4 декабря жюри литературной премии “Букер — Открытая Россия” за лучший русский роман назовет лауреата 2003 года. В шестерку финалистов вошел Леонид Зорин с романом “Юпитер”. Прекрасный драматург и талантливый прозаик неподражаем во всех жанрах.
Он появился на свет в Баку 3 ноября 1924 года. Лет с четырех-пяти начал говорить в рифму, а потом и записывать свои тексты. Знаменитый азербайджанский поэт Самед Вургун читал своему другу-поэту стихи десятилетнего мальчика. Сам Горький предсказал его литературный успех. Предсказание оправдалось — в 16 лет Леню приняли в Союз писателей. Но прославили автора не стихи, а пьесы: “Варшавская мелодия”, “Покровские ворота”, “Царская охота”. Его “Римскую комедию” (“Дион”) поставил Товстоногов, но публика спектакля не увидела.
Сюжетная канва романа “Юпитер” (журнал “Знамя”, №12, 2002 г.) на первый взгляд классически проста: плодовитый драматург Полторак, “прохвост и недомерок”, заляпавший своими руками историю, принес в театр драму “Юпитер”, где свел нос к носу отца народов с Пастернаком, Мандельштамом, Булгаковым, Ахматовой, Мейерхольдом. Главреж театра поручает сыграть роль Юпитера Донату Ворохову, 50-летнему актеру, чей театральный авторитет бесспорен. Актер в смятении: Сталин сделал его сиротой, отец Доната погиб в 1937-м. Для него кремлевский диктатор — ненавистный тиран.
От роли Ворохов не отказался: профессиональное любопытство заставляет актера влезть не только в шкуру, но и в душу Юпитера. Все написанное о нем Донат знает, но не в его мыслящей натуре судить о ком-либо с чужих слов. Он имеет привычку набрасывать в блокнотике житейские впечатления. А что если почувствовать себя клоном Юпитера, разгадать психологические импульсы, определявшие его непредсказуемые поступки в отношениях с творческой интеллигенцией? Донат начинает вести дневник роли.
Эти придуманные внутренние монологи Юпитера — блестящий ход романиста. Они очень естественны, в них — узнаваемая лапидарность слога кремлевского горца, медленная, логически выверенная тактика человека, знающего себе цену и умеющего загнать противника в угол, мучить до тех пор, пока тот не отупеет от страха.
Нам предоставлена возможность рассмотреть известные факты из жизни великих поэтов, писателей под иным углом, без адвокатских оправдательных речей. В противостоянии творцов и власти свои симпатии мы, почти не рассуждая, отдаем страдальцам, потерпевшим от режима. У Зорина и его героя принципиальная позиция. Она вносит в устоявшийся стереотип суждений о людях искусства доказательство от противного: “Занятно понять, что же он думает об этих самонадеянных людях, решивших, что их призвал и потребовал к священной жертве Аполлон”.
Мы все слышали или читали о том, как кремлевский Юпитер позвонил Пастернаку. Или о его роли в трагической участи Мандельштама. Герой Зорина исходит из возможного допущения того, что Сталин мог чувствовать и понимать мастерство Пастернака, гениальность Мандельштама. Юпитер сам в молодости сочинял стишки, а потому на правах равного въедался в тексты стихотворений Мандельштама, испытывал удовольствие от прекрасно найденных образов. Он сам подписался бы под строкой “сброд тонкошеих вождей”, так она точна. Он иронизирует над концовкой: “...и широкая грудь осетина”. Действительно не ахти.
Поэт поэта всегда читает придирчиво и дотошно. Не забудем, что Леонид Зорин — тоже поэт. И у него самого могут быть неприятия того или иного стихотворения даже великого поэта. Ему самому и его герою кажется провидческой строка из более раннего стихотворения Мандельштама — “И меня только равный убьет”. Эта внезапно сорвавшаяся с языка строка становится близкой мишенью — осталось только взять смертоносный прицел. Вызов брошен — Юпитер ссылает поэта. Пусть поживет в страхе. Подрожит. За это слово “равный” — удар смертельный будет нанесен. Поэтическое превосходство Мандельштама пробуждает в Юпитере тайную зависть. Не простится поэту “неудержимая злость” стихотворения про кремлевского горца.
В этом романе зрелый мастер сосредоточен на осмыслении темы жизни и смерти. И, конечно, собственный опыт автора перевел решение этого вечного вопроса из философской категории в личную, индивидуальную для каждого человека глубину. В 29 лет Зорин написал пьесу “Гости”. Ее поставил главреж театра Ермоловой Лобанов. Но на нее обрушилась карающая советская идеология. Талантливый постановщик лишился театра. Автор испытал потрясение от такой несправедливости. Он потом оценит этот беспощадный урок: “Я был слишком молод и не слишком закален — мой организм бурно отреагировал на серьезное столкновение с режимом. За “Гостей”, за этот первый крик, я заплатил после 30-летнего молчания тремя годами больницы. Но теперь я знаю, что это были полезные годы. Очень важно увидеть смерть...”
Зорин обращается к давнему телефонному разговору Сталина с Пастернаком: не умея и не желая защитить Мандельштама, Пастернак невпопад произнес, что хотел бы поговорить со Сталиным о жизни и смерти. Сталин помолчал и положил трубку. Юпитер у Зорина расшифровывает это многозначительное молчание: “Что он знает о жизни и смерти, чтобы судить о них? Ничего. Ни жизни своей на кон не ставил, ни смерти он не смотрел в глаза. О жизни и смерти знает тот, кто решает, кому умереть, кому нет. Если он полагает, что это Бог, то это серьезное заблуждение. Есть кому решать, кроме Бога...”
Непомерно честолюбие кремлевского вождя. В духовном писании он искал оправдание своей гордыне: “А был ли Иисус честолюбив?” И находил честолюбие в признании Христа: “Идите за мной, и вы узнаете”. Виртуозный манипулятор чужими судьбами, романный Юпитер, вообразивший себя превыше Бога, вдруг приближен автором к рядовым. Зорин-психолог озвучивает моменты душевных мук и разрушительного одиночества Юпитера. Этот самоанализ драгоценен — автор пробуждает совесть всех, кто захочет приучить себя к познанию своей слабости, своих заблуждений и ошибок. Юпитер купается в торжестве тщеславия: “Отныне — я один против всех... И тем, что я выстоял, я обязан прекрасному светлому чувству презрения. Оно мне было щитом, опорой, оно меня подняло так высоко”.
Такое неожиданное прочтение актером роли Юпитера испугало и драматурга, и главрежа театра. У Доната Ворохова отобрали роль. От него уходит жена к его другу. Мне показалось, что романист слишком убыстрил события, в один миг обездолил рядового человека, способного в творчестве превзойти самого себя. Роман приблизился к финалу. Но в романном сюжете возник какой-то будничный тупик. И тогда автор ввел в действие случайность, которая, по марксистским определениям, есть “форма проявления необходимости”: актер раздавлен противоборствующими силами 5 марта, в день смерти Сталина.
Финальные главки романа — вершина мастерства прозаика Леонида Зорина. Уже не внутренние монологи, а прямая речь Юпитера в предсмертной агонии: беспомощный, разбитый параличом, на полу, в полном одиночестве, он силится продлить оборванный когда-то разговор с Пастернаком. Его сжигает желание высказаться. Он испытал недоумение, что ему, достойному физического бессмертия, досталась участь рядового умирающего. Юпитер уповает не на Бога: “А Бог не оставил бы того, кто заменял его на земле. Нет, это мертвые сводят счеты. Они отравляют трупным ядом воздух, которым я дышу. Чтоб я задохнулся в их отходах. Напрасно. Не разделю их участи...” Но даже убывающее сатанинское сознание Юпитера не признает поражения: “Меня не стереть из памяти улицы”.
Зоринские пришельцы из прошлого вызывают в читателе нервную дрожь — thrill. Игра с дьяволом — это словно плавание вблизи воронки, уводящей в бездну. Даже театральная попытка разгадать тайные секреты сатаны смертельно опасна. Все это испытал на себе Донат. Придумщик внутренних монологов Юпитера увидел вблизи смерть: “Полетел, полетел, полетел за грань перехода... куда-то обратно, обратно, куда-то на полвека назад в белую тьму моего зачатия”.
Пожелаем Леониду Генриховичу долголетия. Пусть его защитниками станут все таинственные силы, в которые он верит. Талантливый роман букеровского финалиста Леонида Зорина обречен на успех. Кстати, скоро в издательстве “ЭКСМО” выйдет большой том прозы Зорина “Юпитер”, куда вошли пять его романов, в том числе и новый “Забвение”, который будет опубликован в журнале “Знамя”.
