Ирине Цывиной судьба даровала большое счастье. Такое, что не каждой женщине достается. Ее первым мужем стал мужчина, о котором она могла только мечтать и видеть сны, — Евгений Евстигнеев. Восемь лет вдвоем — последние восемь лет его жизни — пролетели для нее как один день.
Но не зря говорят, что счастье надо заслужить. Выстроить его, выстрадать, выносить как дитя. Потому что если большое счастье выпадает на долю слишком рано, чаще всего страдать приходится потом... Это называется — зависть богов.
Сейчас у Ирины огромное горе. Такое, что не каждой женщине достается.
У нее украли дочь.
Ира была совсем девочкой, когда судьба свела ее с Евгением Евстигнеевым. В 19 лет она приехала в Москву из Минска и поступила в Школу-студию МХАТ. Когда Ира училась на втором курсе, Евстигнеев пришел выбирать артистов для спектакля и сразу предложил ей главную роль. Она смотрела на него с восторгом. Еще бы: великий артист, учитель, бог! Когда Евстигнеев начал за ней ухаживать, Ира даже не сразу поняла, что происходит. Она была беспросветно наивна. Наивна — без дураков!
Их брак оказался на редкость счастливым. Ей доставляло огромную радость заботиться о нем, выбирать ему одежду, создавать уют дома. “Я выросла с мамой, — рассказывает Ирина. — Мне был год, когда не стало отца. Наверное, поэтому меня всегда тянуло к мужчинам значительно старше меня. Сейчас я понимаю, что в моей безумной любви к Евстигнееву присутствовал элемент “отцовских” отношений. Он опекал меня и делал мою жизнь абсолютно безоблачной. У нас никогда не возникало конфликтов. Он был мудрым, необыкновенно добрым и мягким. Мне всегда внушал: не надо ни с кем ругаться, потерпи, все будет хорошо. Восемь лет я прожила словно в вакууме — в любви и благополучии. И считала, что иначе быть не может. Я не знала, что такое ложь, грязь, зависть. У меня не было опыта недоверия людям”.
Почему я так подробно излагаю предысторию? Да потому, что она во многом объясняет дальнейший ход событий в жизни Ирины. К ее первой семье больше всего подходит слово “идиллия”: они жили счастливо и... Нет, они не умерли в один день. Их разлучила смерть. Ирина похоронила мужа и осталась одна. Лицом к лицу с реальной жизнью.
Она мечтала родить Евстигнееву ребенка. Но — не сложилось. За год до его смерти, на гастролях, у Ирины случился выкидыш. Врачи сказали: желательно отложить новую беременность по меньшей мере на год. Ира до сих пор казнит себя, что послушалась. А Евгений Александрович словно предчувствовал будущее — как-то раз сказал жене: “Если у нас не получится родить, обещай мне назвать своего будущего ребенка моим именем. Оно подходит и девочке, и мальчику”. Она возмутилась: “Что значит не получится?!” Он объяснил спокойно: “Это значит — если я умру”. Она не хотела даже слушать. Но слова оказались пророческими.
После смерти Евстигнеева прошло немного времени, когда Ирина встретила Георгия Пусепа. Их познакомил общий приятель в Доме кино. Представил его как успешного продюсера, нашего бывшего соотечественника, который теперь живет в США. Георгий действительно показался ей интересным мужчиной. Но больше всего Ирину поразило его отношение к ней. Он держал ее за руку, смотрел в глаза, был чуток и внимателен. А ей так нужна была чья-то поддержка. Когда они сели в машину возле Дома кино, его первые слова были: “Ты можешь родить мне ребенка?” Она опешила. А он продолжил: “Просто мне уже 42 года, а у меня нет детей”.
Наверняка большинство женщин сразу бы насторожилось от такого стремительного напора. Но не Ирина. И дело даже не в отсутствии жизненного опыта. Сам того не зная, Георгий попал в самую больную точку. Ира сама не раз прокручивала в голове ту же фразу: “Мне скоро 30, а у меня нет детей”.
Чуть позже выяснились кое-какие подробности. Георгий (он сразу попросил называть его Жорой) признался Ире, что дети у него все-таки есть: дочка Катя, которая живет в Риге. “Он говорил, что мать Кати, Татьяна — циничная стерва, — вспоминает Ирина. — Она родила ребенка только ради того, чтоб уехать с Жорой в Америку. Но у нее ничего не вышло, и теперь она не дает отцу общаться с девочкой. И он очень переживает”.
На самом деле история выглядела иначе. В начале перестройки Пусеп съездил к себе на родину в Ригу и познакомился там с девушкой Таней. Когда он вернулся в Штаты, у них завязался роман по телефону. К тому времени Жора уже 13 лет был женат на американке Сандре, но детей у них не было. Вскоре он пригласил Таню в Америку. Снял для нее маленькую квартирку, где они и встречались. Когда Таня поняла, что беременна, радости Жоры не было предела: он умолял ее оставить ребенка и обещал сразу развестись. Но на пятом месяце ее беременности ему вдруг пришло в голову, что у него и так проблем хватает. “Не надо тебе рожать в Америке, уезжай в Ригу”, — сказал он Тане.
“Она оказалась еще наивнее меня, ей было всего 18 лет, — говорит Ирина. — Она вернулась в Ригу, родила там Катю и стала ждать любимого. А он все не приезжал. Наоборот, окончательно переселился к жене. Эта история тянулась 3 года: он ненадолго приезжал к Тане и снова исчезал. В один из визитов ее терпение лопнуло, и она захлопнула дверь перед его носом. Он пострадал немного и стал искать новую жертву... продолжая жить с Сандрой”.
Ирине предстояло во многом повторить судьбу Татьяны. Но пока она об этом не подозревала. У нее начался бурный роман с Георгием. Он легко ее очаровал. Она совсем не привыкла жить одна. Чувствовала себя потерянной и готова была принять помощь любого, кто пожалеет ее. За 8 месяцев знакомства они встречались месяца три. Остальное время (вы уже догадались?) — роман по телефону. Еще в самом начале отношений она сказала: “Ты женат, это нехорошо”. Он убедил ее, что мечтает об их общем ребенке. И что его брак давно сошел на нет.
В очередной его приезд Ира забеременела. Жора обрадовался и пригласил ее “посмотреть Америку”. Там она была буквально потрясена увиденным: Жора снимал крохотную студию, спал на надувном матраце, по американским меркам он просто бедствовал. “Успешный голливудский продюсер” на работе явно не сгорал.
Конечно, Ира сравнивала его с первым мужем. И понимала, что сравнение не в пользу Жоры. Но, с другой стороны, у него было твердое “алиби”: все равно ни один мужчина даже близко не мог встать на один уровень с Евстигнеевым. Какого класса должен быть человек, чтобы переплюнуть в глазах женщины такую личность? Она смирилась с мыслью, что после Евгения Александровича все остальные мужчины — это “все остальные”.
Ирина изначально не собиралась надолго задерживаться в Штатах. А уж окунувшись в местную действительность, еще сильнее захотела вернуться домой. Она многое начала понимать. Однажды она шла с Жорой по улице, и он вдруг заявил: “Отойди в сторону”. “В чем дело?” — не поняла она. “Это мои с Сандрой друзья идут”. Она стояла и ждала, пока они поговорят. Стало очевидно: он ее скрывает. Он оправдывался: мол, в Америке все непросто. Если при разводе свидетели подтвердят факт его неверности, Сандре достанется и дом, и все имущество... Но ей все труднее было ему верить. У Иры началась серьезная депрессия.
“Почему вы все-таки не уехали?” — спрашиваю я ее. “Я подружилась с семьей, которая нам очень помогала. И глава семьи — врач — убедил меня, что я должна родить в Америке и лишь потом уехать домой. Я подумала: рожу, раз уж я здесь. В конце концов я вложила столько нервов в эту поездку. И потом... я уже привыкла к Жоре. Знаете, это почти как болезнь”.
Ира родила ребенка, своего Женечку. Она сразу сказала Георгию: назовет его Женей, она обещала. Пусеп не возражал, его не особо волновали такие тонкости.
Сандра о существовании Иры не подозревала. Жора сказал жене, что у него тяжелый период, ему надо побыть одному. А Ира открывала для себя все новые детали — что ее избранник бывает жутко агрессивен. “Тогда я впервые столкнулась с реальной жизнью: выяснение отношений, ругань, драки, крики... И вдруг поняла, что так живут многие. До меня впервые дошло, что моя прежняя счастливая семья — не норма, а исключение. Наверное, судьба дает тебе испытание: сначала ты долго живешь хорошо, а потом начинаешь жить как все”.
Когда Жене исполнился год, Ира вернулась в Москву с сыном. Начала работать в глянцевом журнале, делала интервью с известными артистами. Звезды никогда не отказывали ей — знали, что она своя, плохо не напишет. Журналистика приносила ей неплохие деньги, она даже дачу начала строить. Обратно ее не тянуло. Но отношения с Пусепом продолжались, он звонил, иногда приезжал.
Ирина до сих пор не может до конца объяснить себе, почему не рассталась с Георгием: “Я ведь его любила, он же мог быть очень ласковым... Но потом на него накатывала волна агрессии. Такие люди, как Жора, выбирают определенный тип женщин. И Таня такая. И я тоже. Я очень редко ссорюсь с людьми — меня научил этому Евстигнеев. За это мужчины на Западе так любят русских женщин. Она всегда войдет в его положение, пожалеет. И Сандра, кстати, очень похожа на русскую. Она балерина — абсолютно не от мира сего, неземная женщина. И очень добрая. Когда я прочитала историю певицы Валерии, поняла: это про меня. Мне все говорили, что он подонок, а я не могла поверить. Что он сделал со мной? Зомбировал? Или я больная на голову? Вот пример: он купил себе квартиру в Москве, а тогда по закону иностранцы не имели права покупать жилье. И он оформил квартиру на меня. А потом попросил переоформить на него. Я тут же согласилась. Мне друзья твердили: ну ты и дура! вы еще не женаты! у тебя же от него ребенок! А я говорила: ну и что, это же его квартира. Вот почему я это сделала? Более того, я еще и второго ребенка родила. Веришь человеку, а он может быть дьяволом, его не поймешь”.
Отношения на расстоянии сделали свое дело: Ира стала забывать плохое. Во время коротких приездов он становился прежним Жорой и казался таким милым. Последний раз Пусеп приехал в Москву под Новый год, уговаривал вернуться. Ирина сдалась и снова поехала в США. Но последствия той новогодней ночи не заставили себя долго ждать. У Иры начались головокружения, тошнота. Врач определил три с половиной месяца беременности. “Для меня это было — как снег на голову, — вспоминает она. — Такое ощущение, что Зиночка решила родиться, никого не спросив. Я ее чуть не потеряла на половине беременности. Мне сделали операцию по сохранению ребенка, и четыре с половиной месяца я лежала не вставая, чтобы она появилась на свет. Я выстрадала ее рождение. И продолжаю страдать сейчас”.
Георгий к тому времени наконец развелся с Сандрой, снял приличную квартиру. Но жениться на Ире не торопился. Когда родилась Зина, он снял вторую квартиру в том же доме. Он любил уединение, детский шум, видите ли, мешал ему сосредоточиться. Приходил поесть, иногда — переночевать. Но чаще всего спал у себя. Они снова жили “на два дома”. “Он любит своих детей, — говорит Ирина, — но по-своему несчастный человек. Он вырос в интернате и не понимает, что такое нормальная семья. Его мама работала поваром на загранрейсах и постоянно уезжала. По сути Жора рос один. Он, может, и хочет иметь хорошую семью, но не знает, как это сделать”.
Ира никогда не спрашивала, чем он занимается, не задавала лишних вопросов. Хотя поводов была масса... Когда Зиночке было месяца четыре, в дом пришли сотрудники ФСБ. Надели на Пусепа наручники и провели в квартире обыск. Ничего не обнаружив, они удалились. Едва закрылась дверь, Жора выпалил: “Бросаем все и уезжаем”. Так они снова оказались в России. И здесь Жора экстренно захотел жениться на Ирине. Имея двух детей на руках, она не стала отказываться. Чтобы ускорить процесс, даже привлекла подругу — актрису Татьяну Васильеву. Сотрудницы ЗАГСа, увидев звезду, растаяли и мгновенно расписали жениха и невесту.
“Я не знаю, он расписывался со мной только ради получения российского гражданства или на самом деле хотел привести отношения в порядок, — говорит Ирина. — С гражданством у него не получилось. Но мы официально стали семьей. А фактически... Был период, два года, когда он жил на даче один. Он говорил, что ему нужно писать сценарии, читать Ницше, медитировать. А я приезжала к нему на выходные с детьми. Еще он постоянно и надолго уезжал. И никогда не говорил мне — куда. Я чувствовала себя абсолютно брошенной. У меня было ощущение, что у меня нет мужа, что я ему не нужна”.
Чтоб не сойти с ума от безысходности, Ирина решила найти интересное дело. Заниматься актерской карьерой было уже бессмысленно, и она поступила в Московский психолого-социальный институт. Ей захотелось разобраться — что с ней происходит. В тот период рядом с Ирой появился человек, которого она знала уже лет десять, но никогда не воспринимала всерьез. Это был приятель ее подруги — Саша. А тут сначала завязалась дружба, потом она переросла в роман.
Сейчас Ира благодарит судьбу, что у нее есть Саша: “Все началось 3,5 года назад. Жене было 6 лет, а Зиночке — 3. Я жила как мать-одиночка, у которой есть мифический муж. И Саша стал мне помогать. Он очень полюбил моих детей. Именно Саша первый раз привел Женю в школу вместо отца (Жора даже не знает, где она находится). Когда я задерживалась в институте, Саша забирал Зину из детского сада. Там все привыкли, что за ней прихожу либо я, либо дядя Саша, либо няня. А когда Зиночке исполнилось 4 года, Жора ее украл”.
В то время в детсад взяли новую воспитательницу, которая никогда не видела папу. Пусеп, как обычно, был в отъезде и позвонил поздравить Зину с днем рождения. Только вот дату перепутал на две недели. Забыл. И Ира по телефону сказала ему: “Знаешь, жить я с тобой больше не буду, семьи у нас нет”. Сначала он отреагировал спокойно. Потом завелся, стал говорить про Cашу гадости. Но Ире было уже все равно. Вскоре Пусеп объявился в Москве и стал изо всех сил проявлять отцовские чувства. Когда он пришел забирать Зину из детского сада, новая воспитательница спросила: “А вы кто? Дядя Саша?” Его это вывело из себя. Он сказал: “Я — папа!” И не вернул Зину домой...
Он позвонил лишь через несколько дней. Ирина находилась на грани нервного срыва. Жора и раньше иногда обещал, что отнимет у нее детей. Она предупредила заведующую детского сада: муж мне угрожает, давайте я напишу заявление, чтобы дочь встречала только я. Заведующая ответила, что не имеет права не отдавать ребенка отцу, потому что официально они не в разводе. Как потом объяснили Ирине в органах опеки и попечительства, заведующая ошиблась. Мать могла подать такое заявление в связи со сложной семейной обстановкой.
Через несколько дней Ирина подала на развод. Оказалось, что недели три назад то же самое сделал Пусеп. Их иски объединили в одно производство и развели автоматически. На суде интересы Георгия представлял адвокат. А сам он тем временем вывез девочку за границу. Он все рассчитал: пока развод официально не зафиксирован, на вывоз ребенка не требуется разрешения второго супруга.
И тогда начался второй процесс — об определении места жительства детей. По иронии судьбы со стороны Ирины в суде вступала Татьяна Васильева, а со стороны Пусепа — бывший муж Васильевой, Георгий Мартиросян. Жора предоставил в суд “вещдоки”: видеокассеты о себе и о новой жизни Зиночки. Это видео произвело неизгладимое впечатление: Жора вещал, что его бывшая жена — плохая мать, конченая женщина... Но самым убийственным аргументом стал монолог Зиночки. Малышка говорила такие грязные слова про маму, что у зрителей в зале суда был шок. Четырехлетний ребенок не мог понимать, о чем он говорит, такому ее могли только специально научить. Жора добился обратного результата: возможно, эти кассеты и решили вопрос в суде в пользу Ирины. Суд постановил оставить детей матери и ограничить выезд Пусепа из РФ. Но было уже поздно.
Ира понимала, что ситуация сложилась не в ее пользу, и предложила мирное решение: дети будут жить с матерью, а на каникулы их может забирать отец. Жора отказался. Из материалов, представленных Пусепом в суд, Ирина узнала его новый адрес. Оказалось, что он с Зиной поселился в Черногории, в маленьком городе Петровац. И тогда она решила купить турпоездку в Черногорию.
Вооружившись документами от судебных приставов, Ира с Сашей взяли двоих сопровождающих и отправились искать Зину. Но Пусеп заранее побеспокоился о собственной неуязвимости. В маленькой стране Черногории он в очередной раз представился голливудским продюсером и попросил вид на жительство, заверив власти, что спасает бедного ребенка от матери — проститутки, наркоманки и алкоголички. А узнав о решении российского суда, тут же внес фамилии Иры и Саши в местную базу полиции. Поэтому в аэропорту их уже ждали и следили за каждым шагом.
“По приезде мне, конечно, надо было сразу пойти в полицию, — говорит Ира. — Но я не сообразила. Мне первым делом захотелось посмотреть, где находится детский сад, я надеялась увидеть дочку. Мы взяли машину напрокат и поехали искать. Возле ограды садика нас и взяли. Это было такое... Подобное я видела только в кино: над нами летали вертолеты, вокруг полицейские с дубинками, все орут, нам заломили руки за спину... Стали обыскивать машину, забрали все документы. Я им кричу: “Да вы что, я приехала найти своего бывшего мужа и дочь! У меня официальные документы”. Они не понимают. Тут же откуда ни возьмись — телевидение. Меня снимают крупным планом. Как будто мы преступники... Это самый гениальный сценарий Пусепа! Позже, на очной ставке он заявил: “Наверное, ты хотела меня убить!” И тут же повторил это на сербском для полицейских.
Нас держали в отделении около 20 часов в наручниках. Водили на допросы, русского переводчика не было. Я просила, чтоб меня связали с российским консульством, но они не реагировали. В итоге я вымолила, чтобы сходили ко мне в гостиницу и взяли документы. Они сделали обыск в номере, но нашли только детские игрушки и красивое платье для Зиночки... Когда они увидели документы, сразу сняли наручники, принесли свежее полотенце... И какой-то человек из полиции по имени Драган сказал мне: “Ты хорошая мать, раз проделала такой путь, пошла на риск ради ребенка. Мы дадим вам возможность договориться, ты увидишь свою дочь”.
Я вбежала в гостиницу, привела себя в порядок. Хотела встретиться с Зиночкой в нормальном виде. И я ее увидела! Какая у нас с ней была встреча, она ко мне бросилась: “Мамочка!” Всю неделю мы общались каждый день по несколько часов, но наши встречи происходили только в присутствии полицейских. Не знаю, как Жора этого добился. Наверное, как-то втерся в доверие к местным властям. Позже он не раз кичился дружбой с президентом этой страны и с российским консулом в Черногории. Саша поговорил с ним, и они пришли к решению, что дочь должна жить со мной, а каникулы проводить с отцом”.
Ирина снова поверила Пусепу. На радостях даже начала строить планы: “Жора, приезжай в Москву, мы тебе поможем”. Но накануне отъезда их ждал сюрприз: на улице к ним подошли полицейские и забрали паспорта. Когда их вернули, там стоял штамп: запрет на въезд в Черногорию сроком на год. “Жора, зачем ты это сделал?” — спросила она позже по телефону. Он деланно изумился: “Я ничего не знаю”. “Я-то — идиотка, всю неделю проходила в эйфории счастья от встречи со своим ребенком, — сокрушается Ира. — А нужно было пойти в российское консульство, спросить — как действовать, потребовать объяснений: почему нас задержали, написать жалобу...” Все это позже ей объяснил адвокат.
С тех пор ситуация развивалась словно по замкнутому кругу. Пусеп то соглашался отдать дочку, то кричал, что ему плевать на российские законы. Ира предложила ему любые компромиссы, согласилась на все его условия. Даже обратилась в Гаагскую конвенцию, но получила ответ: они очень сочувствуют ее беде. Но единственное, что могут сделать, — это послать своего представителя проверить, в каких условиях живет ребенок. Ирина отказалась. Зачем? Она и сама видела, как живет ее дочь.
Осенью состоялся еще один судебный процесс — в Америке, поскольку Пусеп гражданин этой страны. Она добилась легализации решения российского суда на территории США. Однако Пусепу удалось ее отменить. Он провернул очередную аферу. Через своего адвоката (после визита ФСБ сам он опасается пересекать американскую границу) он предоставил в суд некий документ: решение черногорского суда, что дети должны жить с отцом. Документ странный — нечеткий факс на сербском языке, с размытыми печатями и безымянными подписями. Очень похоже на фальсификацию. Однако американские блюстители закона ухватились за эту бумажку и вынесли самое удобное для себя решение: оставить вопрос на рассмотрение двух заинтересованных стран — России и Черногории. Словом, американцы умыли руки. Ира, пережив многомесячный судебный марафон, была в шоке от такого решения. Процесс окончательно вымотал ее — и морально, и материально.
Но сдаваться Ира не намерена. Летом этого года российский Минюст подал петицию в судебные органы Черногории (между нашими странами существует межправительственный договор о взаимном сотрудничестве, что дает Ирине эфемерную надежду на поддержку властей двух государств). Сейчас к ее проблеме подключилась консульская служба МИД России — ей оказывают юридическую и моральную поддержку. Она твердо уверена: все разговоры Георгия об отцовских чувствах — блеф и попытка мести. И подтверждение тому — его отношения со старшей дочерью Катей. Если бы он так дорожил детьми, вряд ли сумел бы вычеркнуть “рижскую дочку” из своей жизни. Да и сыном Женей он совсем не интересуется. Чего Ира боится больше всего? Если ей все-таки удастся прижать Жору, он в любой момент может снова исчезнуть и осесть в другой стране мира под другим именем. Он уже не раз действовал по такому сценарию. Единственной панацеей в данном случае могла бы стать поддержка Интерпола, объявление Пусепа в международный розыск.
Ей очень помогают близкие и в первую очередь Саша. Он готов все отдать, лишь бы Ира снова смогла обнять Зиночку. Теперь Ирина знает ответ на вопрос — какого класса должен быть мужчина, чтобы она снова почувствовала себя защищенной. А пока... пока она отправляет дочке посылки и иногда (когда Жора не против) разговаривает с ней по телефону. Она по-прежнему готова снять с Георгия все обвинения, если он вернет девочку.
И еще. Ей все сложнее объяснять маленькому Жене, что происходит в их семье: “Я никогда не говорила сыну плохое о папе, потому, что я прежде всего беспокоюсь за психику ребенка. Я его убеждаю, что папа его очень любит и что он увез Зиночку лечиться. Но за два с лишним года он уже сам все понял, слишком все затянулось... Накануне дня рождения Женька составил список гостей, которых он хочет пригласить. Я спросила: “А ты папе с Зиной написал?” Он ответил: “Я же знаю, что папа все равно не придет”.
