“Не надо бояться человека с ружьем”, — говорил в свое время герой одноименной пьесы некто Владимир Ленин. И вправду — после 17-го года в России в течение нескольких лет было совершенно бессмысленно бояться людей с ружьями, винтовками, маузерами и берданками. Бойся не бойся, а все равно придут, ограбят, если захотят — убьют.
Потом наступила долгая эпоха, когда бояться стали людей с “горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками”. Чекисты действовали хоть и широким захватом, но избирательно. И ужас сковал страну.
Затем было еще много чего, и вот к лету нынешнего года перед обществом в полный рост встал вопрос: нужно ли бояться так называемых силовиков? Образ их тоже вполне проявился в последние годы — это люди на 600-х “Мерседесах” с федеральными номерами, имеющие возможности по спецсвязи давать указания спецслужбам.
Дискуссия — пора уже бояться или время еще не наступило? — в последние месяц-полтора достигла невиданного накала. Так как в любом споре истина лежит посередине, то можно предположить: совсем не бояться уже поздно, паниковать — еще рано.
Верховный арбитр нашей страны Президент РФ Владимир Путин, как правило, очень редко публично проявляет свою позицию по подобного рода вопросам. Но во время визита в США, выступая перед студентами и преподавателями Колумбийского университета, достаточно четко расставил акценты. Он дважды повторил, что силовики “не должны совать нос в дела гражданского общества”. При этом Путин дал и более развернутую характеристику ситуации. Он сказал, что все предыдущие десятилетия наши спецслужбы были не просто деморализованы — они практически не выполняли свои функции. И только сейчас их удалось “как-то собрать в кучу”, они стали выполнять свою работу.
За этим ответом Путина на самом деле просматривается тяжелейший выбор для каждого государственника, тем более президента. То, что людям в погонах нельзя давать выходить за рамки выполнения прямых обязанностей, — аксиома, не требующая доказательств. Но фундаментальный принцип существования любого государства — законы должны соблюдаться, преступление должно неотвратимо наказываться. Без соблюдения этих принципов разваливаются не только спецслужбы — разваливается страна.
Это только кажется, что президенту ничего не стоит “дать указание” — дело закрыть, открыть, сжечь. Помимо того что каждый раз, давая подобного рода “советы”, любой начальник попадает в ловушку нарушения закона, есть и гораздо более серьезная проблема. Допустим, по высшим соображениям какое-то дело надо закрыть, это даст лишние 1,5% роста ВВП. Но в этом деле уже появились трупы. И дать приказ закрыть на эти трупы глаза — это и есть разрушение базовых, стратегических принципов существования и спецслужб, и государства.
И если в такие игры начинает играть первое должностное лицо страны, имеющее к тому же огромные полномочия, вред для государства — огромен. Как крайности можно вспомнить и 37-й год, и “ледниковый период” середины 90-х — ситуации принципиально разные. Но и в том и в другом случае нормального, необходимого для жизни государства просто не было.
Вся сегодняшняя беда заключается в том, что если сам Путин и осознает свою ответственность, то уже на шаг ниже ничего подобного нет. Ведь на самом деле что вкладывают нынче в понятие “силовик”? Это не просто чиновник, выполняющий специфические, узко ограниченные функции. Это человек, имеющий возможность избирательно включить механизм права и, по сути, торгующий этой возможностью. Сначала он решает свои экономические, а потом — неизбежно — и политические задачи.
То, что силовое вмешательство уже корежит гражданское общество, видно из десятков примеров. Причем без всяких “олигархических дел”.
Возьмем случай с тверским губернатором Платовым. Действующего регионального политика убирают за пару месяцев до выборов. Но особенно интересно, что Кремль обо всем узнает постфактум.
Не секрет, что весной — в начале лета партия власти рассматривала возможность возбуждения уголовных дел на некоторых коммунистических губернаторов. Задачи преследовались простые: во время выборов поднять престиж правоохранительных органов, накрепко связанных в общественном сознании с “Единой Россией”. С другой стороны, ограничить административный ресурс КПРФ в “красном поясе”, да и вообще понизить рейтинг коммунистов.
Потом от этого варианта решили отказаться. Стало ясно, что победить “Единая Россия” может только вместе с губернаторами. В итоге руководители 15 регионов просто возглавили региональные списки “ЕдРа”.
Что интересно, Платов никогда не числился в списке “особо плохих” губернаторов. Тем не менее его сносят. Администрация Президента только с интересом наблюдает, что происходит. Но ведь подобные действия накануне выборов — чистая политика. И нечего делать вид, что просто уголовное дело развернулось таким образом.
Когда силовики привычными методами решают собственные политические задачи — это не менее катастрофически разрушает и спецслужбы, и государство.
На другом примере это видно особенно выпукло. Выборы в Башкирии — еще один проект, где четко определены интересы “силовых замов Волошина” — Виктора Иванова и Игоря Сечина. Они поддерживают кандидатуру А.Веремеенко. Официальная позиция Кремля, заявленная и Волошиным, да и самим Путиным, — Рахимову не мешать.
В итоге федеральная власть не имеет единой позиции по судьбе важнейшего региона. А значит, ее можно “разводить”. В переводе на русский: играя на противоречиях между интересами разных флангов, добиваться собственных целей. И неизбежно появляется третий кандидат Ралиф Сафин, который серьезно меняет всю ситуацию.
В принципе не единую, а значит нееффектитивную власть надо учить. И с этой точки зрения появление в последний момент Сафина можно только приветствовать. Но проблема-то заключается в том, что бывший топ-менеджер “Лукойла” является в Башкирии прежде всего национальным кандидатом от татар. Национальный вопрос и в Татарстане, и в Башкортостане стоит очень остро. В 94—95-м годах казалось, что в Татарстане возможен даже “чеченский вариант”. Тогда путем огромных уступок (Казань, например, много лет не платила никаких федеральных налогов центру) удалось избежать реального распада страны.
С тех пор ситуация изменилась к лучшему. С одной стороны, Москву перестали смущать памятники защитникам Казани от орд Ивана Грозного. С другой — обе республики после долгого сопротивления убрали слово “суверенитет” из своих конституций. Прежде всего, чтобы дать Минтимеру Шаймиеву еще избраться главой Татарстана, Администрация Президента санкционировала поправки в закон, разрешающие десяткам губернаторов третьи и четвертые сроки. Это была цена, и цена на самом деле разумная, за сохранение мира в регионе.
Безотносительно действий Сафина появление чисто татарского кандидата в Башкирии “обстановку напрягает”. Татар в республике больше, чем башкир. Национальный фактор в регионе — один из ключевых. Крайний национализм может поднять голову в любой момент. “Татарский национальный фронт”, созданный тем же Веремеенко, в один момент перешел на сторону Сафина, как только он выдвинул свою кандидатуру.
Ясно, что силовики в страшных снах не представляют себе, что благодаря их действиям у сторонников создания татаро-башкирского государства “Идель-Урал” появляются новые надежды. Но, размывая позицию власти, внося двусмысленность в ее политические задачи, они в прямом смысле разваливают страну.
Примеры с Тверью и Башкирией интересны тем, что они очевидны и недвусмысленны. Здесь нет речи об олигархах, их попытках захватить власть, скрытых трупах. Речь идет о чисто политических интересах, отстаивая которые каста руководителей наследников Дзержинского не просто “сует нос в дела гражданского общества”, а буквально мнет его под себя. Причем аппетит приходит во время еды. Теперь, говорят, товарищи офицеры смотрят в сторону Москвы. Ведь не успел самолет с президентом вылететь в Америку, как Игорь Сечин и Виктор Иванов приехали на переговоры к Юрию Лужкову. О чем они договорились, неизвестно. И в мэрии тут же пошли слухи, что теперь несколько самых “вкусных кусков” в городском правительстве могут контролировать люди, связанные с “кремлевскими ястребами”.
Кстати, и вопрос о восстановлении памятника Дзержинскому как символа потому и не теряет своей остроты, что речь идет о политике. Спецслужбы были и в царской России. И у них были традиции, успехи. Но быть такими, как они, неинтересно. Интересно набрать такую мощь, чтобы формировать политику. Как это было при Дзержинском.
