“Карл у Клары украл кораллы...” Как с этим справиться? Просто выучить и довести произношение до автоматизма. Потому что скороговорка. А если действительно кража, то вызывают милицию. Поможет ли — другой вопрос. Когда “крадут” спортивные медали, милицию даже не вызывают, хотя чаще всего налицо групповой сговор — судей, зрителей (давление трибун — страшная сила), соперников. Но бороться с ворами все равно надо. Как? “Ведите себя сдержанно, профессионально, достойно и... как сложится”, — на своем юбилее напутствовал режиссер Марк Захаров группу актеров. Золотые слова для жизни вообще и для спорта в частности...
Безумие, с которым приходится сталкиваться спортсменам высочайшего полета и их тренерам в спрессованные часы перед триумфом, чаще всего остается для нас не то чтобы тайной, но просто непрочувствованным. Мы видим то, что видим. То, что нам дано увидеть и что дают увидеть. Но там, в Замедалье, идет бескомпромиссная борьба нервов, методик, характеров. И победителей там иной раз судят пристрастнее, чем побежденных. Не учитывая одного — что безумный прессинг может обернуться и бумерангом...
РВАНОЕ СЕРДЦЕ
Светлана ХОРКИНА, трехкратная абсолютная чемпионка мира по спортивной гимнастике:
— Это сложно сейчас уже — воспроизвести те жуткие эмоции чемпионата мира в последние дни лета. Единственное, что могу сказать наверняка, — не хотелось бы еще раз пройти через такое. Америка — самая неудобная страна для выступлений. Я очень уважаю всех зрителей, но... Нельзя смириться с оголтелостью. В США болеют, как едят, — без ограничений: вы видели их тарелки с пиццами и салатами?.. Естественно, я говорю о поддержке своих спортсменов. Нет “своих” — тогда и чужим хорошо. Но трибуны — это далеко не все. Есть ведь еще и судьи, которые находятся в том же зале и под тем же давлением. Меня в первый день в Америке лишь одно радовало: я была в отличной форме, чувствовала — мне все по плечу. В такой форме я давно себя не помню. Я, конечно, следила за молодыми гимнастками — волновалась за них сильно. За себя — нет. Но вдруг из-за жуткого судейства, абсолютно не по своей вине — в этой стране законопослушных граждан не существует никаких законов спортивной чести — не попадаю ни в один финал в отдельных видах. Рыдания, слезы крокодильи... Потом — состояние полной разбитости. И чувство, что все до лампочки. Ведь настрой же был зверский: мы бились за пьедестал, я на пресс-конференции перед чемпионатом заявила, что так и будет. И мы бились за пьедестал, а после первого снаряда становится ясно, что уже не за первое и даже не второе место. Но, может, третье?.. На упражнениях на бревне подводит Ежова — а это ее коронный снаряд, Мила всегда в тройке лидеров: допускает такие ошибки, не знаю, кто может себе такое позволить — маленькие дети, может быть. И мы — шестые! Вот тут уже отчаяние полное. И полная разбитость. И даже боль в сердце, потому что у некоторых гимнасток, как и у меня, не было ни одного финала, а они сделали для команды очень многое, и теперь им ничего не светит...
Я замкнулась, потому что реально мне оставалось работать только на себя. Мало разговаривала. Много думала, тренировалась очень аккуратно. И копила злость. В тот день, когда выступала в многоборье, во мне были только злость и расчет, хладнокровие. Не из серии “я вам покажу!”. Что я не попала ни в один финал — думаю, это была судейская установка, чтобы нарушить мой психологический баланс. Но меня так завели, что дальше уже некуда было. Внутри у меня все бурлило. Слова на ум только ругательные приходили. Во всем видела некий злой умысел. И жеребьевка не очень хорошо сложилась, и оценку за опорный прыжок мне явно занизили... Но, если честно, не комплексовала. Знала, что все только начинается. Следующий снаряд — брусья — прошла уже по-другому. Без единой ошибки. Я даже не видела оценку на своих коронных брусьях — не хотела. А перед заключительным выходом — на вольные упражнения — вдруг самые разные мысли в голову полезли. Что это — последний старт. Вообще последний на чемпионатах мира — я же всем громко объявила: это мой последний в карьере чемпионат мира! Последние 1 минута 28 секунд — столько моя комбинация длится. И что никогда себе не прощу, если на эти 1.28 у меня сил не хватит. Что я должна не просто хорошо выступить, а отдать всю душу и бросить в трибуны свое сердце!
По-моему, у меня получилось. Когда после очередной диагонали программы “Нотр-Дам де Пари” я пошла по ковру навстречу центральной трибуне, от груди протягивая к зрителям руки, люди начали плакать. Вот этим я горжусь. Я не только свое сердце распотрошила, но и сумела затронуть сердца всех, включая судей.
Вот, и когда закончилось все, наступило безумное состояние: ты отдал все, что было за душой. Я ведь делала вольные упражнения, а у меня мурашки бегали — не потому, что я боялась или мне тяжело, не от страха. Я уверена, что такое состояние только однажды бывает. И когда закончила — вообще не понимала, что мне говорят. Подошла к нашим, а тренеры кричат: “Ты выиграла!” Я молчу. Они опять: “Ты победила, ты чемпионка!” И я вроде бы понимаю, но просто только что наизнанку вывернулась и сердце разорвала...
ЛИПА ДЛЯ ПРОФИ
Вячеслав ЕВСТРАТОВ, тренер Юрия БОРЗАКОВСКОГО, серебряного чемпиона мира-2003 по легкой атлетике:
— Соперники, зрители — это, естественно, раздражающий фактор для любого спортсмена. И надо уметь абстрагироваться. Юра научился контролировать свои эмоции. Уходить в себя, если так можно сказать. Он иногда просто садится перед стартом куда-нибудь и выключается. Так было, например, год назад в Лиссабоне, на зимнем чемпионате мира. Старт задержали на 40 минут. Все нервничают, дергаются, а Юра лег и лежит. Потом бегунов вывели на дорожку, все носятся как угорелые, как будто пытаются наверстать упущенное. Юра же пару раз ускорился — а потом спокойно сел на тумбочку. Все вокруг забеспокоились: “Что это он — он там не пересидит?..” Да ничего, говорю, все нормально.
Мы не сразу к этому пришли. Во-первых, конечно, позади долгие годы работы. Сложилась своя методика, свое мышление, свое понятие технического подхода к каждому спортсмену индивидуально. Я должен подстроиться под конституцию каждого тела. Юра — мягкий и очень координированный парень. Когда он пришел ко мне, были видны какие-то ошибки в тренировках. Владимир Борисович Мирошниченко, у которого он тренировался, поставил ему хорошие движения. Хотя Юра случайно попал в легкую атлетику. В детстве увидел однажды, как ребята под руководством тренера играют в футбол. Тут же записался. И только через две недели, когда проходили соревнования, понял, куда попал. А ведь все было, как у футболистов: разминались, бегали, потом играли. И тут на тебе: преодолевай дистанцию. Он, правда, пробежал неплохо, и его заметили. Да и самому, к счастью, понравилось.
Так вот, я сторонник того, что детей не нужно учить технике. Когда их начинают учить, потом непонятно что получается. А Юра был не испорчен, но у меня были замечания. И он быстро со всем справился. Бывают и сейчас какие-то отклонения, но стоит сказать только одно слово, и он сразу реагирует. И всегда потом задает вопрос: ну как, получилось? А задает этот вопрос, потому что я ему ничего не говорю. Когда есть ошибки, говорю, а так — нет. Остальным ребятам говорю, а его — мимо. Он думает, наверное, что я его не замечаю. Но сам он научился не замечать соперников.
В последнее время у нас в России не выпускают методические пособия и методические конференции не проходят. Тренеры варятся в собственном соку. Я считаю, что это большая ошибка. И это мешает сильно — по одной простой причине: помощи ждать неоткуда, только от собственной головы. А брошюры, которые появляются, — это только западные издания. Я за голову хватаюсь, когда читаю эти программы. Мне тут дали программу греческого тренера, и, в частности, он описал конференцию, которая проходила в Испании. На конференции представляли методики различных тренировок. Если Юру так муштровать, то он выдержит не больше двух дней. До такой степени там жесткие тренировки. Мне кажется, что это чистейшая липа. Вряд ли они так тренируют — просто голову морочат другим. У нас в беге трудно засудить на соревнованиях, если только не подстроить до старта что-нибудь, — ведь все видно на финише. А вот тренерам голову заморочить, конечно, можно.
КАК ЗАКАЛЯЕТСЯ СТАЛЬ?
Ирина ВИНЕР, главный тренер сборной по художественной гимнастике:
— Перед сентябрьским чемпионатом мира мы не хотели видеть посторонних. Мы должны были вернуть титул чемпионки мира в Россию. И сидели на базе в Новогорске почти что безвылазно. Все, что принесла нам дисквалификация, мы с Алиной и Ирой должны были испить до дна. Не скрываю, что было тяжело, но это не означает, что мы паниковали и прятались. Мы работали. И доказали на чемпионате мира, что мы — лучшие, медали Кабаевой и Чащиной — вот наш ответ. И никакие попытки убрать российских гимнасток с пьедестала, даже самыми изощренными способами, ни к чему не привели. Кабаева выиграла чемпионат мира, и можно только пожалеть о том, что Ира Чащина не оказалась на том месте, которого заслуживает. Ира должна была быть как минимум второй — и конкурировать не с украинкой Анной Бессоновой. Они с Алиной должны были бороться между собой.
Чемпионат в Будапеште проходил под жестким украинским прессингом. В аэропорту Аня Бессонова появилась в футболке с номером 1. И это было началом запланированного спектакля. Весь зал огромного дворца спорта по периметру был увешан украинскими флагами. Постоянные крики “Бес-со-но-ва!”, когда на ковер выходили Ира и Алина, просто шокировали. Но мысли были только одни: “Кричите, кричите...” Все зло обернулось в результате добром. И так всегда бывает. Именно Аня, а не мои девчонки, допустила ошибку в финале — уронила мяч. Именно она дрогнула под натиском трибун.
Я всегда говорю гимнасткам: “Не выпрыгивайте из штанов!” Самое главное, что требуется в нашем виде спорта, — это внимание и спокойствие. Выйди и сделай все как положено. Ведь в Будапеште я мало чем могла помочь. Как президент технического комитета Федерации спортивной гимнастики, я не могла находиться с девочками во время соревнований и общаться с ними не могла. Так что помочь они могли только сами себе. Когда Ира Чащина исполнила упражнение с булавами так, как, наверное, не исполнит больше никогда в жизни, а ее все-таки поставили второй, вслед за Бессоновой, мне было стыдно. И, видно, не мне одной. Потому что через день в многоборье, когда Ира отработала это же упражнение без ошибок, но уже совсем без того блеска, что был накануне, оценку все же дали высокую. Потому что поняли: так нельзя. А что вы хотите? У нас же женский вид спорта — все женщины, и все в одной банке! Представьте себе все это движение внутри. И каждой хочется, чтобы на нее внимание обратили, и единственная мечта у всех — чтобы мужчина появился!
Кстати, я пошла в техком не для того, чтобы быть боссом, а чтобы изменить ситуацию в нашем виде спорта. И она постепенно меняется. Начиная с оценок — чемпионка мира получает 9,0, представляете, какой еще запас для конкуренции есть впереди: в целый балл! И заканчивая даже внешним видом гимнасток. Вот в юбочках они стали выступать: юбочка поднимается — секси! А раньше все должно было быть на виду — нехорошо. И почему бы нашим красавицам не надеть красивые костюмы по тысяче долларов за штуку?
А все гадости, с которыми приходится сталкиваться... Знаете, как девчонки говорят? “Мы расслабились, соперницы это сразу почувствовали, теперь их надо обратно загонять!” Надо. К тому же сталь всегда закаляется в огне.
