Вы когда-нибудь видели солдатскую казарму с евроремонтом и пластиковыми стеклопакетами на окнах? Вряд ли... А такая казарма есть. Принадлежит она 1-й отдельной стрелковой бригаде охраны Минобороны и находится по адресу: Москва, Большая Серпуховская, 35.
Бригада подчинена Генштабу, и все, кто в ней служат, охраняют столичные коридоры военного ведомства. Первые казармы были построены здесь — тогда еще на окраине Москвы — в 1869 году. В них размещался Чернышевский полк. От него остались лишь старинные здания да короткое название — “Черныши”.
Несколько лет назад проходить вдоль шелушащихся и разваливающихся старинных стен было неприятно. Теперь все изменилось: покрашенные здания “подросли” на этаж, окна сверкают белизной. А заглянув внутрь (окна выходят прямо на улицу), можно увидеть идеально ровные своды старинных потолков и дорогие светильники. Не воинская часть, а прямо офисный центр. Наконец-то наши солдаты стали жить как люди!
Значит, не все так плохо, если Минобороны может позволить себе такой роскошный ремонт. Но все-таки: сколько он стоил? На этот вопрос нам ответили военные строители. Все работы финансировались из бюджета Минобороны. Крупных подрядчиков было три. Только одному из них — УНР-262 — начиная с 1999 года было перечислено 306 млн. рублей. Полную стоимость ремонта строители назвать отказались, ограничились косвенными данными. По их словам, на деньги, которые были выделены из бюджета Минобороны “Чернышам”, можно построить жилье для 11 тысяч бесквартирных офицеров (сейчас их в Москве по всем частям центрального подчинения примерно 13,5 тысячи).
— Мы все время удивлялись, с каким размахом здесь пришлось строить, — рассказал один из строителей, работавших на этом объекте. — Даже шутили, что в военном бюджете деньги, наверное, заложены только на строительство шахт для “Тополей” да ремонт этих казарм. Каждый стеклопакет в ней стоит $600, а их тут не менее шестисот — вот и считайте: на одни окошки $360000 пошло! А гараж — это ж просто Пассаж: тонированные стекла, блестящие перекрытия... Вряд ли там будут стоять военные “УАЗы”. Обычное дело: мы строим-строим какой-нибудь объект в воинской части, и как только сделаем из него конфетку, эту часть сразу же сокращают. “Конфетка” достается коммерсантам в погонах или их родне.
Возможно, все-таки в этом евроремонте нет никакого тайного умысла, а просто бригаду хотят сделать образцово-показательной воинской частью? Как же, наверное, хорошо должны жить в ней офицеры, если такие деньги тратятся на солдатские казармы? Ведь тех самых 306 млн. рублей, которые были выплачены только одному из трех подрядчиков — УНР-262, хватило бы на собственное жилье всем 300 офицерам бригады.
Но оказалось, что живут они все в основном в общежитиях, которых два. Одно — рядом с евроказармами (и выглядит так же), а другое — в нескольких кварталах — на Малой Тульской, 45.
Здесь, упираясь окнами в эстакаду Третьего транспортного кольца, стоит панельная пятиэтажка. Стеклопакетов на окнах нет. Местные жители рассказали, что офицеры появились здесь прошлой весной. Дом был подготовлен к сносу, все ждали, что его вот-вот разрушат, но туда вдруг поселили военных. В малогабаритных квартирах живут по 2—3 семьи, и считают,что это — рай по сравнению с тем, в каких бараках они жили раньше.
Но если у Генштаба есть деньги на евроремонт казарм, почему у них офицеры живут в бараках и домах под снос?
Интересно, что даже на косметический ремонт аварийного дома денег в Генштабе не нашлось. Ремонтировали “новое” жилье кто как мог. Делали все в основном солдаты. “Пока ремонтировали, — рассказала женщина из соседнего дома, — бегали к нам в подъезд и просили то хлебушка, то денег. Я дала как-то одному 15 рублей, а сама думаю: “Наверное, пива купит — зря дала. Не может же быть, чтобы солдат из части, где такие шикарные казармы, был голодным”. Но смотрю: бежит обратно без пива. Купил батон, кусает его на ходу и пепси-колой запивает. Значит, не обманул — голодный все-таки...”
Выходит, никакая это не образцовая часть, а самая обыкновенная. Как и везде: бесквартирные офицеры, голодные солдаты, неуставные отношения...
За годы военной реформы профессиональный язык генералов пополнился новыми терминами. Пожалуй, самый нужный из них — “оптимизация”. Под лозунгом оптимизации Генштаб может протащить любые сокращения и реформы — даже если они нужны только для того, чтоб освободить понравившееся здание. Что дальше будет с этим зданием — большой вопрос. Скорее всего там разместятся всякие “фонды помощи ветеранам” и “союзы семей военнослужащих”, а также фирмы, компании отставных генералов и их родственников, которые занимаются бизнесом в околовоенной среде.
Для этого оптимизаторам нужно лишь все как следует подготовить: теоретически обосновать решение (его потом озвучат руководители военного ведомства), заставить хозяев отремонтировать старые помещения и те, куда переселят сокращенную войсковую часть.
Многие командиры уже заметили: если кто-то из высокого начальства начинает сильно интересоваться их зданиями, а тем более вдруг выделяет большие деньги на статьи ремонта, верный признак — жди оптимизации.
...Вот и отремонтированные евро-“Черныши”, по всей видимости, ожидает та же участь.
Механизм оптимизации отработан до мелочей, и, несмотря на кажущуюся сумбурность процесса, он всегда ведет Генштаб к победе.
1-я стрелковая бригада раньше делила помещения в “Чернышах” с частями Московского округа ВВС и ПВО (сейчас — Командование специального назначения, КСпН). Но несколько лет назад бригаде стало тесно, и округ начали вытеснять по той же схеме оптимизации.
Происходило все стандартно: проверяющие Генштаба составляли документ, что без означенного помещения бригаде невозможно поддерживать боевую готовность. Затем он попадал к начальнику Генштаба. На нем появлялось неизменное “согласен”, и “чужаков” выгоняли в другие помещения. Их приходилось ремонтировать из средств, выделенных на офицерское жилье. Деньги всегда оказывались немалые.
К примеру, чтобы переселить окружное управление ФСБ, к новому месту пришлось тянуть кабели спецсвязи. Это обошлось в 7 млн. рублей. На эти деньги можно было бы построить десяток квартир для офицеров округа.
В мае 2003 года дошла очередь до дома офицеров КСпН. Росчерк “согласен” появился на докладной записке генерал-полковника Александра Рукшина — начальника ГОУ ГШ. Он предлагал передать бригаде здание Дома офицеров округа, где находится также ансамбль песни и пляски ВВС, советы ветеранов, а главное — полевое учреждение Центрального банка РФ. Чтобы переместить его со всеми спецхранилищами, потребуется 200 млн. рублей (это еще — 250 квартир).
Правда, заместитель министра обороны по финансам Любовь Куделина военный банк пока вроде бы отстояла. В следующей генштабовской записке банк и ветеранов было предложено оставить. Но ветераны Генштабу не верят. И у них есть на то основания.
Бывает, из отремонтированных помещений офицеров выселяют и без всякой оптимизации.
Когда из “Чернышей” переселяли управление кадров округа, ему был выделен особняк на Гончарной, 34. Точнее — руины, где обитали бомжи. Начался ремонт. Но оказалось, что здание — памятник архитектуры. На стройплощадке объявились представители комиссии по охране памятников, и ремонтировать дом без их ведома запретили. Управление кадров попробовало было отказаться от особняка: дайте что-нибудь попроще. Но им ответили, что другого ничего нет, и восстанавливать его все равно придется. Прислали бригаду реставраторов, и ремонт превратился в дорогостоящие реставрационные работы.
Когда дом был готов, из Генштаба приехал полковник и заявил новоселам: “Здание придется сдать”. Командующий округом (тогда им был генерал-полковник Геннадий Васильев) приказал выгнать незваного гостя. Больше полковник не появлялся. Зато через пару месяцев объявились два генерала. Один из которых — бывший начальник Генштаба Михаил Колесников. Осмотрев здание, они предложили командующему уступить его на взаимовыгодных условиях некоему фонду. Здание им не отдали. Дежурного наказали за то, что пропустил посторонних. Генералы, обидевшись, уехали.
Почти два года на Гончарной, 34, жилось спокойно. А на днях вновь поступила команда: “Особняк готовить к передаче. Кому — не ваше дело”. Офицеры возмутились: “Когда его за счет округа ремонтировали, было наше?”
На деньги, за которые реставрировался дом на Гончарной, 34, округ мог бы построить почти тысячу квартир.
Сейчас в армии 140 тысяч бесквартирных военнослужащих. 30 тысяч — нуждаются в улучшении жилищных условий, 50 тысяч семей нужно отселить из закрытых военных городков.
В этом году Минобороны получило 22 тысячи 900 квартир. Из них 9 тысяч было направлено на обеспечение жильем увольняемых офицеров.
В бюджете на 2004 год планируется потратить на бездомных офицеров не 16,6 млрд. рублей, как было раньше, а лишь 11,6 млрд. рублей, что даст военным 13,5 тысячи квартир вместо 30 тысяч прошлогодних. Хотя только для того, чтобы не допустить роста бесквартирных очередников в 2004 году, надо было бы построить 33,5 тысячи квартир. То есть новый бюджет гарантирует, что число бесквартирных военных увеличится на 20 тысяч человек.
Хуже всех придется уволенным в последние 2—3 года. Их 120 тысяч. Средний срок ожидания квартиры был всегда 10 лет, но с 2004 года он увеличится до 15—16. Статистика утверждает, что средняя продолжительность жизни мужчин в России — 56—57 лет. Так что до конца очереди дойдут только те из нынешних офицеров, кто уволится в 40 лет. Тем, кто покинет армию в 45 лет, в собственных квартирах пожить, может быть, уже и не суждено.
Но Генштаб, судя по всему, эти проблемы не волнуют. Свои жилищные вопросы генералы успели решить давно. Теперь их больше беспокоит безбедная старость во главе различных фондов, фирм и компаний, которую они себе обеспечивают за счет бесквартирных офицеров и отставников.
