В командном чемпионате Европы, закончившемся только что в Пловдиве, уверенно победила мужская сборная России, лишь в последнем туре позволившая себе немного расслабиться и сыграть вничью. На втором месте Израиль, чуть ниже Грузия, Словения, Украина (после прецедента с мобильником, из-за звонка которого чемпион мира Руслан Пономарев получил ноль, он решил отомстить телефону и выиграл чуть ли не все оставшиеся партии). Немного подкачала женская сборная — третье место после Армении и Венгрии.
В российскую команду входили международные гроссмейстеры Александр Халифман, Петр Свидлер, Евгений Бареев, Александр Грищук и Александр Морозевич. Первые двое — петербуржцы, остальные — москвичи. Бареев уже “старичок”, ему далеко за тридцать. А вот Морозевич и Грищук — совсем молодые люди. Воспользуемся случаем, чтобы рассказать о двух москвичах, двух элитных шахматистах.
Александр Морозевич
Его можно без преувеличения отнести к шахматным вундеркиндам. Хотя в 15 лет Саша был только кандидатом в мастера, но, по мнению многих коллег, уже играл в силу гроссмейстера. Важное событие в биографии юного гения произошло в 1994 году, когда ему исполнилось 17. Молодого гроссмейстера (высокий титул уже был в кармане) пригласили на международный турнир в Лондон. Но перед вылетом случилась маленькая неприятность: строгий пограничник в “Шереметьево-2”, обнаружив, что Морозевичу еще нет восемнадцати, спросил, с кем он летит, а когда узнал, что один, потребовал нотариально заверенного разрешения от родителей. Разумеется, о бумаге никто не побеспокоился, и Саша чуть не остался дома. К счастью, провожавшая его мама еще не успела покинуть аэропорт, и шахматиста в конце концов пропустили в самолет.
Конец этой истории поразителен: юный москвич победил в Лондоне с уникальным количеством очков — 9,5 из 10 — девять побед и всего одна ничья! Морозевича немедленно сравнили с Фишером, вспомнился его результат 11 очков из одиннадцати в чемпионате США тридцатилетней давности.
В дальнейшем Александр не всегда выступал одинаково ровно: проколы чередовались с фантастическими победами, например, в 1998—1999 годах он выиграл шесть супертурниров подряд, в том числе чемпионат России и состязание в испанском городе Памплоне, где набрал 8 очков из девяти.
В один момент Морозевич занимал четвертую позицию в мире, уступая только Каспарову, Крамнику и Ананду. А совсем недавно в чемпионате России в Красноярске гроссмейстер разделил 1—2 места со Свидлером — завоевать вторую чемпионскую медаль ему помешал только чуть худший коэффициент (а другой наш герой, Александр Грищук, разделил 3-е место в чемпионате).
Морозевич — один из самых оригинальных шахматистов современности. Когда смотришь на демонстрационной доске его партию, получаешь большое удовольствие, правда, все фигуры висят в воздухе, короли открыты, и разобраться, кто кого, невозможно. Пока считаешь, сколько на доске коней и слонов, неожиданно обнаруживаешь, что соперник Александра уже успел остановить часы.
А прошлым летом Морозевич вдруг сделал сенсационное заявление — он переходит в шахматные любители: отказывается от специальной подготовки, от поисков турниров, будет играть только в свое удовольствие, когда захочется. И на год объявил тайм-аут. Причина такого демарша до конца неизвестна: то ли Александр решил, что при нынешней системе розыгрыша первенства мира нельзя быть полноценным профессионалом — многое зависит от обстоятельств, которыми ты не в состоянии управлять. То ли понял, что, кроме шахмат, в жизни немало интересного. Годичный перерыв, кажется, пошел на пользу для его... профессиональной карьеры — творческий кризис был преодолен, и снова одна победа сменяет другую.
Своеобразие и оригинальность нашего героя однажды тонко подметил Виктор Корчной. Его спросили мнение об Александре Морозевиче, большом оригинале и в жизни, и за шахматной доской.
“Очень интересный человек, — ответил Корчной, — но с ним трудно вступить в контакт. Вот во время нашей партии Александр произнес какие-то слова, но я не понял и переспросил: “Вы что-то сказали?” Он промолчал. В этот момент подошел Каспаров и перевел: “Он предложил вам ничью”. Как видите, без помощи Гарри поговорить с Морозевичем было бы невозможно. Но незаурядные шахматисты вообще странные люди. Так что, исходя из этого, Александр прекрасный гроссмейстер”.
Александр Грищук
Интересна родословная нашего второго героя. Дедушка Грищука — физик, причем физик не простой — он академик, вице-президент Академии наук и директор Института физических проблем им. Капицы. А бабушка, думаете, домохозяйка? Ошибаетесь, она тоже физик, доктор физико-математических наук. Познакомились дедушка с бабушкой еще студентами, в физтехе. А что же родители? Наверное, какие-нибудь спортсмены, и Саша пошел по их стопам — решили вы. И снова промашка! Папа и мама тоже физики и тоже познакомились студентами в физтехе! Вот такая дружная семья — “физики в квадрате”.
Александр закончил школу довольно рано, в 15 лет, и тут встал вопрос ребром: куда податься — в физику или в шахматы? Нетрудно догадаться, что при “правильном” выборе блестящая карьера ученого-физика была Грищуку гарантирована: уж как-нибудь к окончанию физтеха кандидатскую он бы подготовил (а во время защиты ему присвоили бы докторскую степень). К тридцати годам Александр стал бы членом-корреспондентом, а может быть, и академиком. Но потом пришлось бы ждать до 86, как Гинзбургу, Нобелевской премии. Это Саше показалось скучным, и он подумал, что лучше года в 22, как Каспаров, стать чемпионом мира...
Тогда на семейный совет пригласили его тренеров, международных мастеров Александра Никитина, который когда-то открыл Каспарова, а с Сашей занимался до 10 лет, а также Анатолия Быховского, опекающего его уже целое десятилетие. И мнения шахматистов и физиков разделились, причем самым неожиданным образом: Никитин и Быховский, не понаслышке знавшие о том, что жизнь шахматного профессионала довольно рискованная, ненадежная, проголосовали за физику. А вот Сашины родственники, сплошь и рядом физики, наоборот, проявили свободомыслие и либерализм, свойственные большим ученым, не стали заставлять сына и внука идти по их стопам, а предложили ему самому сделать выбор — между шахматной теорией и теоретической физикой. Так шахматы взяли верх над физикой.
Александр Грищук тоже из шахматных вундеркиндов. Гроссмейстером стал в 16, раньше всех трех “К”. В 1999-м выполнил пять гроссмейстерских норм. А в 2000 году, на первенстве мира ФИДЕ в Индии, семнадцатилетний Грищук был близок к тому, чтобы выйти в финал (в полуфинале проиграл Широву решающую партию, в которой стоял на победу). При большей удаче Александр должен был сыграть с Анандом, тем самым как минимум обеспечил бы себе титул вице-чемпиона мира.
Конечно, юные шахматные гении, в том числе Морозевич и Грищук, чувствуют себя сегодня несколько растерянными: путаница в розыгрыше первенства мира лишает их четкой и ясной цели, естественной для шахматистов мотивации — подняться как можно выше на Олимп, а при благосклонности фортуны завоевать корону, то есть “шахматную Нобелевскую премию”. Но что поделаешь, если сам Каспаров оказался в таком же сложном положении.
Если сравнивать Морозевича с Грищуком, то у второго Александра есть определенные преимущества: во-первых, он на шесть лет моложе своего друга-конкурента и, что еще важнее, коммуникабельнее его, недаром пользуется безоговорочным авторитетом среди шахматистов своего круга, хотя и младше всех. Как следствие, Морозевич находится в вечном поиске тренера и даже на прошлогоднем турнире претендентов в Дортмунде был в гордом одиночестве. Другое дело Грищук — у него есть верный и надежный тренер Анатолий Быховский, с которым всегда можно поговорить и о шахматных новинках, и о жизни.
