Певица Бучч, всегда отвергавшая родовые окончания в разговорах про себя, носившая даже (каким-то образом) на щеках нехилую щетину и рассуждавшая о былых стремлениях к перемене пола, нынче планомерно утрачивает всю свою брутальную андрогинность. Бучч выступает теперь с романсами и выпустила даже целую их пластинку (где на обложке себя обозначает по паспорту Еленой Погребижской и красуется в декольте и игривых розочках). Бучч пережила явный кризис (30-летия?) и вышла из него одухотворенной по-новому, мыслящей по-иному... “Полутонов-то в жизни, оказывается, гораздо больше”, — замечает Погребижская. “Интересненько”, — полагает “Мегахаус”.
Вечерок начинается с того, что Лена заваривает чай с мятой и начинает ставить свежезаписанные романсы: “Миша”, “За гитарный перебор”, “Расстались мы”... и еще что-то.
— Эти мне нравятся больше всего... Петр Лещенко, Утесов...
— А я вот, видишь ли, романсов-то не поклонница...
— Ну так и я их не слушаю и специально не куплю. Но эти меня торкнули, я — фэн этого альбома. Я выбрала только те романсы, что сама смогла бы написать. Вот, к примеру, у меня лежал как-то дома один текст Вертинского — учила его перед концертом, смотрела тональности и все такое. В результате получился семейный скандал. Прибегает сама знаешь кто (любимый человек, с которым Лена живет) и кричит: “Это что еще за любовная переписка!” Я говорю: да это же просто Вертинский, я тут вообще ни при чем. Но я бы могла там под каждым словом подписаться. Под такой любовной лирикой. А знаешь как было: узнала, что Саша Скляр с Ириной Богушевской готовят программу на столетие Вадима Козина (а он родился в один день с Вертинским и Утесовым), сказала: давайте я тоже буду, тоже хочу. Ну и прикольно спели: я, Ира, Саша и Гарик Сукачев еще был. А потом подумала — почему бы вообще не попеть это? У меня очень сильный голос и очень большой диапазон. И романсы как раз позволяют играть голосом как угодно. Чего рок-музыка не очень-то позволяет делать.
— То есть свою рок-альтернативную деятельность, надо полагать, ты свернула?
— Не дождетесь... Я полностью поменяла состав своей группы, и теперь все офигительно завертелось заново.
— Хм, так у тебя же были отличные музыканты. Более того, всю музыку ведь писал клавишник Сергей Петухов...
— Ну кроме последнего хита “Встану”. Теперь я сама пишу музыку. Пишу весь новый альбом — к середине декабря должны записать минимум 5 песен. У меня очень вдохновенное состояние.
— А некоторое время назад ты говорила: хочу чуть ли не завязывать со всем этим роком!
— Прошлой зимой кризис сильный был. Состояние беспросветности: альбом висел в воздухе... Я носила песни на радио — одну не берут, про вторую говорят: еще хуже, чем первая; про третью: что же вы нас так лечите, уйдите уже, надоели. И звукозаписывающая компания мне сказала: нет смысла выпускать альбом — его играть не будет ни одна радиостанция. И группа мне сказала: если альбом сейчас не выйдет, мы от тебя уходим. Я оказалась в полной жопе. Даже фанаты начали разочаровываться — чего фигачите одно и то же-то, и где альбом... У меня сложилось впечатление, что окружающая среда начала ждать, пока мы потонем, пока я скажу: ну ладно, ребят, вы правы, хорошо, ничего не получилось. А я сказала: ХРЕН! Раз так не получается, пойдем по-другому, напишу песню у другого композитора. И “Встану” моментально тогда всосали на радио. Сразу выпустился альбом. Просто когда бьешь в стену, а она не пробивается — можно начать бить в другую стену или поменять точку, на которой сам стоишь. Я четко знаю, что буду выживать в любой ситуации, чего бы там ни складывалось. А выживание в моем понимании — это успех.
— Когда ты только появилась, ходила с лозунгом: хочу быть круче, чем Земфира!
— Разве так это звучало? Я говорила: мне нужен такой же успех, как у Земфиры.
— Ты говорила: хочу быть номер 1!
— Номер 1 может быть разный. Вот сейчас Алла Пугачева — ведь все равно номер 1, ее не своротишь с легендарных лавров-то. Земфира тоже, типа, номер 1. Хотя уже поспорить можно: творческая пауза-то несколько затянулась. Ну, например, и “Тату” ведь номер 1, и Шнур, и Глюкоза. Таких номеров в принципе вариативно. Но факт, что эта номероодинастость каждый раз измеряется четкими критериями — количеством людей на концертах и количеством проданных дисков. И я буду номер 1: никому больше не дам обкусать свою самореализацию в музыке (прошлые музыканты вроде как ущемляли буччевскую самобытность. — К.Д.). И я знаю, как иметь большой успех. Вот Ван Гог, если бы был современным человеком, не сделал бы такой глупости, чтоб умереть в бедности и безвестности. Потому что сейчас успех — это просто вопрос технологий. Я знаю, как выбирают президента, за счет каких средств, пиар-алгоритмов (девушка немало отпахала корреспондентом в идеологической таки программе “Время”. — К.Д.). Я понимаю, что это машина, знаю, что нужно для воплощения проекта. Привлечь деньги, убедить инвесторов на вложения — я же не идиот, чтобы этого не суметь. Я могу сделать грамотный пиар, четко построить образ. Это все известно.
— Многие считают: из Погребижской получился бы гениальный менеджер, суперуспешный продюсер. Гораздо более успешный, чем артист. С ее-то жесткой, волевой, мужской хваткой, математическим умом...
— Да сказки это все. Про то, что артист обязательно должен быть невменяемой личностью (алкоголическо-наркоманистой), озаряемой вдохновением ночами е...анашкой... Несущей всякую околесицу и бессвязность. Скрывающей, что у нее
все с логикой отлично и с пониманием законов бизнеса. Чтоб не сказали: фигня какая-то, нечестняк, что за артист такой?.. А артисту собственноручно индустрию под собой строить правильно, поскольку она работает на продвижение того, что ты хочешь миру сказать. Главное, чтоб было, что сказать. А у меня этого — до фига.
— Твой новый “построенный” образ — это внезапная женственность? Историю с андрогинностью теперь сознательно отодвигаешь?
— Считается, что, если ты один раз сделал декларацию, должен всю жизнь ее придерживаться. Но это тухляк. Внутренне я не меняюсь никак, я тот же самый человек, что и 10, 5 лет, год назад. Но я поняла сейчас: хрен ли клониться в какие-то одни рамки? Если есть и мужчина, и женщина (надо полагать — в ней живут, умещаются. — К.Д.) — почему всегда надо выбирать мужчину? Давайте посмотрим и другую сторону.
— То есть тебе стало нравиться ходить с подкрашенными губками, глазками?
— Более яркий макияж стал сейчас актуален.
— А в платьях декольтированных тебе удобно?
— Когда романсы надо петь — это прям очень в жилу. Хотя не скажу, что мне очень удобно.
— И формы свои стала всячески показывать. Маечки облегающие натягивать.
— Так отчего ж их не показывать, если я хорошо выгляжу? Я занимаюсь этим вопросом.
— Капусту, что ли, ешь? Еще скажи: силикон вставила.
— Ничего я не вставляла. Но если у меня живот плоский и накачанный — чего же я его буду прятать?! Сексуальность еще никто в рок-музыке не отменял.
— Может, у тебя еще и бойфренд завелся? Вот тут британская рок-девушка Скин давеча в Москву приезжала, так заявила: была я раньше лесбийской иконой, а теперь въехала в разные полутона и закрутила любовь со своим гитаристом!
— У меня никакого бойфренда нет. С чего бы ему появиться-то? Ничего неорганичного я для себя не делаю. Если мне не нужен никакой бойфренд — значит, у меня его нет. А если я считаю, что уместно петь романсы в платье — то я буду это делать. Только оно должно мне идти однозначно.
— Вот по поводу всяких френдов. На твоем дне рождения, помнится, отмечаемом в одном рок-клубе, случился неожиданный твой сценический альянс с девицей Сургановой...
— Светой?
— Светой, Светой. Закралась даже мыслишка: уж не задумывается ли крамольный проект “Ночные снайперы-2” (или “Полночные, допустим, снайпера”), только роль Арбениной на фоне скрипки будет стараться выполнять Погребижская? Смешновато бы было...
— Видишь ли, я крайне самовлюбленный и амбициозный персонаж. Это значит, что я всегда буду продвигать себя и свои музидеи. Я не очень командный игрок для дуэтов-то.
— А может, Сургановой и хочется быть ведомой кем-то...
— Нет, у нас у каждой своя дорога. Мне всей этой хрени, пиар-замутов, чтоб писали-болтали, не надо. Мне надо, чтобы в декабре у меня появился офигенный радиосингл, а весной чтоб вышел мой новый альбом. А спеть тогда на сцене с Сургановой мне захотелось просто так. Она — человек хороший. Спели песню Пугачевой, прикололись.
— А вот еще твои эксперименты на концертах с перепеванием Фредди Меркьюри... Как ты решилась-то: это ведь икона, такому уровню соответствовать надо...
— Я высоко оцениваю свои вокальные данные. Я думаю, они адекватны творчеству Фредди Меркьюри. Хотя, конечно, он такой один. И не надо стараться петь, как он, а хочется просто преломлять его песни, не злоупотребляя.
— То есть не боишься, что тебя за покушение на легенду будут закидывать тухлыми яйцами?
— Знаешь, Меркьюри перепевали как минимум два человека. И про обоих потом говорили, что группа “Queen” воссоединится теперь, взяв их на вокал. Я имею в виду Джорджа Майкла и Робби Уильямса. А они ведь — совсем не запредельные ориентиры.
PS. Ну если “Queen” вдруг воссоединится с новой солисткой Буччем — то-то национальной гордости, понимаешь, прибавится.
