На сцене Большого шли две версии самой печальной повести на свете: одна, ставшая легендой, в постановке Леонида Лавровского, другая — в трактовке Юрия Григоровича. На этот раз балет ставит международная команда: английский режиссер Деклан Доннеллан и его постоянный соавтор художник Ник Ормерод; литовский дирижер Гинтарас Ринкявичюс и хореограф из Молдавии Раду ПОКЛИТАРУ.
— Раду, чем удивит зрителей новая постановка?
— Мне кажется, если хореограф, начиная ставить спектакль, терзается мыслью, чем бы удивить, сделать не так, как было у других, то его работа обречена на провал. Важно не удивить, а увлечь зрителей, дать им настоящие человеческие эмоции.
— Но что-то неожиданное в вашем с Доннелланом спектакле предполагается?
— Да, впервые на сцене Большого театра балерина будет танцевать не на пуантах, а в мягких туфлях, так называемых джазовках. Хореография также будет не классической балетной, а современной.
— Как отнеслись балерины к тому, что им придется сбросить пуанты? Не испугались?
— Нет, хотя я знаю по опыту работы в других театрах, как это трудно. Отказаться от того, к чему тебя приучали с девяти-десяти лет в хореографическом училище, — к танцу на пуантах.
— В балетном спектакле какое тело вам наиболее интересно — мужское или женское?
— Тут у меня нет предпочтений: одновременно интересно и мужское, и женское тело. К тому же в моей хореографии в отличие от классического балета нет типично мужских или типично женских движений. Так, у меня балерина может поднять танцовщика и понести его на руках. Что недопустимо в классическом танце. Возможны любые варианты.
— А народные молдавские танцы, ансамбль “Жок” вам интересны?
— У меня дома много молдавской музыки, есть кассеты с записью выступлений ансамбля “Жок”, и я все это очень люблю. Я даже делал хореографические вечера, где первое отделение шло под молдавскую музыку, потом хореографическая композиция на музыку Софии Губайдулиной, а затем вновь молдавские мотивы. Но танец, естественно, у меня был совсем не народно-сценический, современный.
— Вы легко поступили в хореографическое училище?
— Нет, и это целая эпопея. Я родился в балетной семье, мои мама и папа — солисты балета Кишиневской оперы.
Я сначала поступил в Московское хореографическое училище, это было в 1983 году, потом сломал ногу, не смог восстановиться после травмы, и меня отчислили. Затем были одесское и кишиневское училища, но в конце концов я закончил в 1991 году пермское училище, после чего меня приняли в Минский театр оперы и балета. Там я проработал десять лет, там же, в Минске, как балетмейстер закончил Белорусскую консерваторию по классу Валентина Елизарьева. Поставил у него в театре “Поцелуй феи” — это была моя дипломная работа, а вскоре я уехал. После чего год проработал главным балетмейстером Национальной оперы Молдовы, а теперь я просто свободный художник. Недавно поставил в Киевской опере “Весну священную”.
— А сейчас как свободный художник вместе с Деком Доннелланом ставите “Ромео и Джульетту”. А как прошла ваша первая встреча с Доннелланом и с чего началась работа над балетом?
— Сначала нам надо было понять, способны ли мы вообще к совместному творчеству. Поэтому, прежде чем согласиться на постановку, я и Деклан пошли с несколькими молодыми артистами в репетиционный зал и просидели там часа три, поняли, что в тандеме работать можем, и согласились.
— С какого эпизода началась работа?
— Мы шли с самого начала, по порядку. Так легче, поскольку можно увидеть и понять, что сделано, что нужно делать дальше. Для меня огромная удача работать с таким современным и оригинальным режиссером, как Доннеллан. Он прекрасный шекспировед, может часами рассказывать о творчестве Шекспира, при этом хорошо понимает, что в балете главное — хореография. Но, самое главное, над ним не властны балетные штампы, которыми порой отравлены те, кто долго работает в балете. Смотришь одну, вторую, третью версию “Ромео и Джульетты” — и невольно обрастаешь стереотипами. Но над Декланом эти стереотипы не властны, потому что он идет от Шекспира, а не от Лавровского или МакМиллана. Хотя, как мне рассказывал Деклан, когда-то, лет тридцать назад, на сцене “Ковент-Гарден” он увидел “Ромео и Джульетту” и был потрясен спектаклем. Так что появление в его творческой биографии балета “Ромео и Джульетта” не случайность.
