Трудно писать о человеке, которого я знаю только по рассказам других и по письмам. По длинным письмам из “милицейской” камеры в Бутырском СИЗО. Оба вынесенных ему обвинительных приговора Верховный суд РФ (уникальный случай!) отменил. Теперь мой респондент дожидается третьего.
Сидел бы тихо — уже давно вышел бы на волю. А он нет — требует полного оправдания, называет себя “ревизором системы” и даже, не покидая камеры, заочно, ведет в судах дела других заключенных.
Бывшего следователя прокуратуры и бывшего же сотрудника КГБ, адвоката и заведующего юридической консультацией Сергея Бровченко впервые судили в декабре 1997-го. Дали 9 лет колонии строгого режима с конфискацией имущества — за незаконное приобретение, перевозку и хранение в целях сбыта наркотиков в особо крупном размере.
По теперешней терминологии был бы Бровченко типичным “оборотнем в погонах”, да только свои погоны он к моменту задержания уже снял.
Это было очень громкое дело. 19 мая 1997 г. наружка установила, что адвокат Бровченко встретился с неустановленным лицом в одном из московских дворов. Взял у неизвестного, подъехавшего на “шестерке”, полиэтиленовый пакет и положил в свой портфель-дипломат. Не успел и квартала отъехать, как его “Мерседес-190” тормознула группа задержания московского РУОПа. Опера достали с заднего сиденья “мерина” дипломат и нашли в нем рекордный груз кокаина: около 5 кг! По всем телеканалам в тот же вечер прошло — размер-то не просто “особо крупный”, а прямо-таки фантастический.
“Портфельчик тянул на нереальную сумму — миллион долларов… У нас фурор: та-акое дело!” — с чувством говорил потом на суде свидетель из РУОПа. А “шестерка” с “неустановленным лицом” за рулем, как призрак, в разгар дня ушла по встречной полосе (!) Ленинградки, всегда наглухо забитой машинами.
Позже РУОП даже выпустил документальный фильм, куда вошли кадры задержания Бровченко, сюжет заканчивался крупной надписью: “Осужден”.
Не тут-то было.
Из письма заключенного Сергея Бровченко:
“Хочу публичного оправдания. Я мог не раз убежать. Но это же не моя задача. Моя жалоба зарегистрирована в Европейском суде по правам человека в Страсбурге. Из зоны я дозвонился комиссару совета государств Балтийского моря г-же Хелле Дайн, она согласилась выступить на моей стороне. Я надеюсь, что в результате решения Евросуда власти России будут обязаны скорректировать судебную практику”.
В деле виделось так много странностей, что любой непредубежденный человек усомнился бы, а не фальшивка ли это. Но Савеловский суд сомневаться не стал, и вагонзак увез адвоката из “Матросской тишины” в Иркутскую колонию. Лишь одна маленькая деталь: “около 5 кг” кокаина в процессе “усохли” сперва до 4,5, а потом и до 2,46 кг. Но это сущая ерунда, никак не повлиявшая на приговор.
И Бровченко стал адвокатом самому себе: стал добиваться пересмотра дела. Сам же и понял: а адвокат-то он в сущности очень неплохой. И, что особенно важно, когда имеешь дело с судебной системой, — упорный.
В декабре следующего, 1998 года зампредседателя Верховного суда РФ Верин вынес протест на приговор. Правда, Мосгорсуд тут же его отклонил, но Верховный суд — молодцом, не сдался, написал второй протест. Обвинительный приговор отменили, дело опять направили в Савеловский суд — на новое рассмотрение у нового судьи, Игоря Шереметьева.
Адвоката снова повезли по этапу: из Иркутска — в Пресненскую пересылку. А осудившего его Владимира Митюшина… отправили в отставку. Вы хоть представляете, сколько сил надо потратить, чтобы снять судью, который тебя незаконно осудил?
Председателю квалификационной коллегии судей г. Москвы Г.Д.Андреевой:
“Отправляю на рассмотрение коллегии жалобу осужденного Бровченко С.В., в которой он ставил вопрос о прекращении полномочий судьи Савеловского межмуниципального суда г. Москвы Митюшина В.В. Зампредседателя Высшей квалификационной коллегии судей РФ А.В.Жеребцов”.
И вот уже из московской квалификационной коллегии летит ответ.
Начальнику Учреждения ИЗ-48/3 для объявления осужденному Бровченко С.В.:
“В ответ на Ваше заявление сообщаю, что решением квалификационной коллегии от 15 апреля 1998 года полномочия судьи Митюшина прекращены. Председатель коллегии Г.Д.Андреева”.
Разумеется, Савеловский суд в марте 2000 г. повторно вынес обвинительный приговор. Разве можно потакать зэкам, влегкую увольняющим судей? И срок оставил без изменения — те же 9 лет. “Пусть ворона мокнет…”.
Бровченко погрузили в вагонзак и услали назад, в Иркутск.
А тем временем в Президиуме ВС рассмотрели протест, подписанный теперь уже первым зампредом ВС. И удовлетворили. Редчайший случай: заместители председателя ВС трижды прислушивались к жалобам простого зэка.
И вот новая отмена приговора Савеловского суда. Вновь Бровченко колесит по стране.
В общем, к осени прошлого года, к моменту очередного посещения столицы, общий “пробег” Сергея Бровченко по стране приблизился к 20 тыс. километров.
Самое примечательное, что, если бы адвокат отсиживал свое тихо и не рыпался, прошлой зимой его уже освободили бы условно-досрочно — как отбывшего 2/3 срока. Но он хочет уйти оправданным и очищенным. Хочет, чтобы кто-то с завязанными глазами и мечом в руке сказал вслух, что не только “состава преступления”, а и самого “события преступления” не было.
Межрегиональная коллегия адвокатов помощи предпринимателям и гражданам восстановила членство в ней Бровченко. Ведь де-факто у него сейчас нет обвинительного приговора.
Но откуда же взялся тот мешок с кокаином? Бровченко говорит: это месть бывших коллег.
Из заявления подсудимого Бровченко:
“Против меня была устроена провокация. Ее авторы — сотрудники Управления ФСБ РФ по Калужской области и РУОП г. Москвы. Меня начали преследовать в феврале 96-го, когда я стал защищать бывшего сотрудника КГБ Белова...”
Бывшего калужского гэбиста Белова в чем только не обвиняли: в организации покушения на убийство, в незаконном хранении оружия, разглашении гостайны и контрабанде валюты. Однако вины своей Белов не признавал и утверждал, что его топят за “отступничество” — в начале 90-х он со скандалом ушел из органов безопасности. Уволили Белова по личному распоряжению тогдашнего шефа, Вадима Бакатина.
Так вот, пока Бровченко не арестовали, он успел прекратить два процесса по реабилитирующим Белова основаниям.
Из заявления подсудимого Бровченко:
“Вступив в дело, я неоднократно фиксировал за собой наружное наблюдение. Калужское УФСБ получало распечатку сообщений с моего пейджера. С руоповцами у меня были проблемы: клиенты предупреждали об опасности из-за активной позиции защиты по ряду сфальсифицированных дел. После задержания у меня забрали адвокатское досье и переписку с клиентами, оперативники предлагали “все забыть”, если я соглашусь стучать на подзащитных”.
В ярком деле Белова Бровченко и его коллега были уже третьими по счету защитниками.
Первого адвоката чекисты допросили в качестве свидетеля, после чего тот по закону потерял право защищать Белова. Вторую даму-адвоката неизвестные избили у подъезда — она сама отказалась от ведения дела.
А ведь совсем недавно Бровченко, так досадивший калужским гэбистам, был их коллегой.
Будущий адвокат родился в Харькове в семье следователя МВД. Кандидат в мастера спорта по дзюдо, он после армии, завода и вечернего отделения юридического института, в 24 года, стал следователем прокуратуры. А в 25 перешел на службу в КГБ. И отправился прямиком в Западную Украину, в приграничный городок, основанный австрийцами, — “бандеровские места”. Расследовал дела по контрабанде и занимался реабилитацией бывших оуновцев.
Из письма Бровченко в “МК”:
“Я не сожалею, что служил в Конторе. Но в архивах, где хранились подлинные документы, я многое узнал. Кто был кто... Как советская власть прошлась по людям с косою… Был поражен масштабами государственного обмана. Потом получил доказательства репрессий моей семьи. Словом, после путча, в 1991 году, подал рапорт на увольнение из КГБ. Ложь меня утомила. К этому времени разладились отношения в семье — отдельный, впрочем, разговор… Пробовал заниматься коммерцией, но я не коммерсант. Стал адвокатом, было много практики на Украине, в Белоруссии. Уехал в Москву. С 96-го — член вновь созданной коллегии адвокатов — МКАППГ.
Пытался восстановить семью, привез бывшую жену и дочь в Москву. Но не получилось склеить. А тут арест, одно к одному. Сейчас с дочерью трудно разговаривать — я же наркоделец и преступник. Когда меня арестовали, ей было 11, теперь — почти 18. Может, прочитает статью, поймет?”
Дочь Сергея после его шумного ареста и публикаций, разоблачающих мафиозного отца, несколько месяцев провела в больнице.
А написать в “МК” из Бутырки Бровченко побудило недавнее “дело оборотней”.
“Заключенные “б/с” (бывшие сотрудники правоохранительных органов. — Авт.) в “милицейских” камерах — таких, как наша, живо обсуждают последние события. Ведь у нас все знают изнутри, как “работают” правоохранители, как развит бизнес по делам. Категория “б/с” — особая. Тут нельзя поставить какого-то блатного авторитета, и оперчасть не может подло действовать. Прокуроры здесь были — по взяткам. Шпионов я знал: один, бывший полковник ФСК, помогал мне создавать организацию. Но ни разу за это время: ни на этапе, ни на зоне — я не встречал ни одного судьи.
Наверное, чтобы стать хорошим прокурором, судьей или адвокатом, надо хлебнуть реальности на этапах, в судах, зоне. И попробовать защитить свои права…”
В иркутской колонии строгого режима УК-272/3 адвокат Бровченко открыл первый в стране тюремный филиал правозащитной организации “За права человека”.
“Совершенно случайно, подпольно, я дозвонился из зоны ныне покойному видному советскому диссиденту Григорьянцу и попросил его принять моего брата с документами. С тех пор фонд “Гласность” поддерживал меня, хотя бы морально. Бывшего офицера КГБ защищают бывшие советские диссиденты — это же надо себе представить!”
Юрий — младший брат, тоже юрист и тоже правозащитник (на свидания с Сергеем в Бутырку он носит не домашние пирожки, а юридическую литературу и последние законодательные документы). О Сергее рассказывает с плохо скрываемой гордостью:
— Сергея трижды сажали в штрафной изолятор. Раз — за то, что с его подачи из колонии в инстанции пошел, минуя администрацию, вал жалоб. Два — за то, что устроил собрание заключенных: нужно было легализовать организацию. Три — за то, что устраивал библиотеку. Зато теперь, по следам брата, в колониях открыты уже 5 филиалов “За права человека”: в Смоленске, Рязанской и Ростовской областях, Мордовии, Екатеринбурге.
Из письма в УК-272/3:
“Уважаемый Сергей Васильевич, приветствуем создание правозащитной организации… В качестве представителя епархии рекомендуем Вам протоиерея Евгения Касаткина, который имеет юридическое образование и большой житейский опыт. Вадим, архиепископ Иркутский и Ангарский”.
Правозащитники говорят, что сейчас в Савеловском суде просто не знают, что делать со “штатным подсудимым”. Скорее всего он в очередной раз получит свои 9 лет и выйдет наконец по “условно-досрочному”. Срок больше прежнего подсудимому давать не имеют права, но и оправдать невозможно — это равносильно признанию, что была допущена чудовищная ошибка.
Из письма Бровченко в “МК”:
“Надеюсь, в сентябре-октябре мой долгоиграющий суд наконец подойдет к процессу по существу дела. Судья будет очень торопиться и нервничать — у нее не получается тихо осудить меня”.
Скоро год, как Бровченко дожидается в Бутырском СИЗО нового приговора — за все это время суд заседал от силы дней 10. Но готова диссертация, посвященная, разумеется, проблемам защиты. Он работает с делами сокамерников в нескольких судах Москвы. В Смоленске следствие удовлетворило ходатайство обвиняемого и допустило Бровченко официально участвовать в его деле защитником.
Спрашиваю брата Юрия:
— В чем обвиняются милицейские сокамерники Сергея, которым он помогает?
— Один — в мошенничестве, другому наркотики подбросили. На офицера внутренних войск “повесили” убийство в Чечне, но он там крайний…
— А кличка у Сергея есть?
— Вся Бутырка знает его как Адвоката. Ему пишут: “милицейская камера, народному защитнику Бровченко”.
Из письма Бровченко в “МК”:
“Знаете, я недавно услышал интересную вещь: “Верующему в Господа, действующему по его соизволению, все содействует ко благу”. Я убежден, что и тюрьма, и победа в судах, и переписка с вами, Рита, — все от Бога. Значит, такая судьба”.
До ареста знакомые об Адвокате отзывались так: ну компанейский парень, простой, не сноб. Еще — шило у него в одном месте…
Что теперь он сам говорит о себе?
“Я умею спать стоя. В Иркутске я срывал бирку з/к и держал голодовку в ШИЗО. Действительность куда кошмарнее, чем об этом рассказывают.
Чем громче я буду говорить, тем дольше проживу и выйду на волю”.
На днях уникальному узнику Бутырки исполнится 40 лет.
