“Вчера застрелился твой герой. Лодочник. Из бочки”. Текстовое сообщение на мобильный пришло утром, а замечено было только вечером. Такое, видно, сейчас время — наш стремительный бег не догнать ни одной сотовой связи… Писал старый друг и очень хороший фотограф.
Он действительно жил в бочке. На берегу Оки, рядом с селом Любичи Луховицкого района. Тот человек. Уже не помню фамилии, только имя и прозвище — Володя Грех. Свою бочку современный Диоген называл хижиной дяди Тома и бункером Гитлера, на самом деле она когда-то была частью водонапорной башни. Внутрь жилья удалось протиснуть старенькую буржуйку, две кровати и ящик пива. Имелось и электричество, так что газеты Грех читал.
Иногда он жил дома в Любичах с женой, но долго удержаться на домашнем быте не получалось. Грех был лодочником с 22-летним стажем, поэтому любимым местом все-таки оставалась река. Поэтому и подрядился перевозить народ с берега на берег за унизительную зарплату — 500 рублей в месяц. Правда, он не говорил “унизительная”, говорил “смешная”. У него вообще все было весело. Дурацкая бочка, собака с уморительным именем Халява и море историй. Мы к нему ездили записывать фольклор. Он раздавал истории бесплатно и помногу, и я знаю по меньшей мере трех столичных журналистов, которые легко публиковали рассказы “из бочки” даже за рубежом.
Любичевская версия о живучести кличек и прозвищ (тут до сих пор не принято называть соседей по фамилиям!) из уст всамделишного лодочника — сюжет не из слабых. За каждым деревенским Горшком, Кладовым, Цилиндром и Свистуном скрывалась яркая линия жизни. Грех рассказывал о старинных кладах, Золотой деревне, кулацких боях старой Руси и селе, с которым не справился сам Иван Грозный. Запиваемые очень плохим пивом, над Окой летели его слова про продразверстки и расстрелы, любовь и верность. Речное прибежище и сам его хозяин казались нереальными, будто сошедшими со страниц сборника фольклора.
— Ты оно, вишь, все пишешь, а ложкой наворачивать забываешь…— Грех кивает на котелок с рыбным супом.
— Откуда стерлядь?
— Из Оки, да, вишь, все ишо водится, зараза вкусная… Знал бы, что вы приедете, раков бы наловил.
Ему и деньги не нужны! У Греха на этот счет была своя особенная философия. Еда — в реке, пиво регулярно преподносят благодарные пассажиры, а больше ничего и не надо.
— Когда был помоложе и посильнее, охотился, — рассказывает Грех. — Бывало, пешком доходил от Любичей до Мурома. Шкурки убитого зверья тогда хорошо брали. Привык, вишь, чтоб небо — над головой, ветер — в лицо, сам себе хозяин. Не люблю зависеть от кого-либо. Да и все местные любят свободу. Правда. Нищих здесь не было, крестьяне в двухэтажных домах жили!
Помимо своих основных функций Диоген-лодочник за все те же 500 рублей был еще и психологом. Людские откровения в прибежище Греха звучали часто, благо слушали их только Ока, лодочник и Халява. Доморощенный деревенский мыслитель утешал людей как мог.
— Вишь, как оно все обернулось, жили-жили, все вокруг колхозное, все вокруг мое. А потом бац — и свобода! А мы ж уже не приспособленные к ней, теряется человек. Нужно, вишь, остановиться, оглядеться и мириться с нею, жизнею-то.
Соседи рассказывают, что в последнее время он решил заняться фермерством, но что-то не заладилось. Застрелился дома, охотничье ружье — в рот, и всему конец. Человек, который мирил людей с этой жизнью, в своем собственном с ней разговоре, видно, не нашел последнего аргумента...
