Новые подробности — в деле о картине Рубенса “Тарквиний и Лукреция”, оцениваемой в 100 миллионов долларов. В распоряжении “МК” оказались копии документов судебных органов немецкого города Потсдама. Они касаются нашумевшего уголовного дела против так называемой русской мафии, которое было возбуждено в июле этого года. Теперь эти люди трактуются потсдамским судом как “банда”, им вменяется “укрывательство имущества, добытого преступным путем”, а в деле появились еще КГБ, арабы и однофамильцы.
Напомним вкратце предысторию. В 1999 году предприниматель Владимир Логвиненко приобрел на нашем антикварном рынке старую картину. Поскольку холст был в ужасающем состоянии (он утратил почти 80% красочного слоя), новый владелец решил его отреставрировать. Затем эксперты установили, что полотно принадлежит кисти великого Рубенса. Логвиненко тут же поставил в известность Министерство культуры. История картины следующая. До 1942 года она находилась в картинной галерее Потсдама, затем ее “реквизировал” Геббельс и повесил в доме своей любовницы. В апреле 1945 года в этом доме поселился комендант Бранденбурга Дорофеев, который вывез затем картину в СССР. Уже в наши дни дочь Дорофеева продала ее антикварам, а они, в свою очередь, Владимиру Логвиненко.
Через своего представителя в Швейцарии Мориса Рамзайера он предложил потсдамскому музею вернуть картину за компенсацию. Приехавшие в Москву куратор Фонда прусских дворцов Герт Бартошек и реставратор Барбара Якиш признали в полотне подлинник. Далее история приобретает неприятный для нынешнего владельца шедевра оттенок. Вместо переговоров выходят статьи в “Шпигель” и “Гардиан”, где Логвиненко представлен как “русский мафиозо”, вслед за этим потсдамский суд возбуждает уголовное дело и незамедлительно принимает решение.
В распоряжении редакции два документа: обращение прокуратуры Потсдама к Генпрокуратуре РФ об оказании правовой помощи (с пометкой “Очень срочно!”) и решение суда первой инстанции Потсдама. Даже беглого знакомства с текстами достаточно, чтобы сделать выводы: решение немецкие судебные власти выносили явно спешно и поверхностно — не секрет, что документы готовились к предстоящей встрече Герхарда Шредера и Владимира Путина. Откуда-то возникает арабский след: “...неотложность запрошенных мероприятий обыска и ареста имущества вытекают из того, что обвиняемые... находятся в контакте с лицами в арабском регионе, которые готовы к нелегальному приобретению известной и ценной картины...” Содержание документов вызывает и другие вопросы. Как, например, в обвинительном заключении возник другой Логвиненко, только Владимир Александрович, а не Владимир Алексеевич? Логвиненко номер два в судебных документах обвиняют в том, что он “с большой вероятностью находится в родственных отношениях” с предпринимателем Логвиненко и поддержал его “при подготовительных действиях” (?).
Мы связались с обоими российскими фигурантами уголовного дела по “Рубенсу”. Логвиненко-бизнесмен:
—О том, что в деле появился мой почти полный тезка, я узнал, когда мне показали документы Потсдамского суда. Владимир Александрович никакого отношения не имеет ни ко мне, ни к Рубенсу. Мы подали апелляцию на судебное решение, но ответа еще не получили. Я не исключаю обращения в Страсбургский суд.
— Откуда судьям из Потсдама так хорошо известно ваше материальное положение?
— Когда я увидел список своего имущества, я был просто потрясен. В течение нескольких месяцев были непонятные звонки, мой водитель неоднократно замечал за нами “хвост”, в квартиру приходили какие-то странные электромонтеры... Я уже готов поверить, что судебные власти иностранного государства следили за гражданами другого государства на его же территории.
— Где сейчас находится “Тарквиний и Лукреция”?
— На временном хранении в запасниках Пушкинского музея.
— Ваши дальнейшие действия?
— Во-первых, меня глубоко возмущает то, что я уголовно обвиняемый в Германии. Это означает, что я, во-первых, невыездной, во-вторых, это очень сильное моральное давление. Если раньше я собирался предложить Германии вернуть Рубенса за стандартную в таких случаях компенсацию (от 30 до 50%), то теперь у меня возникает решение ничего не отдавать, а передать картину одному из наших музеев, скорей всего в Эрмитаж.
73-летний Логвиненко-пенсионер:
— К этой картине я не то что не имею отношения — я вообще к живописи не имею никакого отношения.
— Почему же немецкая прокуратура выдвигает против вас обвинение?
— Знаете — мне так кажется, что они сами понимали, что дело шито даже не белыми, а красными нитками, искали для Шредера аргументы перед встречей с Путиным. Думаю, у них был список граждан России с инициалами Логвиненко В.А. А именно меня приплели к этому делу, потому что я чекист. Только откуда немцы об этом узнали, это вопрос.
— Вы работали в КГБ?
— С 1952 по 1988 годы, в том числе начальником подразделения по борьбе с терроризмом, а в последние годы перед пенсией — в центральном аппарате, в контрразведке. Немецкие прокуроры, видимо, сочли это обстоятельство важным фактором в деле, и, видите, я из борца с терроризмом по их воле сам стал “бандитом”...
— Вы действительно не родственник того Логвиненко?
— Я не являюсь его родственником, более того, у меня из ныне живущих вообще нет родных с нашей фамилией.
— Вас уже вызывали в прокуратуру для дачи показаний?
— Никто меня никуда не вызывал. Немцы тоже со мной не общались. Единственное, после того, как мое интервью прошло по телевидению, на меня обрушился шквал звонков.
— Вы будете требовать компенсации?
— Да, за возмещение морального ущерба. Я настолько возмущен этой историей, что у меня даже стало прыгать давление. Мною уже написано обращение президенту Путину и в Генпрокуратуру, откуда я получил ответ, что мое письмо принято к рассмотрению. И вообще, я вам скажу: я как чекист, проработавший на оперативной службе более 30 лет, и как юрист считаю, что дело по поводу картины Рубенса полностью сфабриковано немецкой стороной.
Как известно, встреча Шредера с Путиным в Екатеринбурге 9 октября в отношении ситуации с шедевром не принесла ничего нового. Потсдамский суд требует выдачи картины безвозмездно. Но на днях министр культуры Михаил Швыдкой полностью поддержал нынешнего владельца произведения Рубенса. “Ситуация с картиной крайне простая, — сказал министр. — Человек был добросовестным приобретателем, третьим покупателем этой картины, он потратил свои деньги”. По мнению Швыдкого, “необходимо искать финансовый компромисс... Тут возможны варианты, но это не предмет уголовного преследования”.