдернул одеяло, которым кто-то прикрыл деда, и зажмурился: широкая борода заскорузла от крови. А в доме, перевернутом вверх дном, били в нос запахи. Слабый, но едкий запашок пороха и крепкий, тошно-сладкий — крови…
Жена старовера, бабушка Манефа, сидела, привязанная к стулу, и лица у нее больше не было. Его снесло напрочь выстрелом в упор.
Эту семью лесных отшельников с самой северо-восточной точки Нижегородской области в их родном районе прозвали вторыми Лыковыми.
Страшная смерть нашла стариков в июне этого года. А совсем недавно, в конце августа, местные сыщики вычислили злодеев и провели операцию по их захвату. При этом они не предполагали, что ловят выродка, который даже сам забыл, сколько за ним числится жертв.
Примечательно, что год назад этот жестокий серийный убийца готовился к поступлению в один из столичных театральных вузов. В банду, которую он сколотил, вошли его 17-летняя беременная любовница и ее 20-летний брат.
Mы проскочили на машине через всю Нижегородскую область, пока не добрались до ее самого дальнего райцентра — городка Шахунья. И здесь, и в соседней Урени еще обитают староверы. Правда, соблюдают суровый допетровский устав одни старики. Стряпают постное по древним рецептам: горох с луком, томленный в русской печке, окрошку с рыбой, грибницу — грибную похлебку. На сладкое лакомятся необыкновенным блюдом: в топленое молоко крошат свежие яблоки, добавляют медку, размоченный изюм — и хлебают ложками. Пищу ставят на стол в горшках. Хлеб пекут сами — покупать магазинный считают грехом. Так же, как брать в руки деньги, смотреть телевизор. Живут в своих черных некрашеных избах тихо и с “властью” стараются дел не иметь. В церкви не бывают, молятся каждый у себя дома, а вставая на молитву, обязательно надевают специальные пояса, сплетенные из разноцветных ниток.
Вообще-то в Шахунье к старообрядцам относятся с легким подозрением: “Чашки-ложки отдельно, чтоб чужие не опоганили. В церковь войти — страшный грех. Да разве ж это православные?” К тому же здесь верят, будто среди староверок по материнской линии передается уменье колдовать и “бросать по ветру”, то есть наводить порчу.
Но 78-летнего плотника Алексея Семеновича Оганичева и его жену Манефу Ивановну Смирнову, годом моложе, одиноко живших среди осин и елок в 5 километрах от ближайшего жилья, уважали: “Их вера? Доброта одна…”.
Алексей Семенович всю жизнь провел на своем починке. Рубил на заказ дома. Делал на совесть и цену не заламывал. Деньгами старался не брать, только натурой: хлебом, сахаром, комбикормом. Стойко хранил древнюю веру. В колхозе принципиально не работал ни дня, за что в начале 60-х отсидел 5 лет “за тунеядство”.
Вот что рассказала мне местный журналист Светлана:
— Старики жили без паспортов. Дед как-то приехал в район, узнал, какую кучу справок нужно собрать, да и махнул рукой. Не получали пенсии, не желали быть на попечении государства. Жили своим хозяйством: свиньи, коровы, куры, дедушка держал пчел. Покупали только соль, спички, конфеты, крупу. Одевались предельно просто: на старушке халат подпоясанный, платок. До холодов ходили босиком.
Старый плотник замостил жердями особо непроходимые места на лесной тропе, прокопал отводы для стока воды, но при сильных дождях тропа все равно сразу превращается в непролазную глинистую топь. И тогда добраться на починок Перовский можно только на “УАЗе”. Или пешком. “Лыковы” охотно пускали переночевать в избу грибников и охотников. Радовались гостям: выходили навстречу и выносили мед, печеный хлеб и творог.
Когда-то через эти края шел Екатерининский тракт, проложенный при Екатерине Великой: гнали в Сибирь колодников, тянулись обозы. А в лесу у тракта жил разбойник по фамилии Аверин — говорят, подстерегал купцов. Самая ближняя деревня и теперь носит его имя — Аверята...
На стене в застекленных рамках у хозяев были развешаны в основном портреты известных старцев: Василия из Плаксова, отца Матвея из Яранска... Но была у деда и заветная икона, которой он очень дорожил. Фотокорреспондента, который делал для районки очерк о стариках, Алексей Семенович попросил: “Не снимай, пожалуйста, образ — он старинный, еще воров наведешь”. Газета вышла без этого снимка. Да только предосторожность не спасла.
11 июня, около 6 часов утра. Два парня и девушка появились на починке, когда Манефа Ивановна только успела выгнать корову. Они твердо знали, за чем идут. Прихватили с собой сорванные с заборов в каком-то большом городе объявления: “Скупаем предметы антиквариата”. Огромную клетчатую сумку, с какой ездят челноки. А еще ножи и скотч.
Младший из парней постучал в окно, попросил воды. Дед спустился в сени, снял засов. Тогда старший ударил его охотничьим ножом. Он резал старика тут же, на крыльце, все бил и бил ножом в грудь, в живот. Родня считала Оганичева крепким для своего возраста — но куда ж ему устоять против 26-летнего убийцы-профессионала?
Младший тем временем забежал в избу и скрутил старушку — привязал к стулу скотчем, а затем, для верности, примотал найденными в доме ремнями. Баба Манефа не кричала. Только без остановки шептала молитвы.
Старший закрыл мертвого деда одеялом (чтоб не травмировать любовницу) и только тогда позвал девушку в избу. Девчонка резво обыскала дом. Упаковала иконы, четырехконечный деревянный крест и евангелия, в которых старики отмечали нужные страницы трогательными закладками: фантиками от конфет “Незнайка” и “Ласточка”.
Банда вывалила вещи из старого шкафа, перевернула постель, обшарила кладовые, перевернула горшки. Но денег нашли до обидного мало — 300 рублей. Пришлось брать продуктами. В баул сложили все, что нашлось в доме: 10 пакетиков быстрорастворимой лапши, бидон меда, 10 кило сахара, пряники, 2 буханки хлеба. Девчонке стало жаль цыплят: погибнут одни. Сунула и их в ведро.
В доме хранились дедово ружье — старая довоенная бердана — и полный патронташ. Их, ясно, тоже прихватили. А уходя, младшенький убил бабу Манефу. Пальнул из этой самой берданы прямо в лицо, в правый висок. С расстояния в десяток сантиметров, то есть практически в упор.
И все скрылись в лесу.
Но прошли всего ничего, как услышали далекий шум мотора. Испугались. Кинули под куст все награбленное: и продукты, и церковные книги, и икону, и ведро с цыплятами. Не бросили только бердану. А через день в Перовский пришел грибник из Шахуньи, который обычно останавливался у стариков на ночевку. Так люди узнали, что лесных робинзонов больше нет в живых.
Убийство староверов потрясло район. По следам местные сыщики установили, что побывали в доме по меньшей мере двое. Одни следы большие, мужские, другие маленькие — принадлежат то ли женщине, то ли ребенку. И женский волос нашли — темный, но вытравленный перекисью.
Иван Белолугов, начальник криминальной милиции Шахунского РОВД:
— Это могли быть цыгане, или “антикварщики” (те, кто промышляет иконами), бомжи, беглые зэки — да кто угодно. Но побегов из окрестных колоний за последнее время не случалось. Всех подозрительных перешерстили — мимо. А в августе из Ивановской области пришел обычный запрос: опера расследовали убийство. Там мужчине тоже выпалили из обреза в лицо — как у нас. Из 20-го калибра. И дедова бердана тоже была 20-го калибра. Совпадение?
По приметам, подсказанным ивановцами, сыщики и стали искать. Провели по деревням “зашифрованный” (скрытый) опрос: не объявлялся ли кто похожий? Так вышли на занятную семейку Мышкиных (фамилии подозреваемых по просьбе следствия изменены. — Р.М.). Папа Мышкин мотал срок за изнасилование малолетней. Недавно вернулся из зоны одноруким инвалидом, зато подросла смена — сын и дочка. Мать Ивана и Ольги лишили родительских прав, детей забрали в районный детдом. Иван вырос и вернулся домой, в деревню Макарово. Калымил на пилорамах, работал в колхозе плотником. Когда освободился папаша, забрали домой и Ольгу. Та всегда была бойкой, то и дело убегала из детдома — ее ловила вся шахунская милиция.
Но главное: прошлой зимой поселился у Мышкиных гость, сошелся с Ольгой. Из городских, молодой, образованный, но буйного нрава — случалось, любовница голышом бегала от него по деревне. Мышкин-старший сам свел его с дочкой.
Копнули глубже и выяснили, что гость-то жил в Макарове по чужому паспорту. Человек внешне настолько его напоминал, что даже фотографию переклеивать не пришлось. Настоящее имя пришельца — Александр Брыков, 1977 г.р., уроженец города Иванова. Отбывал срок в одной колонии с папашей Мышкиным за разбой, а в позапрошлом году освободился условно-досрочно.
И второе: Брыков вместе с младшими Мышкиными периодически то исчезает из деревни, то снова появляется. Гастролирует? Наконец, третье: из Макарова, где, к слову, живут родственники убитых староверов (а значит, городской гость легко мог дознаться о стариках), до починка легко дошагать часа за полтора.
Чутье подсказало сыщикам — они! “Ну, думаем, непременно это преступники или “наши”, или “ивановские”. Если не для себя, так для ивановцев задержим”.
Пока опера крутили, что да как, младшие Мышкины и их гость были в отъезде. Потом Ольга вернулась в Макарово — ее задержали. Девица держалась осторожно, но рассказала, что мужчины приедут через несколько дней. Решили не рисковать — не ждать, а устроить засаду в тот же вечер, как стемнеет.
15 августа, 21.00. Брать убийц РОВД отрядил 9 человек: участковых, оперативников и группу задержания. Трое затаились в доме, шестеро ждали на улице.
Электричка из Нижнего приходит в Шахунью к десяти вечера, да пассажирам еще до деревни надо добраться… Через два часа, как по расписанию, явились! Замаячили на дороге огни: машина развернулась, не доезжая до деревни — бандиты осторожничали. К дому пробирались не по улице, а по пустырю. В темноте их незаметно взяли в кольцо. Пошатываясь — изображал пьяненького — пошел вперед первый из группы захвата. Начал “выдвигаться” второй — молодой опер, Андрей Гудин, между прочим, десантник. Брыков на миг отвлекся. Но тут же все понял, рванул из сумки обрез. Тогда третий — начальник службы участковых Александр Таксанаев — кинулся на него и увел обрез в сторону. Полыхнуло, задело Гудина по касательной, но даже не оцарапало.
Как только красавчика Брыкова скрутили, он завопил: “Не бейте! Я про все убийства расскажу!”. Испугался за свою шкуру: как-никак попался на вооруженном сопротивлении.
Следователь говорит, что Брыков ведет себя “нормально”: плачет, раскаивается. И колется, колется, выкладывает отвратительные подробности… Залетный гость оказался по колени в крови. Вот что стало известно о бандите.
Конец января 2003 года, Новотальцево (пригород Иванова). В здании общежития зверски зарезана Вероника Беляева, 17 лет, и едва не убит ее родственник — чудом выжил в больнице.
Любвеобильный Брыков познакомился с Вероникой в августе прошлого года. Заезжал к ней пару раз, приятно проводил время. До тех пор, пока Вероника в присутствии ухажера не призналась подружке, как много денег спрятано у нее дома. “Она это сказала нарочно — понравиться хотела, уехать со мной собиралась”, — уверял Брыков.
Чтобы заполучить деньги, красавчик пригласил на дело несовершеннолетнего приятеля Вероники, К-го. Позвонили к ней в дверь, К-й вызвал ее на лестницу. Болтали, тянули пиво. Как и со староверами, Брыков заранее припас нож и скотч. Улучив момент, стукнул Веронику бутылкой по голове. Вдвоем с малолеткой отволок обмякшую девчонку в подвал, связал скотчем. Она выкрикнула что-то обидное, и он ударил ее ножом в живот. Ранил, но несильно — жертва стала вопить от боли и ужаса. Тогда убийца оттащил ее в угол подвала, уселся на грудь и перерезал ножом горло. И все несколько минут — пока из Вероники уходила жизнь — не слезал с тела. Потом Брыков снял с девушки ключ от двери и вместе в сообщником поднялся в квартиру за деньгами. Но, отперев дверь, убийцы застали в квартире дядю Вероники. Приставили дяде нож к горлу, отыскали “захоронку” (то ли 75 тыс. руб., то ли 55 тыс.), а потом стали убивать и дядюшку: малолетка пытался разбить ему голову утюгом, а Брыков нанес проникающее ранение в живот.
Хронически скупой Брыков выдал сообщнику всего пару тысяч — на компьютерные игры. А сам, обогатившись, двинулся, меняя электрички, через Владимир на Нижний Новгород. Малолетку К-го быстро поймали. Он получил приличный срок — 9,5 лет, но приговор сейчас обжалуется в Верховном суде и пока не вступил в законную силу. А в отношении Брыкова Ивановская прокуратура возбудила уголовное дело сразу по трем статьям: убийство, покушение на убийство, разбой — и объявила его в розыск.
Июль, Нижний Новгород. Убив староверов в Шахунском районе, Брыков “отметился” и в Нижнем. Туда он ездил уже вместе с Ольгой Мышкиной. Кинул мебельную фирму — устроился на работу экспедитором по чужому паспорту, забрал несколько десятков тысяч рублей на покупку товара и скрылся.
3 августа, Иваново. Сюда Брыков приехал вместе с Ольгой Мышкиной. Сняли квартиру у местного жителя Александра Марычева. Ивановцу было под 40, зарабатывал на жизнь частным извозом. Серийный убийца застрелил его из берданки старовера Оганичева, у которой укоротил ствол и приклад. В Ивановской прокуратуре, которая расследует это убийство, объяснили коротко: “первоначальная версия — по бытовым мотивам” (бандит сказал, будто мужчина изнасиловал Ольгу).
Но не такой человек Брыков, чтобы мараться в крови бесплатно. Источники, близкие к следствию, утверждают, что “африканская ревность” была только предлогом, чтобы заманить хозяина на его же квартиру, в лапы Брыкову. Убив ивановца, бандит забрал значительную сумму и даже вынес мебель. На эти деньги любовники прибарахлились. А шустрая Ольга появилась в родных краях, кокетливо нацепив на шею мобильник Марычева — древнюю “Моторолу”.
— Личность полностью нарушена. Он и сам не может точно сказать, сколько на нем трупов, — говорят ивановские следователи. — Мы спрашивали: зачем убивал? Говорит: “Не знаю”.
Но передо мной за решеткой сидел не жуткий монстр, а изящный, складный мальчик с тонким лицом. И рубашечка хороша, и прическа что надо. Не зря девчонки липнут. Он сын солидного ивановского бизнесмена, его родители недавно переехали в Москву. Учился в суворовском училище в Киеве, но бросил; занимался карате — вот откуда изрядная физическая и огневая подготовка. А колония здорово его закалила.
И был он ужасно спокойным...
— После освобождения из колонии мне за большие деньги сделали ивановскую прописку. Я уехал в Москву, снимал квартиру в Отрадном. Работал грузчиком в мебельной фирме, выучился на дизайнера мебели: увлекаюсь компьютерами с детства. А вообще-то театр люблю. В прошлом году готовился поступать в театральный, хотел стать постановщиком. В актеры мне было нельзя, там ограничение по возрасту, а мне тогда уже исполнилось 25. Я даже познакомился с актерами (называет известные фамилии). Но случилась неприятность — пришлось уехать.
— Какая?
— Я вспылил и пырнул ножом человека.
— Кого? За что?
— Да так, девушку легкого поведения.
— Что с ней стало, знаешь?
— А что с ней станет? Думаю, осталась жива. А мне пришлось сбежать в Нижегородскую область, здесь у меня много знакомых — я же сидел в двух колониях: в обычной и для туберкулезников. У меня, знаете ли, туберкулез залеченный. Теперь-то он, конечно, откроется. Ну, потом еще в Ивановской области совершил преступление — убийство. (Это он о Веронике Беляевой.)
— Из-за чего ты убил Веронику?
— Ни из-за чего. Ограбил. Взял деньги, относительно небольшие.
— Сколько же?
— На этапе предварительного расследования, я считаю, я не вправе об этом говорить.
— Ты в Бога не веришь?
— Почему?! (Даже задохнулся от возмущения.) Я как все. В церковь иногда захожу. Да, а потом... было еще одно убийство, тоже в Иванове. Это из-за моей любимой девушки!
— Из-за Ольги Мышкиной?
(Всхлипывает, опускает глаза вниз — впрочем, несколько театрально.)
— Размяк я тут… Как о ней подумаю, глаза на мокром месте.
(Брыков Ольгу сейчас выгораживает: говорит, не убивала. Неужели это чудовище способно на нежные чувства?)
— Ты ее любишь?
— Если бы не так все сложилось… Она на четвертом месяце беременности. Мы ждем сына. Назовем его Анатолием Александровичем, в честь моего отца. Жалею об одном: не я буду его воспитывать.
— Может, и хорошо, что не ты. Воспитаешь убийцей...
— Нет, я научил бы его не совершать моих ошибок!
Лживый он какой-то, заученный до последнего слова. И только раз поднял заблестевшие интересом глаза: когда я спросила, бывали ли они с Кошкиной в кино:
— О-о, частенько. А я ходил в театр — на “Нотр-Дам”, на “Мастера и Маргариту”...
Мальчик еще будет играть в тюремной самодеятельности. Или у тех, кто осужден пожизненно, самодеятельности не бывает?
Из протокола допроса Ольги Мышкиной:
“Мой брат с Брыковым решили совершить разбойное нападение. Я навязалась с ними. Они были не против”.
Ивановцы рассказали мне удивительную вещь. Юный монстр чуть не выскользнул на свободу прямо из зала шахунского суда, когда решался вопрос о мере пресечения. Местная прокуратура, оказалось, недостаточно подготовила материалы, и суд не давал санкции на арест Брыкова. Его уже собирались отпустить. Тогда вмешались представители Ивановской прокуратуры и... снова задержали серийного убийцу.
...А починок, где жили лесные отшельники, опустел. Стоят черные избы с распахнутыми дверями, торчит вверх колодезный журавль. На дорожку у моих ног выскочил серый голенастый заяц. Взметнул длинными ушами и понесся прямо по размокшей глиняной тропе. На карте вокруг — названия с пометкой “нежил.”: Зотовский (нежил.), Сосновяна, Болотница… В следующем году издадут новую карту и о Перовском починке напишут — “нежил.”.
